Ловушка для птички

Захожу домой, ставлю телефон на зарядку и бегу в душ. Уже разгар рабочего дня, мне срочно нужно в офис, но я осталась без машины — надо что-то придумать.

В ванной торможу напротив зеркала и рассматриваю себя. Дотрагиваюсь пальцами до губ и вспоминаю, как жадно их недавно целовали. Низ живота вмиг тяжелеет и приятно ноет.

Ох, это было нечто! Как Никита смотрел, как трогал меня. Сто процентов отдалась бы ему прямо на том мраморном столе, не помешай нам Гарик с Ариной.

Версия ранней деловой встречи с треском провалилась. Лихорадочный блеск в глазах и мимика сдали нас с потрохами. Мои глаза до сих пор сыплют блёстками. Во рту его вкус, и кожу все ещё печёт от жарких прикосновений. И запах. Этот дико развратный аромат мужского возбуждения сопровождает меня повсеместно.

Надо смыть всё это с себя, переодеться и позвонить Маше. Скажу, что поставила машину на техобслуживание, и в офис не поеду. Мне есть чем заняться в городе. Зайду в мэрию, встречусь с флористкой, поработаю дома с ноутбука.

Захожу в душ, но думаю вовсе не о гигиене. Яркие кадры недавней почти близости продолжают будоражить воображение. Непроизвольно поглаживаю плечи, потяжелевшую грудь, напряженный живот… Спускаюсь ниже и накрываю ладонью пульсирующий лобок.

Пальцы быстро находят нужные точки — своё тело я хорошо изучила. Обычно, лаская себя, никого конкретного не представляю, но сейчас перед глазами Никита. Его крупные ладони, рельефный торс, невероятно притягательные губы… И, конечно, его взгляд. Требовательный и нуждающийся, одуряюще-чувственный и до головокружения пьянящий.

Чёртов Гордиевский! Как и три года назад, он захватывает мои чувства и мысли, заражает собой, проникает в ДНК и ломает изнутри. Меня натурально скручивает от желания почувствовать его в себе.

До оргазма не дохожу — настойчивый телефонный звонок прерывает подступающее наслаждение. Обреченно вздыхаю и кутаюсь в полотенце. Номер незнакомый, но ответить надо. Пока Маша на отдыхе, все рабочие звонки поступают мне.

— Птичка, ты надолго упорхнула? — звучит вместо приветствия.

— Блин, Никита! Откуда у тебя мой номер?

— У твоей родственницы-директрисы взял. А что такое? Не забыла, что работаешь на меня, София? — спрашивает, чуть понижая тон.

— Помню, что отказалась вчера. Ещё до того, как ты меня напоил. Сброшу на почту контакты двух хороших дизайнеров, дай пару минут.

— Работаем с тобой, — перебивает. — С Марией все согласовано. Предоплата по контракту уже ушла, так что жду тебя. Мы всё ещё не обсудили, за что именно твоя компания дерёт с меня нехилую сумму.

Нет, он точно надо мной издевается! Сказала же, что не буду делать этот долбанный сад! Не могу я работать с заказчиком, обсуждение проекта с которым быстро переходит в ссору и стремится закончиться бурным сексом! После прошлой ночи и того, что случилось утром, нам вообще лучше не встречаться.

Я растерянно молчу в трубку. Прямо сейчас мне хочется в грубой форме послать его подальше, а пять минут назад я мастурбировала, представляя именно его. А до этого сгорала от стыда и убить хотела за то, что спрятал машину, но еще раньше задыхалась от наслаждения, целуясь с ним. Может, это биполярное расстройство и меня надо лечить?

— Сонь, — окликает на другом конце Никита, — почему молчишь? Тебе что, деньги не нужны? Ты же дочку в одиночку растишь! Твой муженёк способен только делать бэбиков своим жёнам. Ты хоть знаешь, сколько их было у него? Он и до тебя был женат, и после уже раз. Дай бог, не последний, — говорит с нескрываемой неприязнью.

Хмыкаю. Из его уст подобные обвинения в адрес Мишки звучат абсурдно.

— Бывший, — уточняю. — Он мой бывший муженёк. А вот у тебя женушка вполне себе нынешняя, — делаю замечание в его же стиле.

— Потому что я не бросаю своих детей! — прикрикивает Гордиевский.

С трудом сдерживаю злой смешок. Спорное заявление, но я не стану доказывать обратное. Приберегу этот козырь на потом.

— Идеальный отец и муж, — усмехаюсь. — Еще со дня нашего знакомства помню, что ты моногамен, средний Гордиевский.

— Это здесь при чём? Давай-ка мухи отдельно, котлеты отдельно.

— Мухи — это дети, полагаю? А котлета — любовница, и эту роль ты предлагаешь мне.

— Ничего подобного я тебе не предлагаю, — фыркает в трубку.

— Но делаешь так, чтобы это случилось, — стою на своём. — Вчера и утром ты разводил меня на секс!

— Зачем ведёшься, если против?

— Потому что ты настаиваешь. Прёшь, как танк! Шантажируешь! — перехожу на повышенные тона. — Вчера ты практически принуждал!

— Сама-то веришь в то, что говоришь? — усмехается Гордиевский. — Это ты меня соблазняла.

Делаю глубокий вдох и шумно выдыхаю. Я так больше не могу. Наша беседа состоит из претензий, этот формат неконструктивен и дико утомляет. Никита тоже вздыхает в трубку. Уверена, он и лоб потёр.

— Хорошо, влечение у нас обоюдное. — Я хочу изменить тактику, но говорю глупость. — То есть это плохо! Совсем не хорошо!

Никита смеётся:

— Почему же? Что плохого в том, что мужчина и женщина хотят близости?

— Плохо то, что они несвободны!

— У тебя кто-то есть? — голос звучит удивленно.

— И у тебя. Помнишь ещё про жену?

— Ты прекрасно знаешь, почему я женился. У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда, Никита, и ты его сделал — женился из чувства долга.

— Считаешь, это неправильно?

— Я не хочу оценивать твой выбор. Речь не об этом. Вчера ты говорил, что мы взрослые. Так вот быть взрослым означает быть ответственным за свои поступки. Мне кажется, что трахаться с кем приспичило в моменте — безответственно. Если мы продолжим в том же духе, сделаем больно и себе, и тем, кто рядом. У тебя есть Юля, у меня Дани. Прошлого не вернёшь, Ники. Три года назад каждый из нас сделал свой выбор и лучше нам его придерживаться.

— Дани, значит, — цедит он имя моего парня. — И давно ты с ним трахаешься?

Это всё, что он понял из моей речи? Я про ответственность распинаюсь, а его волнует только то, с кем и как давно я трахаюсь.

— Услышь меня, пожалуйста! — выдаю с отчаянием. — Наше общение нужно прекратить! Со вчерашнего дня я на пределе, а для моей психики это чревато срывом. Я только после терапии.

— У тебя проблемы со здоровьем? — в голосе слышится напряжение.

— Были. Сейчас я в норме. Но…

— Сбрось геолокацию, я привезу машину, — снова не дает договорить.

Не успела я наладить нормальный диалог, как он поспешил его прервать.

— Сможешь к вечеру? У меня несколько встреч в городе, но машина не нужна, там проще пешком.

— С тебя время и место. Жду!

Он отключается.

Наблюдаю, как медленно с моих волос на потухший экран стекает капелька воды, и вслух говорю себе:

— Плакать из-за Гордиевского ты не станешь! Лимит слёз на этого говнюка был исчерпан три года назад. Не смей, слышишь?!