Лучшие Друзья 3

Мы дурачились с Миком, и я уже в который раз рассказывала, как провела полгода в Париже, в этот раз вспоминая все больше деталей и рассказывая, как все было на самом деле.

– Так я и не поняла, - Марина, жуя кусок пирога, взмахнула остатками в своей руке. – Ты переспала с Дамонд или нет!?

Мик повел бровью и протянул мне воображаемый микрофон:

– И что на это ответит Кристина?

Я усмехнулась:

– Нет, я не смогла. Мы были… Я не знаю, чем я думала. В общем-то, ничем. Дом – один из тех парней, при которых ты теряешь голову, трусики и девственность одновременно, и… – Марина покатилась со смеху, а Мик неловко кашлянул, но я видела, что он едва сдерживается, чтобы не засмеяться. Я тоже засмеялась, и он, не удержавшись, разразился смехом. Около трех минут мы безудержно хохотали, да так, что у меня выступили слезы на глазах, а живот свело судорогой.

– Наше общение было странным – мы вроде не встречались, не вешали друг на друга ярлыки и прочую дребедень, но, тем не менее, он мог позволить себе вольности. В один из вечеров так и вышло, но… Он был слишком пьян, а я слишком беспечна. Для него это ничего не значило бы, а для меня – травма на всю жизнь.

– О да, - фыркнула Марина, подмигнув Мику. – Травма в лице первенца мне обеспечена.

Мы снова засмеялись, и я, вздохнув, сказала:

– Как же я могла жить без вас эти полгода? Черт возьми, я так скучала.

Марина снова издала этот самый умиляющийся звук, и, рассмеявшись снова, мы все обнялись.

– Я люблю вас, ребята, - прошептала я, уткнувшись в плечо Мику.

9.

Звонок в дверь послышался мне. Я отложила кисть в сторону и отошла подальше от мольберта. Не может быть – за все эти полгода я не забыла, как держать кисть в руках, и сейчас, смотря на синие всполохи посреди лилового, я склонила голову набок, оценивая.

Но меня отвлек стук в дверь. Я, спустившись по складной лестнице в комнату, открыла и увидела Валентину:

– Да? – я с улыбкой посмотрела на нее. Она мгновенно вернула мне ее, более широкую и добрую, и сказала:

– К тебе пришли. Захвати кофту, вечерами прохладно.

Я, не понимая, что происходит, взяла из шкафа толстовку и, натянув ее через голову, стала спускаться вниз по лестнице. Оказавшись у входной двери, я отворила ее и столкнулась с серыми глазами Егора.

– О… привет, - я моргнула и осмотрела его с ног до головы – на нем были легкие штаны цвета хаки, простая белая футболка и накинутая сверху кофта на замке. Он стоял, прислонившись плечом к косяку и выглядел немного нервозным.

– Привет, - голос Егора дрогнул, но он выдавил легкую ухмылку, зацепившись глазами на моем лице. – Прогуляемся?

– Давай, - я прикрыла за собой дверь, и мы спустились по крыльцу вниз.

– Не замерзнешь? – его взгляд окинул мои голые ноги, и я пониже оттянула шорты, едва прикрывавшие задницу.

– Нет, - соврала я, хотя вечерами здесь прохладнее, чем в городе.

Мы двинулись вперед в лес, к месту, где впервые встретились.

– Я слышал, вы хорошо провели день, - кашлянув, сказал он.

– Да. Мы душевно поговорили. Мне так не хватало этого. Почему ты не приехал? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал как обычно, хотя сама я вся дрожала от волнения.

– Думал, что буду лишним, - честный ответ меня поразил.

– Лишним? – от удивления я даже приостановилась. – С каких пор это ты лишний?

– С таких, что наши с тобой отношения далеко не такие безоблачные, как раньше, - тихо ответил он, тоже остановившись. – Это было бы неловко, и вряд ли бы вы так душевно посидели.

Я понимала, что он прав. Вряд ли бы я так открыто распространялась о Доме, обо всем, что там происходило, видя серые глаза Егора и осознавая, какую боль я этим ему причиняю.

– Может, ты и прав, - мой голос дрогнул, но Егор был удовлетворен честным ответом.

Мы зашагали дальше, и вошли в лес. Уже совсем стемнело, и шелест деревьев меня немного пугал. Я оступилась и, запнувшись о корягу, приземлилась на задницу. Руки Егора тут же подхватили меня под талию и поставили на ноги.

– О.. спасибо, - кашлянув, я выдавила улыбку. В темноте леса я едва различала черты лица Егора, но могу поклясться, что он улыбнулся.

– Что-то – вечно, - услышала я и спросила:

– О чем ты?

– О твоей неуклюжести, - усмехнулся он, и я тоже. Так, отлично – нервное напряжение немного сошло, и теперь я могла мыслить ясно.

– Ты рисовала, - снова первым сказал он.

Я подивилась.

– Тебе Валентина сказала?

– Нет, мазок синей краски у тебя на щеке, - он снова улыбнулся и легко коснулся того места, где, предположительно, был след. Я вздрогнула от разряда из-за прикосновения, но он расценил это по-другому. – Извини. Я не буду прикасаться к тебе больше.

Что?! Мне хотелось возопить на весь лес, но я смолчала. Насупившись, я посмотрела на него и сказала:

– Ты все понимаешь не так.

– Возможно, - он легко кивнул и посмотрел мне в глаза. – А знаешь почему?

– Почему?

– Потому что я думаю, что не знаю тебя больше.

– Ты ошибаешься, - покачала головой я, глядя прямо на него. – Оттого, что меня не было полгода, ничего не изменилось. Да, может, я повзрослела и многое поняла, но чувства – те же.

Я схватила его за руку и приложила к своему сумасшедше бьющемуся сердцу.

– Это разве может лгать? – его ладонь чувствовала бешеный ритм моего волнения, и я снова умоляюще посмотрела ему в глаза. – Я могу тебе лгать? Я не врала тебе ни разу, и не хочу начинать сейчас.

– Начинать сейчас? Хм… - он убрал руку от моего сердца – по его лицу было видно, что внутри него шла какая-то борьба. – Суть в том, что я врал себе – как я могу не лгать тебе, если все, что я когда-либо делал – обманывал себя? Я не знаю, каково это – любить. Я не умею. Я ни разу, черт тебя дери, Вайстенгаузен, не чувствовал такого, что чувствую к тебе.

Внутри меня все пылало. Сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди, и тут он взял меня за руку и прижал ладонь к своему сердцу. Я чувствовала дикое сердцебиение и, подняв лицо, столкнулась с его глазами.

– Я не знаю, что я чувствую к тебе, - прошептал он с болью в глазах. – Я хочу убить тебя на месте, закопать здесь же и никогда не вспоминать. Но так же я хочу сделать с тобой перед этим массу гнусных вещей, из-за которых ты будешь очень громко кричать мое имя.

После этих слов меня всю затопил стыд, я молча открыла рот, чувствуя, что покрываюсь пятнами, а он продолжил: