Лягушка-путешественница

– Что вы, госпожа Картен, - криво усмехнулась девушка.
– Думаю, он выступал в привычной для себя роли и кому-то помогал.

– Я попробую спросить о нём у мужа, - задумчиво проговорила собеседница.

– Только осторожнее, госпожа Картен, - предупредила путешественница.
– Вряд ли ему нужно знать всё.

– Вы сами ещё ничего не знаете, госпожа Юлиса, - презрительно фыркнула хозяйка дома.
– Набирайтесь сил, да пошлёт вам Пелкс выздоровление. А я помолюсь Ноне, чтобы ваша помощь больше не понадобилась. Пусть моя дочь окажется на корабле Меченого Рнеха и вернётся домой.

"Это вряд ли", - с неприязнью подумала гостья, глядя ей вслед.

Повозившись, она сползла с подушки пониже и закрыла глаза. Сам консул её так и не навестил.

Ночь прошла отвратительно, Ника металась в болезненном забытье и уснула только под утро.

А когда открыла глаза, увидела скучавшую на табуретке Лаюлу.

– Риата где?

– В храм пошла, госпожа Юлиса, - торопливо ответила гантка.
– Сказала, вы приказали.

С её помощью девушка умылась, привела себя в порядок, но от еды отказалась опять. Вновь заснуть не получилось, голова болела терпимо, и путешественнице стало скучно.

"Болеть хорошо с интернетом, телевизором или хотя бы с книжкой", - грустно думала Ника.

Тем временем её сиделка деловито раскладывала на полу волчьи шкуры, явно намереваясь подремать.

"Это мне что, одной придётся от безделья мучиться?" - до глубины души возмутилась больная, пытаясь повернуться.

– Как себя чувствует Орри?

– Гораздо лучше, госпожа Юлиса, - охотно отозвалась гантка.
– Скоро мы в усадьбу вернёмся.

– Не нравится в Канакерне?
– спросила девушка.

– Чужое здесь всё, госпожа Юлиса, - тяжело вздохнув, Лаюла уселась прямо на полу.
– Камень кругом, улочки узкие, того и гляди застрянешь. В усадьбе лучше - деревья, простор. Но всё равно - не как в наших лесах.

Она мечтательно улыбнулась.

– Выйдешь из дома утром - тишина такая, что слышно, как роса на траве звенит. Лесом пахнет, смолой, листочками, грибами да ягодами. А тут один... навоз да вино кислое!

Ещё гантка пожаловалась на местную еду, одежду, обычаи и другие трудности адаптации. Хорошо хоть, Приск Грок относится к гостям по-доброму, работой не изнуряет, кормит досыта. Узнав, что все женщины искусные ткачихи, задумал мастерскую открыть.

Вывалив накопившиеся претензии, Лаюла перешла к планам на будущее.

– Вот только Орри никак не выберет, что ему делать, - озабоченно качала она головой.
– То ли в моряки пойти, то ли в хлеборобы. Нам господин Приск Грок предлагает землю взять за часть урожая. По мне так лучше на твёрдости, а его на воду тянет.

Путешественница с удовольствием слушала её бесконечный монолог, привычно пропуская большую часть слов мимо ушей.

За такой приятной беседой их застал приход Риаты. Лаюла вернулась к жениху, а рабыня отчиталась о визите в храм Пелкса.

– Я, госпожа, гадала на крови жертвенного голубя, - с таинственным видом сообщила она.
– Жрец сказал, что бог поможет вам одолеть хворь.

Тронутая такой заботой и устав от вернувшейся головной боли, хозяйка не стала выяснять источник финансирования покупки несчастной птички.

Перед обедом раненую гостью навестила Тервия, придирчиво оглядев сверкающую чистотой комнату, дежурно спросила о самочувствии и быстро ушла, очевидно не испытывая никакого интереса к ответу.

