Лучшие Друзья 3

– Пожалуйста, не усложняй все еще больше, - просит он, смотря в окно позади меня.

Я хватаю его за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза.

И падаю.

Потому что вижу в них только пустоту.

– Мне правда нужно ехать, - он не двигается, а я по-прежнему сжимаю его челюсть, ощущая дрожь во всем теле.

– Пожалуйста, поговори со мной, - я сглатываю комок слез, собравшихся в горле и отпускаю его лицо. – Я прилетела сюда, я скучала по тебе! Я должна понять, что происходит на самом деле. Я запуталась, где моя фантазия, а где реальность.

Он вдыхает через нос, а его рука бледнеет, сильно сжимая руль. Клянусь, я слышу, как быстро бьется его сердце.

– Лучше уйди, Кристина, - твердо говорит Егор, смотря прямо перед собой. – Ты не захочешь…

– Захочу, - шепчу я, сморгнув слезу. – Захочу, Егор.

Он обрушивает свои губы на мои. Я позволяю его языку коснуться моего, едва сдерживаемо выдыхая.

Егор тянет меня ближе за шею, подвигая к себе и целуя меня почти грубо и отчаянно. Его другая рука хватается за мое голое бедро и сжимает его так сильно, что наверняка останется синяк, но мне все равно. Я просто хочу его целовать. Не останавливаясь.

Этот поцелуй я по праву могу считать первым и самым желанным.

Руки Егора все еще скользят по моему телу, поднимаясь к волосам, а пальцы мгновенно запутываются в них. Я так отчаянно хотела этого все это время!

– Я люблю тебя, - вырывается у меня в перерыве между поцелуем, и…

Он потрясенно отпускает меня. Его дыхание сбилось, а челюсти снова сжаты. Когда он посмотрел на меня, я вижу, насколько холодны его глаза. Опять.

– Ты должна уйти, - твердо говорит он, но пустота в его глазах пугает меня куда больше, чем то, что он прогоняет меня.

Мое дыхание тоже сбивается, когда я захлопываю дверь машины и стою у подъезда, наблюдая взмокшими глазами, как Егор уезжает, и как шины, визгнув по асфальту, режут мое сердце на куски.

Даже притом, что я хочу побежать вслед за ним, я разворачиваюсь и плетусь в подъезд.

5.

Я опустошена.

Нет слов, чтобы передать, какая я глупая. Я люблю тебя – серьезно? Я действительно это сказала?

Толком ничего не объяснив ни Марине, ни Мику, я оделась и вылетела из ее квартиры, а приехав домой, обнаружила пустые комнаты – родители на работе.

Одиночество – то, что нужно сейчас.

Господи, как можно быть такой самонадеянной? Думала, приеду, а меня он ждет с распростертыми объятиями и скажет, что все хорошо? Я сама все разрушила в тот день, когда уехала. Я не решила свои проблемы – я усугубила их.

Повернувшись набок, я подложила руки под голову и тихо засопела. Мне нужен был сон – успокоиться, отвлечься на несколько часов.

Хлопок двери нарушил мое сонное царство. Я встала с кровати и обнаружила, что уже стемнело. Выйдя в коридор, остановилась у лестницы. Пришла Валентина.

– Привет, - я улыбнулась ей, потирая рукой сонное лицо. – Как дела?

Она подняла голову вверх и, увидев меня, заулыбалась тоже. Сняв декоративный легкий шарфик с шеи, она обмахнула им лицо.

– Привет, Кристина. Хорошо, только устала. Сейчас, ближе к лету, все хотят чего-то новенького добавить: кому пруд подавай, кому беседку разбей.

Я усмехнулась.

– Пойдем на кухню? – предложила она, положив шарфик на полку и снимая остроносые туфли.

– Давай, - охотно согласилась я, спускаясь вниз. Ладно, может, одиночество – не совсем то, что мне нужно сейчас. Легкая и непринужденная беседа, которая сможет помочь забыться – вариант получше.

Мы вошли на нашу просторную кухню, и Валентина двинулась к шкафу со спиртным. Она достала бутылку мартини и два изящных стакана. Разлив спиртное по ним, кинула две оливки, льда, и, повернувшись, протянула один стакан мне:

– Тяжелый день. Нужно расслабиться.

Я приняла из ее рук бокал и, сев за стол, хлебнула. Приятный вкус прокатился вниз по моему пищеводу.

– Что делала весь день? – Валентина, расстегнув верхние пуговицы на блузке, села рядом со мной.

– Спала, - усмехнулась я. – Вчера с Мариной много говорили, и было не до сна.

Валентина улыбнулась, кивнув:

– Понимаю, столько времени не виделись. Прости, что мы уделили тебе так мало внимания. У Андрея сейчас куча работы, да и у меня немало. Ну теперь, вечер в нашем распоряжении. Хоть мы и созванивались часто, Кристин, все равно, такое ощущение, что упускали моменты. Ты вернулась такая похорошевшая. Взрослая и ответственная, - она снова улыбнулась, и мы синхронно с ней выпили.

– Спасибо, - я выдавила улыбку, ощущая прилив слез. Я сейчас – не лучше Марины – атомная бомба, готовая взорваться в любую секунду.

– Андрей видел тату? – она лукаво мне подмигнула. Я покраснела.

– Вау, быстро ты заметила, - сконфуженно ответила я, поворачиваясь к ней спиной. – Ласточки. Свобода.

– Они прекрасно смотрятся, - похвалила Валентина. – У меня тоже есть.

– Да? – удивилась я, посмотрев на нее. Ее прекрасные зеленые глаза мягко светились, и она подняла повыше брючину на левой ноге – у щиколотки было изображено перо.

– Что это значит? – поинтересовалась я, снова отпив.

– Свобода любви, легкость, - она слегка улыбнулась и принялась за свой стакан. – Как там Егор?

Воу, нет. Только не сейчас. Только не Егор.

Я долгое время молчала, а затем произнесла:

– Мы виделись сегодня утром. Он ненавидит меня.

Валентина прищурилась и накрыла своей мягкой ладонью мою руку.

– Нет, моя хорошая, нет. Он не ненавидит. Я больше чем уверена, что у него к тебе самые светлые чувства. Он наверняка сам не знает, насколько глубокие. Но это же очевидно…

Я всхлипнула. Нет, только не плакать!

Но одинокая слезинка все же упала, и Валентина подняла свой бокал:

– За свободу в любви и легкость выбора! – она чокнулась со мной и отпила.

Я, хлебнув мартини, вздохнула. Как же мне хотелось, чтобы она была права. Чтобы Егор действительно испытывал ко мне чувства. И ведь они были бы взаимны…

– Я сказала, что люблю его, - вырвалось у меня, когда мы разлили второй бокал. Валентина, стоявшая ко мне спиной, медленно повернулась:

– И он что?..

– Сказал, что ему нужно идти. И уехал, - я смотрела в пол, разглядывая паркет.

И тут я услышала ее легкий, звенящий смех.