Лягушка-путешественница

Торопливо вскочив со своего места, она стала отдавать распоряжения.

– Толкуша, быстро принеси с кухни чашку, лепёшки и всё что нужно. Да захвати вино из амфоры с тремя голубыми полосками.

– Не беспокойтесь, госпожа Картен, - поморщился гость.
– Я только что позавтракал.

– Нет, нет, - бурно запротестовал консул.
– Не заставляй меня нарушать закон гостеприимства!

Десятник конной стражи со вздохом развёл руками, подчиняясь двойному напору.

Направляясь к столу хозяина дома, чтобы занять место рядом с ним, Румс вдруг резко остановился.

– Что случилось с вашим плечом, госпожа Юлиса?

Ника замялась, не зная как ответить в присутствии Картенов, но её затруднения разрешил сам мореход.

– Дней десять назад моя рабыня забралась в её комнату. Наверное хотела обворовать. Госпожа Юлиса проснулась, тогда мерзавка ударила её какой-то старой шпилькой.

– Когда точно это произошло?
– нахмурился гость.

– Девять дней назад, господин Фарк, - подала голос девушка.

– Мне жаль, что так случилось, госпожа Юлиса, - задумчиво проговорил молодой человек.

– Только я попрошу вас помалкивать, - понизил голос консул.
– Это наше семейное дело. Подлая тварь оскорбила этот дом. Что люди скажут, когда узнают, что мои рабы нападают на гостей? Я строго наказал подлую тварь, но сделанного не воротишь.

– Понимаю, господин Картен, - кивнул Румс.

Дождавшись, когда тот усядется рядом, мореход продолжил совсем другим тоном.
– О Вестакии пока ничего не знаю. Жрецы со дня на день ждут голубя из Готонима. А ты где пропадал?

– Разве отец вам не говорил?
– вскинул брови десятник конной стражи.
– У атавков...

Путешественница похолодела. Неужели он расскажет об их расследовании? Тогда в гостиницу придётся перебираться уже сегодня и поскорее сматываться из Канакерна.

– ... хотел узнать, не их ли молодняк возле хутора Ванрига Ртеса резвился.

"Вот батман! Так и дурой стать не долго", - перевела дух Ника, с удовольствием присоединяясь к тосту хозяина дома.

– Если хочешь, давай вместе сходим в храм Нутпена?
– неожиданно предложил Картен.
– Вдруг боги услышали нас, и голубь с письмом прилетел именно сегодня?

– С удовольствием, - тут же согласился молодой человек.
– Пойдёмте, и да будут милостивы к нам бессмертные.

– Тогда нечего ждать, - мореход негромко хлопнул ладонью по столу.

Вытирая губы платком, путешественница наблюдала, как мужчины пробираются к выходу. Внезапно она встретилась глазами с пронзительным, напряжённо-настороженным взглядом молодого человека. А дальше произошло совсем невероятное. Прищурившись, он сделал лёгкое, почти незаметное движение головой в сторону двери. Или ей показалось? Пропустив вперёд консула, десятник конной стражи обернулся, и глядя на девушку в упор, произнёс:

– До свидания, госпожа Картен, до свидания, госпожа Юлиса.

Ника не знала, что и думать. Являются ли эти взгляды и ужимки неким тайным знаком, или она принимает желаемое за действительное? Да, Румс обещал зайти после того, как вернётся от атавков. Но, что если именно сейчас он пришёл не к ней?

Мысли метались как тараканы на кухне. Путешественнице пришлось приложить прямо-таки титанические усилия, чтобы скрыть от окружающих обуревавшие её сомнения. Ужасно захотелось выбежать из-за стола, пойти в свою комнату и обдумать всё в спокойной обстановке. Но она стоически продолжала жевать маслины, болтая с Тервией о каких-то пустяках. Наконец-то довольный Уртекс почти бегом умчался на занятия, госпожа Картен направилась в кладовую, а рабыни стали убирать посуду.

Из последних сил сохраняя спокойствие, Ника поднялась на второй этаж, неторопливо прошла через комнату братьев, где нянька пыталась разбудить Валрека, и только оказавшись у себя, стала лихорадочно ходить из угла в угол.

Предположим, Румс действительно дал сигнал. Только вряд ли он откажется пройтись с будущим тестем до храма Нутпена. Значит, встреча может состояться только после того, как они проверят голубиную почту. Тогда ей нужно идти в город. Но куда? Наверное туда, где они встречались в последний раз. На площадь народных собраний.

Девушка замерла, упёршись обеими руками о столик. Да, если кавалерист и будет её искать, то только там. Другого места они просто не знают.

Приняв решение, путешественница села к зеркальцу и, разложив жалкие остатки косметики, взялась добавлять себе привлекательности.

Вернувшись из кухни, Риата застала хозяйку в самом разгаре творческого процесса. Цедя сквозь зубы ругательства, та пыталась подчернить ресницы кисточкой, представлявшей из себя скрученный из тонких волосков миниатюрный веник. Преданная рабыня тут же бросилась на помощь госпоже.

Ника совсем не хотела разукрашивать себя так кричаще, как делают это здесь многие вполне знатные дамы. Она стремилась нанести лёгкий, чуть заметный макияж. А вот с этим-то как раз пришлось повозиться.

– Вы прекрасны как Диола!
– тихо охнула невольница, восхищённо глядя на хозяйку.

– Опять врёшь, - добродушно ворчала та, с удовольствием разглядывая себя в зеркало и чуть поправляя ожерелье.

Риата стала бурно протестовать, уверяя, что вот на этот раз говорит одну только правду, но девушка только досадливо отмахнулась. Такие слова ей хотелось услышать совсем от другого человека.

Набросив накидку и прихватив кошелёк, она приказала рабыне следовать за собой.

– Какую корзину брать, госпожа?
– поинтересовалась та, подозрительно потупив глазки.

– Маленькой хватит, - уже на ходу отозвалась хозяйка.

Во дворе её окликнула Тервия, руководившая разгрузкой тележки.

– Вы куда-то собрались, госпожа Юлиса?

– Да, госпожа Картен, - кивнула гостья.
– Устала сидеть в четырёх стенах.

– Такова женская доля, госпожа Юлиса, - наставительно заметила супруга консула.
– Сами боги велели нам угождать мужу, хранить семейный очаг и мудро управлять домом.

– Но у меня пока нет ни одного, ни другого, ни третьего, госпожа Картен, - с улыбкой напомнила очевидную истину собеседница и многозначительно добавила.
– Да и времени всё меньше.

По накрашенным губам женщины скользнула насмешливая улыбка.

– Тогда приятной прогулки.

И не слушая благодарности, вновь взялась отдавать распоряжения рабам.

– Старая стерва!
– с чувством прошипела путешественница, едва за ней с грохотом захлопнулась калитка.
– И все вы тут малахольные!