Лягушка-путешественница. Часть 2

Последние слова Риата произнесла с приторной, заискивающей улыбкой. Путешественница сняла ночную рубашку и взяла протянутое невольницей платье, когда послышался глухой стук оконных рам и раздражённый голос хозяйки:

– Обглодышь, Дербан идите сюда, быстро!

Приказы хозяйки в доме Картена исполнялись незамедлительно. По лестнице зашлёпали грубые подошвы сандалий рабов.

Риата хотела что-то сказать, но госпожа предостерегающе подняла палец, требуя тишины.

– Возьмите эту падаль!
– зло приказала супруга консула.
– Вынесите во двор и облейте холодной водой.

– Да, госпожа, слушаюсь госпожа, - вразнобой ответили невольники.

Пробормотав: "Странно", - Ника влезла в платье, и пока верная рабыня с показной торопливостью и тщательностью расправляла складки, размышляла над происходящим. Ясно, что нянька не умерла. Уж живую от трупа Тервия отличить сумеет. Но такой крепкий сон никак нельзя объяснить естественными причинами. Бедную женщину либо опоили сильнодействующим снотворным, либо она впала в летаргию. Впрочем, последнее предположение очень скоро отпало само собой.

Послышался плеск, сонное бормотание и новые крики госпожи Картен. Отстранив невольницу, путешественница шагнула к окну. Распластавшись на каменных плитах двора посреди большой лужи, рабыня-нянька, приподняв облепленную мокрыми волосами голову, что-то бормотала, вздрагивая, но даже не пытаясь защититься от сыпавшихся на неё ударов.

Поправив причёску, госпожа последний раз ткнула в бок лежащую женщину, и переведя дух, сказала грозно, но уже гораздо спокойнее:

– Так ты бережёшь хозяйских детей, неблагодарная тварь? Я тебя от тяжёлой работы освободила, а ты за ребёнком присмотреть не можешь?

– Простите, добрая госпожа!
– тихонько выла нянька, прикрывая руками лицо.
– Сама не знаю, что на меня напало? Не будет такого больше, всеми богами клянусь! Пощадите, пожалуйста, добрая госпожа!

– Маленький господин проснулся, а ты спишь, как жаба зимой?
– продолжала распекать хозяйка, заметно успокаиваясь.
– Хвала бессмертным богам, с ним ничего не случилось. А то бы...

Она плотно сжала губы, но от этого молчания даже Нике стало не по себе.

– Вставай, ослица старая, - наконец проворчала супруга морехода.
– Ещё раз заставишь меня на тебя кричать - прикажу запороть до смерти!

– Спасибо, добрая госпожа, - нянька пыталась поцеловать сандалию госпожи.

Путешественница вернулась на табурет. Риата принялась споро делать причёску, тщательно расчёсывая каждую прядку перед тем, как заплести в косы и аккуратно закрепить шпильками. Отступив на шаг, томно вздохнула и гордо осмотрела творение своих рук.

– Вы так красивы, госпожа Юлиса!

Ника промолчала, хотя ей тоже понравилось своё отражение в зеркале. Красиво уложенные темно-русые волосы напоминали корону.

"Не хватает только бриллиантовой диадемы или хотя бы заколки с сапфиром", - подумала девушка, пообещав себе не продавать последний драгоценный камень без самой крайней нужды.

Послышались стремительно приближающиеся шаги. Девушка в ожидании посмотрела на дверной проём. Без какого-либо стука или предупреждения, отодвинув циновку, вошла Тервия. Окинув взглядом комнату, она растерянно спросила:

– Госпожа Юлиса, вы не видели Вестакию?

– Сегодня нет, - покачала головой путешественница.

Буквально за секунду лицо хозяйки дома сделалось бледным, словно густо покрашенная свежей известью стена. Губы мелко задрожали, и не сказав ни слова, она выбежала, чтобы через несколько секунд громко хлопнуть дверью супружеской спальни.

Девушка выскочила в соседнюю комнату. Кровать дочери консула оказалась не слишком аккуратно заправлена. Ника инстинктивно шмыгнула за стену, когда, громко шлёпая босыми ногами, к лестнице промчался мореход, одетый только воздухом. Следом, прикрывая рот рукой, бежала супруга.

Путешественница выглянула в окно.

Получив удар в ухо, Терет рухнул навзничь, но быстро очнулся, и встав на колени, принялся уверять, что никто ни утром, ни вечером за ворота не выходил, что он сторожит исправно, и мимо него даже мышь не проскочит.

Услышав за спиной взволнованное сопение Риаты, Ника поморщилась, знаком велев отойти подальше.

В памяти вдруг всплыл услышанный вчера вечером крик. Быть может, ей совсем не померещилось? Припомнив, откуда он доносился, девушка торопливо спустилась вниз.

Голый Картен продолжал допрашивать привратника, но тот упрямо стоял на своём, не обращая внимание на оплеухи. В дверях кухни сумрачным монументом застыла Кривая Ложка, из-за которой выглядывали горевшие жадным любопытством лица рабов. Но едва Тервия взглянула в ту сторону, их как ветром сдуло. Только циновка на двери ещё колыхалась какое-то время.

Не приставая к хозяевам, которым сейчас явно не до неё, гостья проскользнула в мужской зал, а оттуда в сад. Оглядевшись и вспомнив расположение дома, она направилась к левому забору. Справа он примыкал вплотную к соседнему участку, за самой длинной, протянувшейся параллельно фасаду, частью ограды располагалась широкая, довольно оживлённая улица. А вот слева пролегал узкий, тёмный переулок.

Рачительная хозяйка госпожа Картен использовала каждый клочок земли. В густой тени высокой стены протянулась короткая грядка или клумба, усаженная какими-то растениями с широкими светло-зелёными листьями, украшенными по краям белой каймой. На этом великолепии сразу бросалась в глаза вытянутая ямка, представлявшая из себя отпечаток пятки и части стопы, обутой скорее всего в обычные для Канакерна сандалии.

Подтянув подол платья, Ника поставила рядом свою ногу. Тут наследила явно не дочка морехода. У неё размер ещё меньше. Девушка ещё раз огляделась вокруг. К сожалению её опыта в чтении следов оказалось явно недостаточно, и ничего заслуживающего внимания она не разглядела. Впрочем, и увиденного оказалось вполне достаточно, чтобы сделать вывод: кто-то большой случайно наступил на край клумбы, втоптав в землю широкие листья. Осталось понять, откуда он здесь взялся?

Путешественница стала рассматривать сложенную из камней стену, очень скоро заметив зацепившийся за выступ комочек земли, по виду ни чем не отличавшийся от той, которая покрывала грядку. Или всё же клумбу? Разве что посветлее, потому что успела подсохнуть. А на самом верху еле различимые с такого расстояния чуть колыхались под ветром несколько коротких волосков, очень похожих на тонкую леску.

Громом прозвучавший в тишине скрип дверей, заставил девушку вздрогнуть. Вошедшая Мышь, скользнув по ней равнодушным взглядом, крикнула: