Любовь в холодном климате

Полли подалась вперед, подняла стеклянную перегородку между нами и шофером и сказала:

– Ну вот, все улажено, слава богу. Мы поженимся через месяц, если я сумею получить согласие родителей – ведь я все еще буду несовершеннолетней, понимаешь? Так что теперь осталась распря с мамой. Я завтра поеду в Хэмптон, если она там, и напомню ей, что в мае стану совершеннолетней, после чего она уже не сможет меня остановить, так не лучше ли проглотить эту пилюлю и примириться. Им теперь не захочется устраивать празднование моего дня рождения, поскольку в любом случае папа вычеркивает меня из завещания.

– Ты думаешь, он действительно так поступит?

– Меня это не интересует! Единственное, что жаль потерять, – Хэмптон, но папа не может мне его оставить, даже если бы захотел. Тогда я скажу: «Согласны ли вы сделать хорошую мину при плохой игре и позволить мне обвенчаться там, в часовне (чего Малышу по какой-то причине очень хочется, и, должна сказать, я тоже была бы не против), или же мы должны уехать и сделать это в Лондоне?» Бедная мама. Теперь, когда я вырвалась из ее лап, мне даже немного ее жалко. Думаю, чем скорее это закончится, тем лучше для всех.

Было ясно, что Малыш по-прежнему оставляет всю грязную работу Полли. Возможно, простуда подрывала его силу воли или же сама мысль о новой молодой жене в его возрасте уже изнуряла.

Итак, Полли позвонила матери и спросила, может ли она на следующий день приехать в Хэмптон на ланч и поговорить. Я подумала, что было бы разумнее побеседовать без дополнительного напряжения, налагаемого трапезой, но Полли, похоже, была не способна представить себе визит в загородный дом, который не вертелся бы вокруг еды. Пожалуй, она была права, поскольку леди Монтдор была очень прожорлива и, таким образом, более покладиста во время и после еды, чем в другое время. Так или иначе, именно это Полли предложила. Она также попросила мать прислать машину, потому что не хотела одалживать ее у хозяев Алконли два дня подряд. Леди Монтдор с готовностью согласилась, но сказала, что Полли должна привезти меня. Лорд Монтдор все еще находился в Лондоне, и я предполагаю, что ей было невыносимо увидеться с Полли наедине. Она принадлежала к тем людям, которые по возможности всегда избегают tete-a-tete [53] , если это возможно, даже со своими близкими. Полли сказала мне, что как раз собиралась спросить, смогу ли я тоже поехать.

53

Наедине, с глазу на глаз (фр.).

– Мне нужен свидетель, – прибавила она. – Если мама скажет «да» в твоем присутствии, то потом уже не сможет отвертеться.

Бедная леди Монтдор, подобно Малышу, выглядела очень плохо – и не просто старой и больной (как и Малыш, она все еще страдала от подхваченной на похоронах простуды, которая, похоже, была вызвана особенно заразным вирусом), но определенно безвкусной. Тот факт, что она никогда, даже в лучшие времена, не была слишком ухоженной, прежде сглаживался бахвальством и чванливой, самодовольной манерой держаться, блестящим здоровьем, наслаждением жизнью и внутренней уверенностью в собственном превосходстве, дарованном ей «всем этим». Ее опоры были подорваны простудой, а также отступничеством Полли, которое, очевидно, отобрало изрядную часть значимости у «всего этого», как и у Малыша, ее постоянного компаньона и, бесспорно, последнего любовника, которого ей довелось иметь. Жизнь, в сущности, стала грустной и бессмысленной.

Мы приступили к ланчу в молчании. Полли вяло ковыряла вилкой еду, леди Монтдор отказалась от первого блюда, и я довольно застенчиво жевала в одиночку, наслаждаясь переменой в рационе. Еда, подаваемая у тети Сэди, была в те времена очень незатейливой. После пары бокалов вина леди Монтдор немного оживилась и начала беседу. Она рассказала нам, что дорогая великая герцогиня прислала ей чудесную открытку с мыса Антиб, где она отдыхает с другими членами императорской семьи. Она заметила, что правительству, право же, следовало бы приложить усилия, чтобы привлекать в Англию таких важных гостей.

