Ложь

му что знаю, она стоит больше, гораздо больше… Но то, что ты тоже сомневаешься во мне, не доверя-

ешь мне, то, что ты, кажется, тоже считаешь преступлением, что я люблю тебя, вот этого я не пони-

маю и не могу терпеть, это заставляет меня бунтовать… Хватит, Деметрио, довольно, это уже слиш-

ком!..

– Вероника, послушай меня…

– Уже целый час, как я слушаю тебя. Скажи уж сразу то, что должен. каким бы плохим это ни

было.Это лучше, чем не понимать тебя.

– Я получил плохие известия из Матто Гроссо.

– Что?..

– Я, естественно, никогда не думал, что мы поедем туда больше чем на пару месяцев, но эти

злополучные новости.

– О чем переживания?.. Доканчивай…

– Рудник не такой, как мы думали, золота в нем не больше, чем в поверхностных пластах…

– Хорошо, и что же?..

101

– Стало быть, я не богат.

– Я переживаю за тебя, Деметрио, душа моя.

– За меня и больше ни за что?

– Больше ни за что. Ты сотворил несбыточные мечты, быть может, у тебя были грандиозные

планы. Возможно, ты жаждал жить в Рио-де-Жанейро, или в Сан Пауло.

– А ты – нет?..

– Я ни о чем не думала.

– Ну так надо, чтобы ты подумала, Вероника, это – последняя возможность, о которой я тебе го-

ворил. Я долго боролся с самим собой, но осмеливаюсь попросить тебя, чтобы ты не упустила ее. Ты

не должна выходить за меня замуж!

– Что такое ты говоришь?

– Обезумевший, недоверчивый, опьяневший Джонни сказал вчера нечто такое, в чем он был

прав. Я тащу тебя в жизнь человеческой борьбы, тоски, опасностей, болезней! Ты не имеешь пред-

ставления, ни малейшего представления, что это такое, у нас не будет ни малейшего состояния. Я –

бедный человек, чудовищно бедный, и с ним ты должна будешь разделить невероятно тяжелую жизнь.

– И только из-за этого ты не хочешь, чтобы мы поженились?..

– У тебя есть сто возможностей лучшей жизни!.. Посмотри, ведь я не должен был говорить тебе

то, что сказал, смотри, ведь это – единственный миг слабости… смотри, ведь потом ты не сможешь

вырваться…

– Вырваться из твоих объятий?.. Деметрио… Я не хочу вырываться. Если это – единственное, что тебя беспокоит, единственное, что мучает тебя, можешь отшвырнуть в сторону свои тревоги и

волнения… Неужели ты не понимаешь слов?.. Я люблю тебя, люблю и стану твоей женой. Я поеду с

тобой, куда поедешь ты!..

Сладчайшее объятие объединило их. Долгий поцелуй соединил их губы, словно скрепив боже-

ственный любовный договор. Но его сладость едва задевает губы Деметрио, рана в его сердце болит

еще глубже…

– Вероника!

– Что ты хочешь, жизнь моя?..

– Скажи мне правду!.. Ответь откровенно, и, клянусь, что я поверю только тебе. Ты кого-нибудь

любила?

– Как тебя – никого.

– Подумай об этом, не отвечай вот так! Я знаю, что, как меня ты не могла любить никого, по-

скольку решилась пожертвовать собой, потому что тебе не важна мысль, что я беден, не важно знать, в

какие края я тебя увезу, и это показывает, что ты чувствуешь ко мне что-то, чего никогда не чувствова-

ла…

– Это так, Деметрио, наконец-то ты это понял! Я не знала, что такое любовь. Думаю, что любовь

пришла с тобой, что только для тебя она смогла родиться в моем сердце…

– А если бы я не приехал в Рио, ты вышла бы за Джонни?

– Вероятно, да… Мое положение вынудило бы меня сделать это, я тебе уже говорила…

– Ты сказала мне, что вышла бы замуж за Джонни… И тем не менее, ты не любила бы его.

– Нет, страстно не любила бы.

– Но ты же поклялась бы любить его, и в таком случае ты солгала бы.

– Не стоит впадать в крайности… Обманывать саму себя – не значит лгать. Тот, кто не почув-

ствовал любовь, может думать, что любит, когда чувствует лишь симпатию, влечение, родственные

чувства…

– А прежде ты заблуждалась, думая, что любишь?..

– Должна признаться – да.

– И не раз?..

– Возможно… Не смотри на меня так, я же женщина. Ты вынуждаешь меня говорить с тобой с

полной откровенностью, и, по крайней мере, я не могу не признаться – немножко кокетства, чуточку

тщеславия…

102

– Непременно!..

– Я никогда не претендовала быть святой, Деметрио. Я и тебя не прошу, чтобы ты был безгреш-

ным, непорочным человеком, я принимаю тебя таким, какой ты есть.

– Какой есть!..

– Я прощаю тебе твою грубость, подозрительность, твои странности, твое стремление выспра-

шивать меня, словно ты хочешь докопаться до самых глубин моей жизни, одновременно страшась и

желая найти там нечто ужасное…

– Вероника!..

– Это так, не думай, что я этого не поняла, но я все прощаю, потому что знаю, что ты меня лю-

бишь. А ты не можешь принять, что во мне может быть что-то не так, заручившись уверенностью в

моей любви, знанием того, что я люблю тебя, как никакая женщина тебя не любила?.. Ведь никто не

мог бы любить тебя сильнее, потому что это невозможно!.. Деметрио, Деметрио мой!..

– Да-да…

Он крепко сжал ее в своих объятиях, отчаявшийся, дрожащий, потерявший рассудок, находя-

щийся между ненавистью и любовью, подталкиваемый безумием, неизбежно разделяющим их, чтобы

вонзить в ее огромные черные глаза серые пристальные зрачки.

– Ты этого хотела! Мы поедем вместе; все о чем ты мечтала однажды сбудется до самого кон-

ца…

– Да, мой Деметрио. Мы вместе завоюем богатство и счастье!..

***

– Мария!.. Мария!..

– Я послала ее за продуктами… Ты что-то хотела, дочка?..

– Добрый день, тетя Сара…

– Добрый день… Ты превосходно выглядишь. Видно, что ты счастлива.

– Спасибо, тетя Сара. Вы слишком добры ко мне…

Немного удивленная, Вероника смотрит на улыбающееся, приветливое лицо доньи Сары, по-

правляющей тонкий домашний халатик, надетый поверх пижамы. Еще только семь часов сияющего

утра, а жаркое солнце Рио бурным потоком врывается в распахнутые окна.