Лондон в огне

— Спасибо. Большое. И тебе, и Мане…

— Свои люди. Скоро выгонят нас «за превышение», хоть отдохнем…

Андрей ушел-исчез, а любознательные соратники с интересом уставились на начальницу.

— Ну и что там от Мариэттки? — прицепилось бесцеремонное Оно. — Кстати, где мои обещанные леггинсы? У меня в этих стылостях поясница ноет, просто мочи нет.

— Ты в них перегреешься. И вообще предметы роскоши не должны волновать истинного марксиста, — напомнила Катрин.

— Я не истинное, я сочувствующее, — немедля отреклось политически гибкое Оно. — Небось, или патроны, или гранатки подарили? Ты заранее предупреждай, у меня запасена каска, затемненные очки и буруши.

— Беруши, — поправил сведущий в амуниции мелкий дарк. — Слушайте, а что с моими бойцами будем решать? Воинство требует решительной операции. Таур отлежался, желает встречи с командованием и Главного плана.

— Ну откуда такая тяга к саморазрушению? — спросила, мгновенно помрачневшая, главная шпионка. — Не обойдется, а?

— Мы им обещали, они помогли, — напомнил Мин. — И ждут правильного Главного плана.

— Тоже шмондюки, умом поехавшие, — хмыкнула Лоуд. — Но ежели хотят геройски сдохнуть, так мы им то обещали, да. Не мнись, Светлоледя, такая уж ихняя, бедалажная, судьба. Дадим им Великий Главный План…

— Вольному — воля, а отпустившему на ту волю — ад, — пробормотала главная шпионка.

— А ты сам-то, товарищ артиллерист, каких планов на жизнь придерживаешься?

Мин пожал плечами в ремнях:

— Какие у меня планы, если есть задание на уничтожение военно-колдовского бронетанкового штаба? Задача будет выполнена. Что касается чистотников, то они верят в свою судьбу. Мы можем быть не согласны, идея у них натурально бессмысленная, но отговорить не удастся. Следовательно, разумнее вывести их на настоящее дело. Пусть Лондон вздрогнет и запомнит бойцов.

— Звучит чересчур логично и рассудочно, — с сомнением заметила Катрин. — Этак ты скоро дослужишься до мировоззрения командующего фронтом. Что-то неоднозначные у меня чувства. Но раз имелась договоренность и нам помогали, куда деваться. Договаривайся о встрече. Но если этот ваш Таур не пожелает с человеком разговаривать и слушать мои особо ценные советы, настаивать не стану. Пусть сами красиво самоубиваются.

— Встретится он, — заверил Мин. — Им не хватает опыта масштабных операций. А им позарез нужно. Да и нам тогда техническую помощь окажут с этим садистским штабом…

С командиром партизан Катрин встретилась в тот же день. Ничего так оказался гремлин, после ранения слаб, но сотрудничать готов, собеседницу уважал, хотя свое гнул упорно. В чем Мин был прав, так это в том, что Боевое Крыло с упорством, достойным лучшего применения, жаждало последнего боя. Глядя на мелких, жутко изуродованных солдат, можно было догадаться, насколько они психологически устали.

Прояснили боевые возможности и предпочтительные направления-цели атак…

— Значит, мощный и болезненный удар по технике, но без потерь в живой силе противника? — еще раз сформулировала Катрин немыслимую задачу.

— Именно так. Леди, — подтвердил командир Таур.

Остальное воинство, слушавшее затаив дыхание, одобрительно зашевелилось. Л-гном, сидящий в углу и жующий какие-то сушеные грибы, закатил глаза — действительно, конченые самогубцы эти гремлины.

— План подготовлю, обсудим конкретику, — пообещала главная шпионка.

Катрин задала чистотникам несколько вопросов по подземной обстановке в районе Олд-Кейт-роуд и шпионы отправились в свое логово.