– Я только вчера говорила об этом с Рэмси [54] , – пожаловалась она. – И он совершенно со мной согласен, но, конечно, каждому понятно, что ничего не будет сделано. В этой безнадежной стране никогда ничего не делается. Это так досадно. Все раджи опять в Швейцарии, в «Сувретта-хаус»… король Греции отбыл в Ниццу… король Швеции – в Канны, а молодые итальянцы занимаются зимними видами спорта. Крайне абсурдно не заполучить их всех сюда.

– Зачем, когда здесь нет снега? – спросила Полли.

54

Джеймс Рэмси Макдональд (1866–1937) – британский политический и государственный деятель, премьер-министр Великобритании в 1929–1931 и 1931–1935 годах.

– В Шотландии его полно. Или научите их охотиться, они это полюбят, их нужно только немножечко подтолкнуть.

– И нет солнца, – заметила я.

– Пустяки. Введите в моду обходиться без солнца, и все поедут сюда. Они приезжали на мой бал и на похороны королевы Александры – любят попойки. Правительству в самом деле следует давать бал каждый год, это восстановит уверенность в себе и приведет в Лондон важных людей.

– Не понимаю, какая польза от всех этих старых королевских особ, если они станут здесь собираться, – пожала плечами Полли.

– О да, большая польза, они привлекают американцев и тому подобное, – туманно возразила леди Монтдор. – Всегда окружать себя влиятельными людьми, знаешь ли, хорошо как для отдельной семьи, так и для страны. Я сама всегда их привечала, и могу сказать, что очень большая ошибка этого не делать. Посмотри на бедную дорогую Сэди, я никогда не слышала, чтобы в Алконли приезжал кто-то важный.

– Ну и какой ей вред от этого?

– Вред! Вред можно увидеть повсюду. Прежде всего мужья девочек… – На этот пункт леди Монтдор не стала напирать, без сомнения внезапно вспомнив собственную ситуацию, но продолжала: – Бедный Мэттью никогда ничего не получал, не так ли? Я имею в виду не только должности, но даже крест Виктории за боевые заслуги, а известно, что он был достаточно храбр. Возможно, он не создан для того, чтобы быть губернатором, это я признаю, особенно там, где есть черные люди, но не говорите мне, что он ничего бы не смог получить, будь Сэди немного поумнее. Что-то при дворе, например. Это бы его успокоило.

Представив дядю Мэттью при дворе, я подавилась блинчиком, но леди Монтдор не обратила внимания и продолжала:

– А теперь, боюсь, будет та же история с мальчиками. Говорят, их поместили в самый плохой колледж в Итоне, потому что, когда настала пора их туда отправить, некому было посоветовать и помочь Сэди. Человек должен уметь нажимать тайные пружины, от этого все зависит в нашем мире, боюсь, это единственный способ добиться успеха. К счастью для меня, я люблю важных людей больше всего и схожусь с ними легко и быстро, но даже если они мне наскучат, я сочту своим долгом поддерживать с ними отношения ради Монтдора.

Когда мы закончили трапезу и водворились в Длинной галерее, дворецкий внес поднос с кофе, который леди Монтдор велела ему оставить. Как только он вышел, она повернулась к Полли и резко произнесла:

– Так что ты хотела мне сказать?

Моя вялая попытка уйти не удалась – они обе настояли на том, чтобы я осталась. Впрочем, я знала, что так и будет.

– Я хочу выйти замуж через месяц, – начала Полли, – и для этого должна получить ваше согласие, потому что до мая я несовершеннолетняя. Мне кажется, что, поскольку это вопрос девяти недель, после чего я все равно выйду замуж, вы могли бы с таким же успехом согласиться сейчас и разрубить этот гордиев узел. Тебе так не кажется?

– Должна сказать, что это никуда не годится… Твоя бедная тетя… когда ее тело еще не остыло…

– Для тети Патриции нет никакой разницы, случится это через три месяца или через три года после ее смерти, так что давай оставим ее в покое. Факты таковы, каковы они есть. Я не могу слишком долго жить в Алконли, не могу жить и здесь, с тобой, так не лучше ли мне начать новую жизнь как можно скорее?

– Отдаешь ли ты себе отчет, Полли, что в тот день, когда ты выйдешь за Малыша Дугдейла, твой отец изменит свое завещание?