Лягушка-путешественница

– Разве вы не останетесь на ужин, господин Румс?
– встрепенулась Тервия, когда десятник конной стражи, поклонившись, направился к двери.

– Нет, госпожа Картен, - на ходу покачал головой тот.
– Мне надо домой.

– Я провожу тебя до ворот, - поднялся мореход.

Когда мужчины вышли из зала, туда заглянул хмурый Уртекс.

– Кривая Ложка спрашивает, когда подавать ужин?

– Пусть несут, - величественно кивнула сыну мать.
– И не забудут кувшин с герсенским.

– Я прикажу, - улыбнулся подросток.

Когда довольный консул вернулся, рабы уже накрывали на стол. Заняв на этот раз привычное место за стоявшим перпендикулярно столом, он приказал налить всем вина. Убедившись, что распоряжение выполнено, Картен встал, и воздев бокал к потолку, торжественно продекламировал:

– Хвала тебе, о грозный бог пучин, за то что дочь моя вкушает пищу вместе с нами и дома будет честной свадьбы ждать!

Щедро плеснув на пол жертву домашним богам, мореход двумя глотками осушил посудину, тут же приказав наполнить её снова. Чуть разбавленное вино путешественнице понравилось, как и тушёная баранина с овощами.

Умильно наблюдая за торопливо жующей дочерью, Тервия подкладывала ей то нарезанный кусками сыр, то вяленую рыбу, то маслины и виноград.

Уртекс какое-то время дулся из-за того, что его выгнали из зала, не дав поучаствовать во взрослом разговоре, но потом тихо поинтересовался у сидящей рядом гостьи:

– Правда, что господин Румс убил одного из злодеев, госпожа Юлиса?

– Да, - подтвердила та, привычно разделывая пальцами рыбу.
– Он заколол его мечом.

– Как?
– с горящими от возбуждения глазами заинтересовался парнишка.
– Каким приёмом? Как двигался?

– Прости, Уртекс, - извинилась девушка.
– Но я ничего не понимаю в фехтовании. Спроси сам. Господин Фарк расскажет и покажет.

Сын морехода хотел опять обидеться, но вовремя передумал. Как раз в этот момент его уже изрядно пьяненький папуля провозгласил очередную здравицу в честь храбреца, вырвавшего из коварных лап похитителей свою невесту.

Со стуком вернув бокал на стол, мореход, вытерев усы и бороду, многозначительно проговорил:

– Завтра рано утром Румс Фарк со своим десятком поскачет на хутор и схватит Руба Остия Круна!

"Так он и будет вас дожидаться, - неприязненно подумала Ника.
– Наверное, уже удрал куда-нибудь. А может, Картену это и надо? Чтобы на суде не всплыли истинные обстоятельства похищения Весткии? Он ещё тот хитрец".

– И завтра же, - продолжал вещать консул.
– Я объявлю, что храбрый десятник конной стражи Румс Фарк освободил мою дочь, похищенную коварным Ноор Учагом!

Он усмехнулся и вдруг глянул на гостью почти трезвыми глазами.

– Надеюсь, госпожа Юлиса, вы не обидитесь, если я не стану специально упоминать ваше имя?

– Такая слава мне ни к чему, господин Картен, - улыбнулась девушка, чувствуя нарастающую боль внизу живота.

– Но отец, - робко подала голос Вестакия.
– Негодяй Руб Остий будет говорить обо мне... совсем другое?

– Кто поверит такому мерзавцу?
– пренебрежительно фыркнул мореход, косвенно подтверждая догадку путешественницы.
– Он же совершил тягчайшее и гнусное преступление...

Грозно сведя брови к переносице, член городского совета со значением поднял палец.

– Держал в неволе свободного человека!

Придавленная торжественностью речи, дочь скромно опустила глаза, хотя Нике показалось, что слова отца её не слишком успокоили.

Видимо, мать это тоже поняла, потому что озабоченно заявила:

– Мерк, надо как-то оградить Вестакию от... чрезмерного внимания. Представь, что начнётся, когда все узнают, что она нашлась? Набегут родственники, знакомые. Они замучают вопросами бедную девочку.

– Да, ты права, - нахмурился мужчина, но тут же довольно улыбнулся, знаком приказывая рабыне вновь наполнить бокал.

– Руб Остий держал нашу дочь в таких ужасных условиях, что она заболела, и лекарь не велел её беспокоить. Утром вызовешь Пол Така. Сама с ним поговоришь, или лучше мне?

– Нет, нет, - запротестовала супруга.
– Я мать, это моя обязанность.

Решив, что ужин на этом можно считать законченным, путешественница поднялась с табурета, но её остановил властный голос Картена:

– Подождите, госпожа Юлиса. Нам надо поговорить.

"Вот батман!
– мысленно охнула девушка.
– Прямо как в классическом кино: "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться"".

– Хорошо, только пожалуйста побыстрее, - не очень вежливо проворчала она.
– Я очень устала за сегодняшний день.

Повинуясь взгляду главы семейства, супруга с детьми быстро, но с достоинством покинули зал. Перед тем, как плотно прикрыть за собой дверь, Тервия метнула на гостью очередной неприязненный взгляд.

– Садитесь, госпожа Юлиса, - гостеприимно пригласил её за свой стол консул, тут же объяснив причину подобной любезности.
– Мне не хочется кричать на весь дом.

Чувствуя себя всё хуже, Ника, пожав плечами, выполнила просьбу, но расположилась на дальнем от него табурете. Хотя, если мореход вновь захочет её поколотить, в таком состоянии удрать будет непросто.

– Выпьете?
– с той же пугающей любезностью предложил мужчина.

– Спасибо, больше не хочу, - покачала головой она.
– Что вы мне хотели сказать?

– То, что такой лживой девицы мне видеть ещё не приходилось, - грозно прорычал купец.
– Если бы не обещание, данное Лацию Юлиса Агилису, я бы приказал рабам палками гнать вас из города!

– Когда за правду норовят удушить, господин Картен, - зло усмехнулась путешественница, заметив, что мореход не назвал Наставника её отцом, и не собираясь выяснять причины недовольства собеседника, продолжила.
– Поневоле врать начнёшь! Забыли, как мне в горло вцепились, едва я заикнулась о Ноор Учаге? Вот и пришлось искать свою служанку и вашу дочь тайком. Как считаете, вы бы дали мне возможность её найти, если бы я всё вам рассказывала?

Слегка смущённый отповедью собеседник на вопрос отвечать не стал, задав вместо этого свой:

– Как давно вы стали любовницей Румса Фарка?

– С чего вы взяли, что мы любовники?
– теперь уже Ника удивилась.

– Вас много раз видели вместе, - охотно пояснил Картен.
– И вы же не думаете, что я поверил в случайность вашей сегодняшней встречи?

Теперь молчала девушка, чувствуя, как боль и усталость напирают на осторожность и здравый смысл, грозя прорваться новым скандалом.