Лиловые бабочки

– Очень несмешная шутка, – задрожали полные губы Ивана. – Мне... страшно. Остановись. Пожалуйста... умоляю… Я вот-вот разревусь...

Я отчетливо понимала, что парень на грани истерики. Но в этот раз я щадить его не собиралась.

– Почувствовал? – зло прошептала я. – Я тоже всегда ведусь. Искренне ведусь. И именно так после каждого твоего розыгрыша себя ощущаю.Морально изнасилованной. Сделай выводы, дружище...

– Я сделал, поверь… Остановись… умоляю…

– Прости, дорогуша, но я слишком долго ждала. Очень долго. А ты меня спровоцировал. Ты сам виноват. Сам разденешься или тебе помочь?

– Руслана, милая… – нервно заоблизывался Ванька.

– Значит, милая… вот и чудно, – прорычала я. – Но ты не ответил. Сам или… хотя ладно…

– Я… не готов, – паниковал Иван. – Вообще не готов, во всех смыслах НЕ ГОТОВ. Я не был в душе. Я же не думал, что когда-нибудь… О, Господи… И я никогда не…

– Вообще не важно, – принялась расстегивать джинсовую рубашку на Ваньке я.

Ванька часто задышал, зажмурился, а из глаз его брызнули слёзы.

– Хорошо, – ломко произнёс он и перестал сопротивляться. Сдался. Лежал обмякший, податливый и страшно напуганный. – Я… согласен. Пусть так. Согласен. СОГЛАСЕН НА ВСЁ, ЛИШЬ БЫ… Хорошо,ты мой дом. Верхняя. Или как ты там хочешь себя называть? Госпожа? Мне без разницы. Только умоляю… я боюсь… мне ужасно страшно… позаботься потом обо мне, пожалуйста… дай мне пару минут… я сейчас соберусь духом… и… О, Боже…

Иван заревел. Отчаянно так. И вот тут я реально взбесилась.

– Какая ж ты тварь! Пранк – превыше всего, да? Будем на грани, при смерти, но доведем тупую игру до конца? Да пошел ты на хер так жестоко играть! Я тебе кто, игрушка? Я живой человек, понимаешь? Так нельзя! Нельзя! А ты… ты… нет слов!

– Я не шучу, поверь, – заливался горючими слезами Иван. – Я в кои-то веки серьезен, как никогда. Ты просто не понимаешь, да? Я.. я же правда… это не то, что ты думаешь…

– За…бал, – сухо произнесла я. – Иди кого-нибудь еще разыгрывай, пранкер херов.

Произнеся это, я собрала свою одежду с пола, вышла из комнаты в коридор, там же и переоделась и ушла из дома.

Китаец реально меня выбесил.

Сколько можно так жестоко играть? Для него вообще всё – лишь поле для розыгрыша и прикола? Ну должно же быть хоть что-то святое...

* * * * *

Ночевала я у бывшего коллеги-повара из того самого ресторана, который так отчаянно грозились закрыть. Долго лежала и размышляла, как я вообще пришла к этой жизни. Так погано было на душе. И тогда я подумала, что зря я все-таки не закончила мореходку. Такого треша на корабле точно бы не было.

Ранним утром меня разбудил звонок от Ильи.

– А это правда, что ты уволилась? – явно волнуясь, спросил он.

– Угу. И тебе доброе утро.

– Послушай, Кусенька… эм… приезжай ко мне. В нашей газете есть свободная вакансия, правда. Я… замолвил за тебя словечко. У нас хороший отдел, коллеги прекрасные, редактор – душка… И по зарплате норм. Я не вру.

– Да я верю, Илюх. Какой смысл тебе врать?

– И то правда, – с явным облегчением произнес мой друг. – В общем, я тебя жду.Во всех смыслах жду.

Глава 10. Война и мир

Новая редакция мне понравилась, как ни странно. Илья не наврал. Атмосфера царила весьма дружелюбная. Да, немного не мой профиль работы, но… ладно. Будет интересный опыт. Учиться я любила, равно как и пробовать новое, неизведанное, непривычное.

Друг, не утерпев, вскоре утянул меня в кафешку узнать, что произошло, в чем причина столь стремительного увольнения? Я не стала скрывать и отнекиваться, рассказала про заказную статью и ее последствия. Илья закусил губу:

– А… материалы…

– На флешке, – похлопала я по карману рубашки.

– И доказательства?

– Обижаешь, Илюх. Никаких фантазий, чисто факты.

– А давай ее опубликуем?

– А редактор?

– Видишь, ли… скажем, так… владелец нашей газеты… он несколько в терках с этой корпорацией. Там какие-то вопросы по стройкам были. Именно личные терки. Твоя статья им бальзам на душу, гарантирую.

– Ясно.

Помявшись, Илья в конце концов задал тот самый вопрос, который его волновал на самом деле:

– Как там… ну… Ваня…

– Мы разошлись, – цокнула я, мгновенно въехав в суть. – Я вчера сбежала, даже штаны не взяла. Только документы. И всё. В ближайшее время вряд ли сойдёмся, я чертовски на него зла.

– Я рад… ой, в смысле, я тебе сочувствую, Кусенька. Но согласись, Ванька странный…

– Ванька – капец странный, – согласилась я.

– Я тебе об этом с самого начала говорил.

– Я помню. Любовь зла, – усмехнулась я.

Ладно, так и быть. Держим марку вдрызг разругавшихся влюбленных до конца. Все же друзья убеждены, что мы с Иваном пара. Глупо будет рассказывать, что это тупой пранк.Многодневный тупой пранк. Илья внимательно рассматривал меня.

– А ты не сильно расстроена, как я погляжу, – заключил он.

– Илюх, я вообще не расстроена, – уверила я. – Считай, что у меня первый день новой жизни. Свободной жизни. Свободной жизни от тупых нелепых пранков.

– Настолько Ванёк достал?

– Даже представить себе не можешь.

Илья довольно заулыбался.

– Слушай, Куся… а… эм… не пойми меня неправильно… не хочешь пожить у меня? Я… честно… вот как на духу… ни-ни… чисто дружеская поддержка, обещаю…

– Илюх, почему нет.

– Ой… я так рад, если честно… – возликовал Илья.

И только тут я вспомнила, что вообще-то мужчина неоднократно проявлял ко мне интерес. И хз, во что это всё вообще выльется. Но отказываться уже было вроде как неприлично.

Два дня мы прожили душа в душу. Спокойно, тихо и ровно. Квартира Илюхи была комфортабельной, в ней царил абсолютный порядок, но по отдельным штрихам я видела, что не очень-то она и жилая. Да, тут делался дорогой ремонт, но владелец явно ей не пользовался. Максимум – ночевал. На этом всё. Да и весьма скудный набор продуктов на кухне наводил на эти же мысли.

– Мне скучно одному, – признался Илья. – Квартира большая, но в ней чертовски одиноко. Я отчетливо помню, как здесь жила большая семья: родители, я и мои братья. К тому же в маленькой бабкиной «однушке» морально комфортнее. Но... Наверное, я со следующего месяца именно «однушку» сдавать буду. Думаю, эм... кое-что поменялось в моей жизни. Ну я надеюсь. Очень хочется верить, что я больше не одинок.

Я сделала вид, что не поняла намёк.

Честно признаюсь: после сумасшедшего и буйного Ваньки спокойствие и тишина этой квартиры подействовали на меня умиротворяюще. Да и её владелец был до чертиков предупредителен и внимателен.