Лучшие Друзья 3

– Глупый мальчишка. Он испугался. Вероятнее всего, он не ожидал, что это будет так. Он думал, что ты вернешься с другими чувствами, с другими людьми в сердце, но это же не так. Ты – прежняя, хоть и повзрослела. Это факт, детка. И пусть он испугался – это нормально. Не казни себя и его. Это пройдет. Наверняка он понял, какую глупость совершил, когда уехал.

Я лишь покачала головой:

– Я не знаю… Это все так странно!

– Конечно, - Валентина, поставив оба бокала на стол, обняла меня, прижимая к себе. Нежный запах ее духов обволок меня полностью, и я снова всплакнула. В такой позе нас и нашел папа.

Он около минуты стоял в ступоре, затем подошел ближе и обнял нас, сказав:

– Ох, любимые мои девчонки!

Семейные объятия.

Сказать честно, этого мне не хватало больше всего.

6.

Нервишки шалили, пока я нажимала на звонок. Алкоголь не давал мне сбежать в ту же секунду, как откроется дверь.

Но вот она открылась, а я в ступоре смотрю на мужчину в строгом костюме и с портфелем в руке. Он удивленно окинул меня взглядом.

– Кристина. Я не знал, что ты вернулась, - льдистые глаза Аркадия, пробежавшись по мне, поднялись к лицу. – Егора еще нет. Он обещал приехать через полчаса.

Я по-прежнему молчала. Видя это, Аркадий нахмурился и, оттеснив меня в сторону, вышел из дома.

– Можешь подождать его наверху, - с этими словами отец Егора быстрым шагом двинулся к гаражу, а через пару секунд выехал оттуда на черном мерседесе и скрылся из виду.

Вот тебе на! Я медленно переступила порог и, прикрыв дверь, вдохнула глубже. Здесь, как всегда, пахло домом: чем-то сладким, похоже, выпечкой, теплым и …

Из-за угла на меня выскочила огромная собака, ее язык развевался на ветру, пока она летела на всех парах.

– Черри! – я испуганно вздрогнула, затем выдохнула и опустилась на колени, чтобы быть наравне с собакой. Облизав меня всю, Черри удалился в гостиную и, грузно прыгнув, уселся на большой диван.

Я перевела дух и, слегка покачнувшись, стала подниматься вверх, в комнату Егора. Перед дверью я помедлила, но рука, словно не моя, сама толкнула ее вперед.

Я оказалась в его комнате. Все было также, как и полгода назад: кровать там же, кубки – на полках, и медали на тех же местах. На столе прибавилось учебников, да и только.

Я прошагала вперед, к столу и ощутила, как сдавливается грудь. На верхней полке стояла фотография. Наша с ним совместная фотография.

Ее сделал Мик. Мы ездили на футбол и остановились в какой-то забегаловке, и пока Марина заказывала еду, мы разговаривали с Егором. Его руки обнимали меня через стол, а я смеялась, рассказывая что-то и не видя, что Мик снимает.

Протянув руку, я взяла фотографию и поближе присмотрелась. Егор так смотрит на меня. С такой нежностью. Как можно не видеть?!

Слезы закапали на стекло, и я протерла его кромкой футболки, поставив рамку на место. Только разрыдаться мне здесь не хватало!

Переведя взгляд дальше, я увидела еще одну фотографию, и вместо нежного трепета у меня в душе зарычало чудовище. На этом снимке были Егор и Ангелина – они обнимались, стоя в каком-то парке, и были счастливы. Видно, что это была недавняя фотография – Егор подтянутее и крепче, а Ангелина по сравнению с ним кажется ребенком, худым и больным.

Злость одолела меня, полились слезы, и я засомневалась. А правильно ли я сделала, что пришла? Нужно ли ему это?

В расстроенных чувствах я стала мерить шагами комнату, злостно вытирая слезы, и запнулась о вещи, лежащие у кровати. Подняв их, я увидела спортивные штаны Nike и простую белую футболку. Не думая, я сразу же нацепила ее на себя расплакалась еще сильнее от запаха, исходившего от нее – до боли знакомого и приятного.

Затем я легла на кровать и прижалась носом к его подушке. Слезы лились из моих глаз, превращая подушку в озеро. Так я и уснула.

***

Пробуждение было резким. Я села в кровати и заморгала. Ощущение ориентации не пришло сразу – я была в кромешной темноте. Нащупав в кармане джинс телефон, я проверила время – 22.23 и один пропущенный от Гаяны.

И тут до меня дошло: я не дома. Я у Егора!

Тут же я подскочила, как ужаленная. Засунув телефон в карман, я выскочила из его комнаты и влетела во что-то твердое. Потрясенно заморгав, я шагнула назад и, присмотревшись, увидела крупную фигуру Егора, стоящего напротив меня. Сердце екнуло.

Он открыл дверь и, взяв меня под локоть, со вздохом завел обратно в комнату и включил свет. Я сощурилась и прикрыла глаза рукой.

Он молчал. Я тоже. Никто не желал начинать разговор первым.

– Ну и что ты здесь делаешь? – все-таки начал он, отпуская мой локоть и шагая к лежавшим на полу штанам. Подняв их, он кинул в шкаф, затем повернулся ко мне и вперил свой взгляд в мои глаза. Мне тут же захотелось куда-нибудь спрятаться и где-нибудь скрыться, но я стоически выдержала его взгляд и ответила:

– Пришла поговорить…

– … и уснула, - он сложил руки на груди и усмехнулся до боли знакомой ухмылкой. Узел от волнения в моем животе немного ослаб, и я тоже усмехнулась.

– Да, уснула. Тебя не было…

– Теперь я здесь, - он кивнул, и с его лица пропало знакомое мне выражение добродушия – появилась противная мне отчужденность и холодность.

Я поежилась. Мда, Вайстенгаузен, ты хотела поговорить? Что ж, начинай.

Сглотнув, я произнесла:

– Ты меня ненавидишь.

– Слегка, - не стал отрицать он, и это было еще хуже. Мне словно врезали битой по голове, но я шмыгнула носом, продолжив:

– Я знаю, что заслуживаю этого…

– Знаешь? – он скептически поднял бровь. – По-моему, нихрена ты не знаешь.

Я опешила и вздохнула поглубже, стараясь успокоиться. В горле уже стоял ком. Серьезный разговор грозился накрыться медным тазом, полным моих слез.

– Я… - голос начал дрожать, а в уголках глаз стали собираться слезы. – Я знаю, ты заслуживаешь большего, чем какие-то жалкие объяснения. И я знаю, что ты злишься, хоть и не показываешь этого. Мне так жаль, что я не предупредила тебя и …

– Да ты понимаешь, что ты сейчас несешь?! – тут-то я и увидела его настоящего. Маска спала, и я видела гнев, пылающий в его серых глазах. Он выглядел так, словно бы сейчас рванет вперед и ударит меня, а вместо этого он выдохнул и ровно на одном дыхании сказал: - Я не знал, где ты. Ты исчезла. Исчезла, и я винил себя.