Любовь - не сахар, сахар - не любовь

«Ну, точно - двинутая!» - Виктор поморщился и вздохнул.

– Потому, что я могу жить без работы, но не без Марии. Без нее я просто умру, - терпеливо объяснил он, тщательно выговаривая слова и делая жуткие паузы. Он всегда общался так с идиотами, иностранцами и малыми детьми.

– И по-вашему это нормально?
– Ее улыбка была подозрительно-сладкой.
– Как сказала одна героиня Маркеса про своего неудачливого воздыхателя: «Как он может умереть из-за меня? Я что - заворот кишок?»

– Я люблю ее, - с нажимом напомнил он («Повторение - мать учения!»).
– Поймите…

Она не поняла.

– За что?

«Дебилка!»

– Мария - лучшая женщина в мире… Единственная женщина, с которой я могу быть счастлив.

– И поэтому вы не можете без нее жить, - с готовностью подытожила Тася.

– Это же так понятно и естественно, - добавил он с возрождающейся было надеждой.

Напрасной.

– Да, это понятно, но отнюдь не естественно, - непререкаемо возразила чокнутая врачиха.
– И на самом деле, вы не можете жить не без нее, а с ней. Я имею в виду не Марию, а любовь. Ваша Маша - никому не страшна, и ее отсутствие ничем не угрожает вашей жизни. А любовь - это опасное психическое отклонение. И я, к вашему сведению, собираюсь защищать диссертацию на эту тему.

«Диссертацию?!»

Глаза Виктора отчаянно полезли из орбит, в то время как Тася вдохновенно закатила свои к потолку.

– Ах… Поверьте, если бы все люди обращались к врачу, как только почувствуют первую легкую влюбленность, - мир давно бы стал гораздо счастливее.

Врач сладко помолчала, по всей видимости представляя себе эту прекрасную перспективу.

Виктор тоже молчал - с тем же успехом Таисия Вениаминовна могла просить его поверить, что ходить на голове куда полезнее для здоровья, чем шкандыбать на двух ногах.

– Ведь хватает же у людей ума бежать в поликлинику, как только у них заболит голова или живот!
– неожиданно воззвала она к его сопротивляющемуся разуму.
– Почему же вы так безропотно переживаете любовные страдания? Это какой-то закоренелый всемирный мазохизм. Влюбляться и лезть на рожон, на стену или в петлю, вместо того чтобы просто пойти к врачу и попросить обезболивающее. Неужели не понятно: если любовь болезненна, значит, это уже болезнь!

– Нет… - ностальгически вздохнул Виктор.
– Любовь - это прекрасное чувство.

– Вы же не написали в своей предсмертной записке «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!», - едко парировала Тася.
– Вы нацарапали там, что не можете жить. И я вас прекрасно понимаю. Когда любовь принимает острые злокачественные формы, она бывает очень мучительна.

– Вы не можете говорить этого серьезно, - заколебался он.

– Могу.
– Она была непоколебима.
– Любовь - это параноидальная навязчивая идея. И у вас наблюдается весь комплекс характерных симптомов. Например, вы убеждены, что являетесь без Марии неполноценной, неспособной к жизни личностью. И воспринимаете ее уход столь же трагически, как потерю двигательных функций, головы или сердца…

– Да, Мария была моим сердцем, - горячо подхватил Виктор.
– Она была для меня всем, без нее я - ничто…

– Так вот, - удовлетворенно кивнула проклятая Тасечка, - через две палаты от вас сидит ваш товарищ по несчастью. Он воображает себя огромной головой из «Руслана и Людмилы» и тоже утверждает, что не в состоянии жить полноценной жизнью, пока мы не пришьем ему все остальное. И, заметьте, находится при этом куда в лучшем положении, чем вы. У него хоть голова есть. А вы и ее потеряли. Вы - вообще ничто!

– Но я выражался метафорически, - пугливо открестился больной.

Врачиха неумолимо покачала головой.

– Это не метафора, а ваше реальное самоощущение. Столь же болезненное и неадекватное, как и второй ваш аргумент, что женщина с непрокрашенными корнями волос, обвислой грудью и вульгарной губной помадой, неспособная ни быть вам верной, ни поддержать вас во время неприятностей, ни приготовить борщ - лучшая женщина в мире.

– Господи, откуда вы это знаете?!
– ужаснулся он.

– Вы бредили и у вас в кармане лежало ее фото, - коротко отрапортовала Тая.

Она достала из папки фотографию Марии и, сунув ему в лицо, ехидно добавила:

– В палате напротив находится пациент, который бил поклоны у торгового киоска, утверждая, что перед ним - собор Парижской Богоматери. Очень похожий случай. Он тоже объяснял свое поведение незыблемым тезисом: «Бог есть любовь». Не понимая, что Бог-то, конечно, есть. И возможно, как раз он и есть любовь. Но ларек, продавец которого вызвал бригаду, потому что больной отпугивал покупателей, здесь совершенно ни при чем. И, заметьте, он находится куда в лучшем положении, чем вы…

– Да, конечно. Потому что его ларек стоял на месте, а моя Мария ушла!
– обиженно ляпнул Виктор. И тут же тягостно застонал, осознав, что, собственно, он сказал.
– Зачем вы мучаете меня? Вас, наверное, из гестапо выгнали за жестокость…

– Я понимаю, - понимающе затрясла она головой.
– Сейчас вам кажется, будто я режу вас по живому и оскверняю святое. Но потом вы поймете, что избавление от любви можно сравнить только с посещением туалета. Когда после мучительных резей в животе ты в ужасе смотришь на содержимое унитаза и думаешь: «Неужели еще несколько секунд назад я жил со всем этим дерьмом внутри?!» А пока вы - мой пациент. И я не мучаю вас, а лечу. Это называется рациональная психотерапия. Метод, использующий логическое убеждение как средство воздействия на мир представлений больного. И я полностью согласна с ученым Полем Дюбуа, считавшим, что аргументированное вскрытие ошибок в рассуждениях пациента, доказывает ему, насколько неверно он оценивает свое состояние и неадекватно воспринимает окружающий мир. Да, разбивать идеалы больно. Но разве у вас есть контраргументы для возражений?

С минуту Виктор тщательно обдумывал услышанное.

– Наверное, я действительно сошел с ума, - подвел он итог.
– У меня бред, и вы мне мерещитесь.

– Отнюдь, - усмехнулась Тася.
– Я - это реальность. А все остальное - бред любовной горячки.

В ответ Виктор лишь нахмурился, нахохлился и демонстративно заткнулся. Наверняка в этом здании было еще много палат, а у нее - оскорбительных примеров для сравнения.

– Подумайте об этом на досуге, - наставительно резюмировала докторица.
– А еще лучше - не думайте ни о чем. Спите.

День третий

Ночью тоска выползла из своего угла и подобралась к его постели на мягких когтистых лапах. Ее глаза были мутными, слизкими и бесцветными. Она сделала над ним стойку и ухмыльнулась плотоядным ртом. И Виктору снова приснилась Мария, смеющаяся, черноволосая, страстная…

Хотя…

– Ну, допустим, ноги у нее действительно немного толстоваты, - честно и невесело признался он, проснувшись.
– И зубы не очень ровные, и волосы с перхотью, и характер - не дай бог… И, конечно же, она не лучшая женщина в мире. Но…