Любопытство - не порок, но оно наказуемо

Вернувшись домой, взбежал по лестнице наверх и ринулся к комнате Волка. Но перед дверью остановился. Дыхание разрывало легкие, а сердце было готово взорваться, как бомба с неисправным часовым механизмом. Надо прийти в себя. Отдышаться. Прислонился лбом к двери и услышал голос Грея:

– Да? (Пауза). Наверное (пауза).

Он здесь, он на месте.

– Есть проблемы. Но со мной всё в порядке (пауза). А ты как? Справляешься с моими поручениями? (Пауза). Я злой и страшный?

Из-за этого вопроса мне захотелось улыбаться. Вернер, ты все такой же – будто вернулся в наше детство. Грей засмеялся. Видимо, ответ собеседника ему понравился. А с кем он собственно разговаривает? Если вспомнить его вопрос: «Справляешься с моими поручениями?»… Значит, со своим помощником.

– Надеюсь, ты не вылезаешь лишний раз? (Пауза). Я боюсь за тебя, - я отворил дверь и тихонечко прошмыгнул в комнату. – Я скоро возвращаюсь, - сказал Вулф невидимому собеседнику в трубку. Он стоял лицом у окна за прозрачным тюлем спиной ко мне. Взгляд упал на планшет любовника, который небрежно валялся на кровати. Не долго думая… Вообще не думая, я взял эту вещицу в руки.
– Хорошо! Я скучаю. Очень скучаю.

«Что это за соловьиные трели?». Когда я услышал:

– Я тоже. Люблю тебя, Чарльз, - мою голову пронзила острая боль, и я быстро вышел из комнаты Волка. «Я тоже. Люблю тебя, Чарльз». Кто этот Чарльз? Мне плохо: меня мутит и бросает из стороны в сторону. Только бы добежать, только бы успеть добежать до своей спальни.

Влетев в комнату, я тут же плюхнулся на не расстеленную кровать… Прямо так, как был: в одежде и ботинках. Едва тело почувствовало горизонтальную поверхность, мой рассудок погрузился в кромешный мрак.

Беспамятство длилось не долго. Проснулся на заре в холодном поту с осознанием того, что случилось что-то ужасное – тревожный сон. Но как не силился вспомнить, что заставило во сне сердце подпрыгнуть до горла – вспомнить не смог. Туман сонливости исчез, однако усталость осталась. Все тело продолжала терзать ломка от моей нечаянной наркомании. Провел ладонью по лицу, ощутив кожей колкую щетину. Перевернулся с живота на спину, сел. Хочу принять душ. Одежда прилипла к телу и создавала дикий дискомфорт с желанием сдохнуть.
– Надо принять душ.
– Опершись рукой о кровать, развернулся и спустил ноги вниз. Рука наткнулась на какую-то гладкую поверхность. Планшет Волка.
– Что он здесь делает?
– Пришлось через силу вспоминать вчерашний вечер, или вернее уже ночь.
– Ах, да, Чарльз – знакомое имя. Крутится в памяти подобно блохастой, дворовой псине информация, мучает, но выходить на свет не торопится.
– Встал и подошел к декоративному столику, на котором стоял хрустальный графин с водой. Налил в бокал живительную влагу и жадно выпил ее. Вновь появилось блудливое желание жить. Вернулся к кровати, подхватил с нее чужое электронное устройство и сел в кресло. Запоролен. Лень взламывать. Да и незачем. Мне ничего не нужно от Волка.

Руки безвольно лежали на подлокотнике, а голова откинулась на подголовник. Взгляд уставился в одну точку, а сознание пошло колесить по воспоминаниям.
– Чарльз – милый паренек с чертами Волка, только нежный как цветок. Младший братик, о котором я клялся забыть. Черт возьми! Я выполнил свое обещание. Ты ненавидишь меня Волк? Из телефонного разговора, случайно подслушанного мной вчера, я уловил одну важную мысль: Вернер хочет уехать. Он скоро уезжает. Ему незачем оставаться… И это понятно. Он – хозяин Детройта и его зовут заботы. Как он выразился? Он что-то говорил про каникулы. Ха! Итальянские каникулы закончились, Чарльз.
– Глаза защипало, между бровей появилась складка сожаления и утраты. Пальцы сжали переносицу, чтобы удержать вырывающуюся изнутри боль.
– Какие у них отношения? Нежные братские отношения? Платонические? Или же их любовь вмещает в себя и ту греховную суть, о которой я только что подумал? Сердце покрылось панцирной чешуей, а во рту стало горько. Яд подозрений – кара влюбленных. Влюбленных? Я влюблен? Я влюблен. Да, я влюблен. Чему ты так сейчас удивился, Армандо? Ты понял это еще во время первого траха… Нет, мы занимались любовью. Только когда ты полностью окунаешься в патоку любви, тебе хочется полностью обладать человеком. Вязкая патока, лишающая разума и воли. Я не могу обладать Греем. Это не тот случай, когда я могу просто взять, как обычно я поступаю – просто беру то, что мне надо. Нет. Грей должен мне сам себя отдать… Но этого никогда не произойдет… Пустое… Он не мой. Нам надо расстаться и чем раньше, тем лучше. Он прав. Так пусть же выметается к Дьяволу! Убирайся Вернер к своему милому братику! Убирайся! Вон! Вон… из моего сердца. Гребаный наркоман, и какого черта ты расплакался? Девчонка! – Проведя рукой по лицу и воображая то, что это поможет мне стереть тот негатив, что накопился во мне, я все же поднялся с кресла. Надо в душ. Надо смыть с себя напряжение и жить, как жил прежде – без упреков и сожалений.

Холодная вода воскресила меня. Ледяной душ вырвал из груди крик. А удручающие мысли на время испарились. Побрившись, внимательно всмотрелся в свое лицо.
– Выгляжу не ахти. Надо будет сходить в спортзал - разогнать кровь. Эти синяки под глазами… Все уйдет, когда я вымотаю себя и снова залезу в ледяную воду. Надо очистить свой разум. Сегодня чертовски важный день. До прихода Джозефа еще два часа – слишком рано я сегодня поднялся.

По пути в спортзал проскользнул в спальню Вернера. Раннее утро, он полностью во власти сна. Кладу планшет на тумбочку рядом и сажусь на корточки. Вернер хмурится и приоткрывает глаза, а я как дурак (как ли?) ныряю на пол и прижимаюсь к торцу кровати. Кажется, пронесло. Вернер сопит и ворочается. Во бля, он свесил руку, хорошенько огрев меня ею! От неожиданности чуть не выдал себя. Надеюсь, не окосел, потому что его рука угодила мне в нос. Прислушиваюсь. Спит. Еле касаюсь губами кончиков пальцев.
– Прощай. – Откатываюсь от кровати и молниеносно и максимально бесшумно выхожу из комнаты.

После тренажеров и контрастного душа я заново родился. Через полчаса приедет Джозеф, мне надо приодеться – так чтобы не придраться. Но прежде закину что-нибудь в желудок. Спустился вниз, в гостиную, где мы с Волком и Рио недавно зубоскалились, беззлобно соперничая в остроумии. Было весело. Голова снова наполнилась ненужными мыслями и я понял, что два часа работы по приведению себя в норму пошли прахом – слишком явными стали воспоминания – протяни руку и дотронься до них. Время идет только вперед и не стоит оглядываться назад. Иди вперед, Армандо. Рио уехал домой, вот и черед Вернера настал.

Аппетит пропал. Но раз уж я сюда пришел… Сварил кофе и взял свежую булочку. Послышались шорохи шагов, это Вернеру не спится. Отламываю кусок булки и сую его в рот – ничего не хочу.
– Рио не вернется за паспортом. Он оставил паспорт на имя Рио де Сильво, как скромный сувенир мне. – Похоже я уже жую пустоту… Отламываю еще кусочек от утренней сдобы. – Вернер, ты в пролете. Я поспорил с тобой на сто тысяч… и проиграл. А ты поспорил со мной на двести тысяч, и тоже проиграл. Выходит, ты должен выложить мне сто тысяч америкоских бабосов. Вернер, ты - неудачник.

Я задумался и упустил из вида, как ко мне подошел Волк, или скорее подкрался. Плечо почувствовало тяжесть его руки, дрогнул всем телом. Сам не понял с чего такая реакция. – И чего тебе надо от меня? – Но я молчу, это только мысли. Кивнул ему, чтобы показать, что я заметил его присутствие. – Ты касаешься меня, Вернер. Но тебя рядом со мной нет. Это мираж - обманчивый образ который украдет веселый ветер. Мне почудилось, что рядом со мной Грей. Он рядом, наливает себе кофе, садится напротив.

– Я вчера говорил, что мне нужно встретиться с моим партнёром по автомобильному бизнесу. Так что я уезжаю сейчас. В Прато.

– Скатертью дорога, - уткнулся в чашку и не поднимаю глаз. А вот и первое предзнаменование… Да уж, выбила меня из колеи эта парочка. Но вот уедет Вулф и все встанет на свои места. Да? И заживешь ты, как прежде, Армандо - наглый итальянец. Сможешь ли ты надеть свою излюбленную маску шута?
– Надеюсь, ты там сдохнешь, - я сказал это вслух? У меня важная встреча на носу, а я пускаю этим самым носом розовые сопли – не порядок.

Пропало желание допить кофе. Я понял, что не могу находиться с Вулфом в одном помещении. Мне ничего не осталось, как подняться и поспешить в свою комнату. Скоро должен прийти мой подручный, а я не собран. Маска шута не села на привычные черты лица, но надеть ее – моя жизненная необходимость.

Джозеф застал меня за завязыванием шейного платка, который я иногда любил носить вместо галстука. Шелковый элемент туалета из серебристой, блестящей ткани выглядел стильно, чем нравился мне намного больше своего современного собрата. Облегающая жилетка с мелким малиново-коричневым вытканным рисунком, выгодно подчеркивала широкую спину и узкую талию. Брюки стального цвета прямого кроя с наутюжеными стрелками, и до блеска начищенные туфли.