Больше Нику никто не навещал. Только рабыня не отходила от своей госпожи ни на шаг: меняла повязку, поила целебным отваром, приносила яблоки и виноград, как могла развлекала её разнообразными историями из своей короткой, но бурной жизни.

Хозяйка слушала её гораздо внимательнее, чем болтовню гантки, даже сквозь головную боль и изредка наваливавшуюся дурноту, впитывая атмосферу имперской жизни.

То, что рабов здесь не считают за людей, девушка уже усвоила твёрдо. Однако, даже попав в неволю, кое-кто умудрялся неплохо устроиться. Одни старались доказать хозяевам свою полезность, заставляя тем самым бережнее относиться к ним, как к ценному имуществу. Другие использовали слабости и пороки господ. В рабской среде процветало доносительство. Хотя большинство просто старались выжить, по возможности радуясь сегодняшнему дню и не задумываясь о завтрашнем.

Риата ничего не знала о том замкнутом мирке, в котором обитала высшая аристократия Империи. Все её бывшие хозяева принадлежали к тому социальному слою, который в другом месте и времени называли "средним классом".

Эти люди походили на тех, кого девушка встречала в своём родном мире. Так же любили и ненавидели, страдали и радовались, зарабатывали на жизнь честно и не очень. Разве что вместо гаджетов и бытовой техники использовали рабов. Пожалуй, единственным существенным отличием, которое сильно бросалось в глаза, стала массовая и безоговорочная вера в предсказания всякого рода гадателей и магов.

Жители Империи и окружавших её земель относились к словам провидцев чрезвычайно серьёзно, что однако не мешало им оставаться практичными людьми. С самым серьёзным видом Риата рассказала о купце, которому напророчили смерть от игры в кости. Не в силах совладать со своей страстью, тот сажал за стол раба, заставляя его трясти стаканчик, и прожил много лет, погибнув при переправе через реку.

Вечером пришла Лаюла. С таинственным видом наклонившись над кроватью, она зашептала, обдав раненую густым запахом уксуса, чеснока и варёных бобов.

– Вспомнил Орри тех лиходеев.

– Которые на него напали и украли Паули?
– на всякий случай уточнила путешественница, изо всех сил борясь с тошнотой. К ночи голова вновь разболелась, и даже мысли о еде вызывали дурноту, а тут такой аромат!

– Да, госпожа Юлиса!
– вытаращив глаза, прошелестела гантка.

– Что он видел?
– хмурясь, спросила Ника, тут же радушно предложив.
– Да ты садись.

– Я лучше на полу, - отмахнулась Лаюла от табурета, опускаясь на корточки.
– Когда Орри с Паули шли от Крека Палпина, уже темно было. Как к дому Картена стали подходить, тележку в переулке заметили. А разве добрые люди в такую пору чего возят? Орри подошёл и говорит: "Есть здесь кто?". Выходит старик бородатый весь и ему в ответ: "Иди, мол, отсюда - пока цел, не твоего ума это дело". Орри за меч схватился. И тут как раз Паули закричала. Он обернулся, глядь, её какой-то другой злодей, помоложе, в охапку схватил и рот зажимает. Бьётся Паули, как куропатка в силках. Орри хотел к ней бежать, ну тут его по голове и ударили. Всё.

Рассказчица отпрянула, сурово сжав губы, и значительно замолчала, скрестив руки на груди.

– Ты не знаешь, лица их он рассмотрел?
– быстро спросила путешественница, пытаясь заставить работать плавящиеся от высокой температуры мозги.
– Во что одеты? Узнать сумеет?

– Всё до мелочей выспросила, госпожа Юлиса, - заверила Лаюла, заявив с гордостью.
– Глаз у моего Орри, как у филина, что днём, что ночью видит. Хоть тьма стояла кромешная, а морды их подлые он хорошо разглядел. Особенно старика. До самого последнего часа, говорит, не забуду, а встречу - так сразу убью! Молодого вот плохо запомнил, но тоже узнает. А одежда не знаю какая.