Лучшие Друзья 3

– Мне срывает крышу рядом с тобой. Я безумно хочу тебя поцеловать, Вайс, но не знаю, куда нас это приведет. Я… я не умею быть чьей-то второй половиной. Я не знаю, как это делается. Я не подхожу для тебя. Вот мой брат – да, он…

Я не дала ему договорить и толкнула его в плечо. Он осекся и изумленно посмотрел на меня. Я, давя в себе кучу эмоций, прошептала:

– Ты снова начинаешь нести полнейший бред, Егор. Я понимаю, что тебе страшно – мне тоже. Но куда бы нас это ни привело, я хочу попробовать. Я хочу помочь тебе научиться быть половиной. Моей половиной.

Егор отвел взгляд в сторону. Я видела, что он сомневался.

– Чего ты боишься? – спросила я, удивляясь своему напору.

– Я боюсь, что разочарую тебя, - признался он, запуская в волосы руку.

Я покачала головой:

– Это я разочаровывала тебя.

– Я боюсь, что раню тебя, как всех … их, - едва слышно произнес он и взглянул в мои карие глаза своими серыми. – Я не хочу ранить тебя.

– Ты уже это делал, - признала я, не отводя взгляд. – Терять нечего.

– В том-то и дело, что есть, - он сжал мою руку. – Я потеряю тебя, если все испорчу. Мне нужно разобраться в себе.

– Пока ты разберешься, что к чему, уже ничего, и ни к чему, - я закатила глаза. Да, понимаю, неподходящий момент, но я все же это сделала. Сначала Егор ухмыльнулся. Затем его губы растянулись шире. А после – он рассмеялся.

– Я так скучал по этому, - когда его смех стих, произнес Егор.

– Знаешь, чего я боюсь? Больше всего?.. – я посмотрела на Егора и опустила вниз глаза.
– Я больше всего боюсь, что мы не сможем быть друзьями, как раньше. Я боюсь, что будет неловко и странно.

– Это уже так, - он дернул уголком губы, затем снова принял беспристрастное выражение. – Мы посредине. И сейчас нам остается либо сделать шаг назад, либо вперед. И знаешь еще что? Я понял одну вещь: я всегда хотел привязать тебя к себе.

– Ты уже это сделал, - я пожала плечами, ощущая, как покрылись гусиной кожей ноги. – Я здесь. И я с тобой. И я готова шагать лишь вперед и помогать идти тебе.

Он улыбнулся широкой улыбкой, и, склонив голову набок, протянул мне кулак. Я, замерзшая и дрожащая, протянула ему свой кулак. Наши сомкнутые руки стукнулись друг о друга, и я услышала:

– Ты моя, Вайс.

И в этот раз, как бы двусмысленно это не звучало, я действительно знала: это правда.

10.

Весь следующий день я носилась как угорелая по магазинам для детей. Марина осталась таким же варваром, как и прежде, и с такой дотошностью покупала детские вещи, что я уже через два часа устало плелась сзади.

– Смотри, лиловая или оранжевая?.. – Марина помахала у меня перед носом двумя кофточками, и я, зевнув, указала на ее любимый цвет.

– Но оранжевая такая яркая! – захныкала та, и я поразилась, насколько сложно с ней приходится сейчас.

– Марин, они обе очень красивые, - уже в десятитысячный раз сказала я и, не успев глазом моргнуть, осталась одна, пока Марина оплачивала две кофточки.

– Так, нам нужно выбрать ковер, и ее комната будет почти закончена, - Марина понеслась на выход из магазина, и я потащилась за ней.

– Зачем тебе ковер сейчас? – хватило ума спросить у меня. Марина притормозила и повернулась ко мне:

– Через месяц я буду не в состоянии ничего выбирать. А потом – подавно. Лучше подготовиться сейчас. И вообще, ты улетишь на выходных, а я давно тебя не мучила. Пошли, шевелись, Кристина!

Я уже говорила, как сильно я люблю ее? По-моему, я повторила себе это миллион раз и, протяжно вздохнув, пошла следом.

В этот день мы объехали полгорода. Я давненько так не уставала и, поэтому, добравшись до квартиры Гаяны, я упала на диван в гостиной и протяжно застонала.

– Что такое? – деловито поинтересовалась мама, выходя из своей спальни. На ней было шикарное бирюзовое платье, оттеняющее загорелую кожу и разноцветные длинные бусы.

– Я думала, что сегодня совершу убийство этой беременной дамочки, - проговорила я, закрывая лицо руками. – Я устала безумно. Что говорить, я чувствовала себя лучше в Париже, когда спала три часа.

Мама мелодично засмеялась. Она открыла свой супер-шкаф и нырнула туда на мгновение. Вышла уже на каблуках, угрожающе тонких и красивых.

– Ты куда такая нарядная? – поинтересовалась я и, увидев ее сконфуженное лицо, поняла: она надеялась, что я не спрошу.

– Прогуляться…

– С кем? – насторожилась я, садясь на диване.

– Виктор прилетел, - Гаяна, взмахнув руками, села в соседнее кресло. – Он разводиться с Николеттой.

Я округлила глаза:

– Да ладно?! Как она это переживет?

– Он оставить ей треть состояния. Ей хватит с лихвой на богатая жизнь.

– А ты? Оставишь ей командование офисом в Париже?

Гаяна слегка качнула головой:

– Она уйти в тот день, когда узнать.

– Перед показом? – я ошарашено вытаращилась на маму. – Серьезно? А кто тогда…

Договорить мне не удалось – осознание пришло сразу. Доминик.

– Он будет главным?

Гаяна кивнула, поджав губы.

– Доминик хорош специалист. Он справиться. Ты пока не готова. У тебя впереди учеба. Ты должна экзамен учить. Потом все – твое.

Я искренне поблагодарила ее за это. Экзамены – вот на что мне нужно настроиться в следующем году. Я и так халявничала этот год, так что в следующем мне стоит поднапрячься.

– Хорошо, - я улыбнулась ей. – Удачно прогуляться тебе.

– Ты остаться сегодня?

– Нет, поеду домой. Я обещала папе и Валентине поужинать вечером, - ответила я и улыбнулась.

Она улыбнулась тоже и, подхватив легкую сумочку со столика, двинулась в холл. Затем, развернувшись, задала вопрос:

– Ты не осуждать меня? – видно, что ее очень волновало это. Я подняла брови и усмехнулась:

– Это твой выбор. Всегда нужно чем-то жертвовать, помнишь?..

Гаяна улыбнулась мне по-матерински и, послав воздушный поцелуй, испарилась.

Все-таки странная она женщина. И я люблю ее такой.

***

Разбудил меня противный звук телефона. Я, приподнявшись на локтях, глянула на время: 5.55.

«Жду на пробежку. Хватит спать!»

Я застонала. Он что, издевается?!

Высунув ноги из-под одеяла, я встала и потянулась. Затем направилась в ванную, умылась и, возвращаясь в комнату, стала искать носки.