Лучшие Друзья 3

Гаяна покачала головой и фыркнула:

– Ты залезть ему под кожу. Он не впускать девушка так сильно, как ты.

– Мы же просто дружили! – возразила я, поставив латте на столик и почесав кончик носа.

– Милая моя, - Гаяна вздохнула с таким видом, будто я – совсем ребенок и ничего не понимаю. – Не надо говорить. Его отношение к тебе отличаться от других. Вы быть близки, я знать, но он по-прежнему засранец, который жить дальше с другими девушка. Ты тоже жить.

Я вздохнула, но все таки спросила:

– Когда мы вернемся, что делать? Как общаться с ним? Я даже не представляю…

Гаяна пожала плечами:

– Я не думать, что тебе надо все усложнять. Прими это просто. Не ищи подтекст где его нет.

Я внимательно посмотрела на маму и согласно кивнула. Она права. Но, тем не менее, я не знала, что скажу ему, когда увижу. Если честно, это не слишком заботило меня сейчас, но, раз уж он напомнил о себе, я задумалась.

Молчание затянулось, и Гаяна нарушила его первой:

– Всегда надо жертвовать. Ты жертвовать им. Ради Егор и Марина, ради своих друзья и семья. Он понимать это и принять.

Я ощутила себя худо. Ведь она права – я оставила его, хоть и не легко, но все же оставила, потому что мое сердце, любившее Париж, любило дом больше.

– Тебя забросить Марина? – Гаяна протянула чек с оплатой официанту, стоявшему за ней и встала.

Я тоже встала и, последний раз хлебнув латте, ответила:

– Да, пожалуйста.

***

– Есть кто дома? – я толкнула опять-таки не запертую дверь и чуть ли не снесла маму Марины.

– Ой! – я отскочила в сторону, она сделала то же самое. – Кристина, привет! Как замечательно выглядишь…

– Здравствуйте, большое спасибо, - вежливо отозвалась я, улыбнувшись. – А Марина..?

– Мы только что приехали с узи, - прощебетала ее мама, подхватывая сумку с полки и перекидывая ее через плечо. – Все чудесно, наша малышка здорова!

Ее мама – образец для подражания всех светских дам. Высокая, красивая, статная и донельзя богатая. Лицо без морщинок и белозубая улыбка – чему бы ни радоваться? Она потрепала меня по плечу и выскочила из квартиры. Я, все еще под впечатлением от нее, сняла лодочки и шагнула в коридор.

– Хэй? – я окликнула, заворачивая в гостиную. Марина полулежала на диване и рассматривала черно-белый снимок. Я подошла ближе, и увидела, что это – снимок ее будущей дочки. Крохотные ручки и ножки, маленькая головка – это было так странно, но в душе моей что-то трепыхнулось и загорелось любовью к этому не рожденному, но живому существу.

Марина подняла на меня глаза – в них стояли слезы.

– Ты только посмотри, Крис! – она протянула мне снимок. – Это моя доченька. Моя малышка…

Я села на диван рядом с ней и взяла ее за руку.

– Она чудесная, - охрипшим от волнения голосом сказала я и сжала ее ладонь. – Ты уже выбрала имя?

Марина утерла второй рукой сбежавшую слезинку и, улыбнувшись, ответила:

– Есть несколько вариантов, но… Не знаю, точно не могу определиться.

– Когда она родится? – поинтересовалась я у нее, закидывая ноги на диван и устраиваясь поудобнее.

– В середине августа, - она шмыгнула носом. – Предположительно, девятнадцатого.

Я ободряюще улыбнулась ей, и тут она спросила:

– Ты будешь со мной на родах?

Я моргнула, обескураженная предложением, и тут же поняла, что в это время как раз проходит закрывающая летний сезон коллекция – там будут все, и…

– Конечно, буду, - ответила я, вздохнув и еще сильнее сжав ее руку. Марина наклонилась ко мне и обняла, придавив своей малышкой.

– Так что, какие имена ты выбрала?.. – снова задала вопрос я, обнимая ее тоже.

– Думала, может, Василиса… или Ирина. Варвара тоже мне нравится, но оно означает плохое. Говорят, что какое имя – такой и ребенок. Не хочется выбрать ей нехорошее будущее.

– Чушь, - покачала головой я. – Она будет чудесная. И вовсе не от имени это зависит.

– Ну ладно, - Марина отпустила меня, и ее большие глаза вдруг округлились. – Так, чего ж это я?! Ты вчера была у Егора? Или…

– Была, - кивнула я, осторожно ступая на скользкий лед. – Мы говорили. Было много слез, вообще-то. И… я… я сказала, что люблю его в машине, и это, кажется, только усложнило дело. Но потом… потом он признался, что тоже любит.

Мои глаза непроизвольно наполнились слезами. Какая я нюня!

Марина издала умиляющийся звук и снова обняла меня.

– Это же здорово…

– Ага. Я такая тупица – свалила все на Ангелину, а потом он… сказал…

Марина тяжело вздохнула:

– Я сама до сих пор в шоке. Егор был подавлен.

– Еще бы, - подтвердила я, поерзав. Мне было неуютно говорить о ней, да и Марине, похоже, тоже:

– Никита вчера очень расстроился, что вы так и не поболтали, - проговорила она, меняя тему. – Он надеялся, что сегодня мы это исправим?

– Запросто, - я с улыбкой кивнула. – У меня осталось четыре дня, и я проведу их с вами.

Марина замерла. Она посмотрела мне в глаза, и ее нижняя губа дрогнула:

– Четыре дня? Ты что же, улетаешь обратно?

Упс. Я не сказала ей. Шестеренки в моем мозгу быстро задвигались, и я стала искать выход из положения.

– Я… я смогла вырваться только на неделю, ведь скоро летний показ – нужно готовить все, и …

– Летний показ в августе, - с каменным выражением лица проговорила Марина. – И ты обязана присутствовать на нем, ведь так?

– Да, но…

– И ты пропустишь рождение малышки, - с таким же потерянным видом прошептала Марина, и залилась слезами.

О, нет. Нет-нет-нет!

Я наскоро обняла ее, и быстро заговорила:

– Марина, не плачь, перестань! Я не пропущу ее рождение, не говори глупостей! Я прилечу, даже если это будет разгар показа, слышишь?!

Она закивала, всхлипывая, и я взмолилась Господу, что, если когда-нибудь буду беременной, пусть он сделает меня не такой истеричкой, как ее.

Весь день с Мариной и Миком, с их милостями и любовными подколками – это так будоражит. Я искренне позавидовала им – их чувствам, прошедшим даже через такое испытание.