…— В авторитете ты, Светлоледя, — разглагольствовало Оно, встряхивая фонариком с садящимися батарейками. — Вот что такое о тебе Енот наплел, раз смотрят открыв рот? «Да, Леди, как укажете. Леди…»

— Не знаю, что он там наплел, но в определенных партизанских слоях есть мнение, что это именно мы с тобой Хрустальный дворец спалили.

— Да, чужой подвиг к нам прицепился, — признала оборотень. — Ну, не отрекаться же теперь. Откровенно говоря, я такого закудханого народца, как эти мозгляки, еще не встречала. Может, оттого что грибы едят? От грибков расстройство мозга бывает, как рассказывают. У меня у самой что-то в животе бурчит. Но дело не в этом. Не жильцы гремлины. От возни с шестеренками любой спятит, а они сколько лет этому негодному пороку предаются. На них же без слез не взглянешь. Я вот думала: и что это наш Енот себе такую страхогремлиншу нашел? Сам он ничего себе, а тут… Так она ведь средь них красотка, особенно когда короста с загривка сошла. Такая шмондючка вполне аккуратненькая, если подкормить, да зад поокруглить…

— Уймись. Я ее толком и не рассмотрела. Да и неудобно за спиной товарища его подружку обсуждать.

— Неудобно перед его енотной мордой обсуждать, потому как он нынче на взводе и шары под лапой имеет. Но это я так, к слову. Как ты эту лодхатую операцию планируешь?

— Видимо, необходима серия предварительных подготовительных акций. Недурно было бы все-таки добыть взрывчатки. Пусть гремлины ее и используют сугубо для технических целей, людей-то всегда можно от взрыва увести. Но где взрывчатку достать и как ее перебросить к достойной цели? Вот о чем нужно подумать.

— Думай, — одобрило Оно. — Иногда у тебя получается. Хотя и не часто. Но я требую меня о взрывах предупредить загодя, я наемное шпионское лицо, сугубо неподрывное…

Тут в темноте раздался мелкий топот и радостное поскуливание — соскучившийся Блэкх несся к многоликой хозяйке…

«Блэкхом» бульдожек был наречен после напряженного мыслительного штурма его хозяйки. Мудрое Оно сочло что в конспиративно-поэтических целях кличка Черный Ястреб[1] будет в самый раз. Возможно, сыграла роль болтливость некоторых артиллеристов — на многоцелевой вертолет песик походил разве что своим усердным сопением. Впрочем, «псевдо» получилось истинно шпионским.

В штаб-логове Катрин взяла карту, пачку газет, завалилась на спальник и принялась намечать стратегические цели. Удары должны быть принципиально разнонаправленными и непредсказуемыми…

* * *

…— Задохнутся, — предсказала Лоуд, наблюдая за торчащими из-под «глушащего покрова» парами ног.

Сами шпионы сейчас стояли в довольно нелепых позах, придавливая руками и ногами пахучие попоны, наброшенное поверх них толстое пальто и кусок влажной парусины. Ноги в немыслимо рваных сапогах, виднеющиеся из-под этой груды тряпья задергались, вторая пара конечностей в лохмотьях резины ОЗК напряглась — вновь донеслось глухое гудение…

— Упорные, — прокомментировало Оно. — Вдруг да справятся?

Вообще работа с «болгаркой» в лежачем положении, при такой тесноте и удушье казалось абсолютно немыслимой. Но Мин со своей гремлин-девицей были дико упорны: решетку резали уже минут сорок, экономя аккумуляторы и отрезные диски. Время поджимало — до аварии на паропроводе оставалось менее получаса. Сигнализация отключится, но если Лоуд к этому моменту еще не окажется на месте…

Взломщики выползли из-под тряпья, Мин поднял на лоб защитные очки, отплевываясь, заявил что готово, надо только чтобы дым «на воду осел». Девица-соучастница, так и не снявшая защитных окуляров, ползала на коленях вокруг люка, принюхивалась. Наконец, попоны сняли: подрезанная решетка держалась лишь на деревянных клиньях, под ней на расстоянии ладони темнела вода. Лоуд сплюнула на пахучую поверхность, проследила как течение уносит «контрольную метку» и проворчала: