Любовь - не сахар, сахар - не любовь
Шрифт:
– Я - Люба. Любовь…
– А я - Любомир. Любко Лагутенко.
Любко помолчал и вдруг произнес, точно взвыл на луну:
– А ты знаешь, Любовь, как я мечтал, чтобы любимая женщина любила меня так смертельно, как ты! А меня никто никогда так не любил!
И неожиданно опустившись передо мной на колени, вцепился руками в мои руки:
– А ты могла бы полюбить меня так, как его? Могла бы умереть от любви ко мне?!
Я хотела сказать: «Мне совершенно все равно от любви к кому сейчас умирать». Но вместо этого лишь согласно кивнула. Там, на небесах разберемся…
Его лицо нависло над моим. Рука обняла мою шею, вздрагивающую под пушистым
– Я тоже мог бы полюбить тебя, - прошептал Любко. И в эту минуту мне почему-то до смерти захотелось, что бы это была правда.
– Ты - такая красивая!
Казалось, он пил с моего размокшего лица какую-то видимую ему одному красоту и долго-долго вдыхал мое дыхание, не касаясь губ. Я почувствовала, как его большой палец лег на артерию, средний - на четвертый позвонок, под основание черепа. И удивилась: «А как же "тупой предмет"? Впрочем, было уже все равно… Оставалось сильно сжать. И я сжалась в ожидании счастливого конца.
– Я люблю тебя, Любовь!
– И я тебя, Любомир, - отозвалась я вдруг.
И тут, наконец, страх разлился по моему телу холодной и жгучей влагой.
– Но любовь не убивает!
– вскрикнула я в испуге.
И увидела, как его красивое, исполненное нежности, лицо словно начало таять у меня на глазах. Зрачки сверкнули холодом. Губы сломались в ненавидящей, жестокой ухмылке. И голос, совершенно незнакомый мне, злой и неопровержимый, произнес:
– Еще как убивает!
На следующее утро в сквере рядом с университетом им. Тараса Шевченко была обнаружена четвертая жертва киевского маньяка.
На скамейке, неподалеку от памятника великому кобзарю, лежал молодой мужчина в ярко-голубой кожаной куртке и желтой кепке с козырьком.
На его лбу губной помадой было нарисовано разбитое, пронзенное стрелой, сердце. В сердце - торчал пронзивший грудь колюще-режущий предмет…
Следов сексуального насилия эксперты не обнаружили. Отпечатков пальцев на рукоятке ножа - тоже.
Любко и Люба Лагутенки жили долго и счастливо и больше никого не убивали.
Кто знает, быть может, маньяками-убийцами становятся исключительно от катастрофической недостачи большой и чистой любви?
Из книги «Моя Лолита»
Мне по фиг!
Один мужик говорит другому: - Представляешь, возвращаюсь я вчера домой, и вдруг набрасываются на меня трое! Валят на землю, избивают ногами и приговаривают: «Ну что, Коля, поц, получил?!» - А ты что?
– А мне по фиг. Я ж не Коля! Анекдот
Представьте себе самую страшную уродину, какую только видел свет.
Так вот, я была немного красивее. Но, честно говоря, не намного.
В подробности вдаваться не буду. Скажу только: единственное, чего у меня не было, - это горба. Все остальное - нос крючком, уши торчком, бородавки, усы и т. д.
– я получила от щедрой матушки-природы в полном ассортименте.
Не буду рассказывать, как я жила в этой роже до того рокового момента.
Эта история не для белых людей. Скажу только: я себя к ним не причисляла. Я просто жила из последних сил, зная, что весь окружающий мир таращится на меня с презрением. И даже не осуждала его за это.А в один прекрасный день пошла в булочную купить себе свою сиротскую булочку к завтраку и вдруг - очнулась после крупной дозы хлороформа прямо в кабинете у одного жуткого мафиози по кличке Князь.
– Меня зовут Князь. Я тебя выкрал, - сообщил он мне с ходу. (Это было невежливо.)
«Тоже мне джигит!
– настороженно подумала я и выжидательно уставилась на него.
– Джигит и хам».
Красавец он, правда, был - первый сорт. Голубоглазый брюнет высокого роста и крупных размеров. Я даже подумала, что все еще сплю. Но то, с каким отвращением он пялился на меня, все же склоняло к мысли: передо мной жестокая реальность.
– Я знаю, что ты знаешь пароль к компьютеру твоего шефа. Мне нужно его знать. Говори, а то я не знаю, что с тобой сделаю!
– безо всяких церемоний рявкнул он.
– Не знаете, так не говорите, - отмахнулась я.
Я, конечно, знала, что мой шеф - крутая шишка. Но мне было круто по фиг. Я работала уборщицей в его офисе. И, думаю, он пускал меня в свой кабинет только потому, что вообще не считал человеком, а так - декоративным украшением интерьера, вроде горбатого карлика при дворе короля. Поэтому слегонца ляпнул как-то при мне свой драгоценный пароль. А я, сдуру, брякнула второй уборщице Ниночке, что шеф наш - страшная свинья, поскольку даже компьютерный пароль у него - матюк нецензурный. Впрочем, кроме этой козы Ниночки, я никому этого не брякала. Выходит, козочка-то была засланной…
В общем, ситуация прояснилась. Ну и черт с ней! По фиг.
– Говори, а то хуже будет, - повелительно приказал мой похититель.
Он смотрел на меня, словно собор на муравья. И не понимал, что хотя собор, конечно, выше, больше и круче и плевал с высоты своих колоколен на такую мелкую букашку, как я, но букашке, в свою очередь, тоже было совершенно наплевать на собор.
– Я честная женщина и не выдаю чужих секретов, - холодно отрезала я.
– Ах, ты честная женщина!
– взъерепенился он.
– Ну так я сейчас прикажу своим амбалам выдрать тебя во все дыры, как последнюю…
Он нажал на какую-то кнопку, и в комнату вошел парень размером два на два метра.
– Что прикажете, Князь?
– почтительно полюбопытствовал он.
Че вытворяли со мной трое его бугаев, я описывать не буду. Любители пикантных подробностей пусть перечитают «Жюстину» маркиза де Сада. Скажу только, что на следующий день я снова оказалась с Князем нос к носу. Причем он свой нос морщил.
– Ну!
– выдавил он злобно.
Мне было по фиг.
– Спасибо, очень вам признательна, - вежливо поблагодарила его я.
– Знаете, сколько лет у меня не было мужчины? Если бы не такое приятное стечение обстоятельств, не знаю, кто бы на меня еще позарился.
– Ты что, издеваешься надо мной?!
– Он аж покраснел.
– Вовсе нет, - поспешила заверить его я.
– Ах так!
– Он подпрыгнул на месте и снова вцепился в свою кнопку.
– Что прикажете, Князь?
– почтительно полюбопытствовал дежурный амбал.
– Бить до полусмерти, - прошипел он.
– Но не убивать. И не останавливайтесь, пока не начнет матюкаться. То есть от себя пусть матюкается хоть до второго пришествия… Пока не скажет тот матюк, который ее шеф использовал как пароль.