Люди на болоте. Дыхание грозы

Чтобы не тратить попусту времени, он послал отца возить песок, а сам

стал размечать начало гребли. Поставил несколько вешек, проложил канавки,

вспомнив, что такие канавки делал в прошлом году, когда показывал, как

надо копать окопы. Во время этого занятия увидел двух человек, которые шли

к гребле, о чем-то оживленно разговаривая.

Издали узнал Сороку и Зайчика.

Возле Миканора Сорока как бы спохватилась, оглянулась:

– Бежала, боялась - не опоздала б голубка, а прибежала - одна моя юбка!

– Юбка - одна, а штанов - трое!

– попробовал поддержать ее шутку Зайчик.

– И юбка одна, и штанов мало - что-то деревня проспала!

Слушая ее веселую болтовню с прибаутками, Миканор заметил: возле

цагельни появилась подвода. Уже когда она приблизилась и Миканору ясно

стало, что едет Чернушка с дочерью, из-за цагельни вынырнул еще один

человек с лопатой. Миканор издали разглядел: Хоня идет.

– Пока порядок в таборе своем навел, - заговорил Хо,ня, как всегда

оживленно, бодро, - думал, опоздаю совсем!

Думал, в глаза смотреть стыдно будет! АН нет - хоть ты задаваться

начинай, - чуть не первый.

– Если б в армии так тянулись, то командир на такой цугундер взял бы,

что не рады были б!
– сказал Миканор.

– А ты и тут взял бы, а!
– посоветовал Зайчик.
– Дал одному штраф,

другого - в кутузку! Забегали б небось!

– Кто забегал бы, а кого не очень-то и подогнал бы!
– рассудительно

проговорил Хоня.
– Ученые все! Свобода, знают!

– Дисциплины подбавить неплохо бы, не секрет, - сказал Миканор.

Курили, толковали, - то поглядывали в сторону цагельни, откуда ползли

еще телеги да шли, покачивались несколько мужиков, то смотрели на тот

берег, где собирались олешниковцы: там тоже людей было не густо.

– А солнце, вишь ты, припекает! Высоко уже взобралось!

– Кто меня вытурил со двора ни свет ни заря!
– пожалела Сорока.
– Еще

могла б и свиньям сварить и дома побыть!

– Всего не переделаете, тетка Авдотья!1 - Кое-что успела б, чем тут

торчать без дела!

– А вы б подремали, как некоторые, - со смехом отозвалась Ганна,

взглянув на мужиков, разлегшихся на траве.

Хотя людей собралось пока немного, Миканор почувствовал: нельзя больше

медлить. Кто пришел, с теми и начинать надо. Пусть привыкают к порядку: и

те, кто уже тут, и те, что придут позже. Будут знать, как опаздывать.

– Ну что ж, прохлаждаться некогда!
– оживился Миканор. Скука ожидания

сразу отступила.
– Начнем!
– Он взглянул на Чернушку и отца, который

привез и ссыпал воз земли - Вы, дядько, и вы, тато, будете возить землю...

Тетка Авдотья, вам - копать землю и накидывать на подводы.
– Миканор не

дал ей слова сказать, повернулся к Андрею Рудому: - Вы, дядько Андрей, -

Миканор взглянул на бородатого Прокопа, - будете с дядькой Прокопом и

дядькой Иваном и Василем мостить греблю, - Миканор встретился глазами с

Ганной, уловил насмешку: вишь как раскомандовался!

Виду не подал, что сконфузился немного, проговорил твердо: - Ганна и

Хадоська будут вам помогать!

Миканор мельком заметил, что отец не уезжает, ревниво следит за ним,

словно боится, что он, Миканор, в чем-то может ошибиться, или не уверен,

что его будут слушать. И вместе с тем - со стороны видно - сияет от

счастья: видит сына во главе стольких людей - всех, считай, Куреней!

Миканор указал на две большие вехи, поставленные еще зимой, на рядки

мелких вешек, которые воткнул только что.

– Вот так в ширину. Тут - посередине - гребля. Тут - по бокам - канавы

для стока воды...
– Он всмотрелся в другой берег.
– Вон на той стороне

стоят вешки Видите? Там - конец гребли. Туда и надо вести. Ровно, как

штык! Ясно?

Миканор и сам понимал, что на его долю выпала важная роль. Такое

ощущение было у него не впервые, оно возникло еще на собрании, когда его

назначили руководить работами, не оставляло и потом, когда он думал о

гребле; но теперь дело, о котором раньше он только думал, становилось не

только его делом, но и делом многих людей, и важность роли его как бы

возрастала. Не на кого другого, а на него, Миканора, глядели люди, ждали

его, Миканорова, приказа, куда идти, что делать; от него зависело

распределить, поставить всех так, чтобы работа шла хорошо, слаженно И

пусть их пока собралось немного, но ведь не один тут такой, что в отцы ему

годится по годам, и командовать здесь, что ни говори, труднее, чем

отделением, какое бы оно ни было...

За время военной службы Миканор увидел, что мир велик, - но в этом мире

сейчас не было для него ничего более важного, чем эта горстка людей, чем

гребля, которую ему надлежало проложить через болото.

– Ну вот, - сказал он строго, как бы давая понять, что приказы, которые

он только что отдал, есть не что иное, как приказы.
– Остальные - копать

канавы!

Он отмерил каждому участок, не колеблясь, не закатывая штанов, как бы

бросаясь в атаку, ринулся в рыжую с прозеленью топь - погрузился почти по

грудь. Чувствуя, как мягко и тепло окутала тело болотная жижа, Миканор

почти без нажима вогнал в трясину лопату, поднял на ней блестящую оладью,

с которой весело стекала вода, шмякнул наотмашь. В только что вырытой ямке

было уже почти полно воды. Миканор рядом с ямкой снова воткнул лопату,

снова поднял оладью из рыжей грязи, бросил через плечо.

Вскоре уже не одна, а десяток лопат взлетали, выплескивали черное

болотное тесто. Миканор слышал этот плеск, ловил взглядом взмахи лопат, и

его охватывало веселье. Он ощущал в себе какую-то особенную крепость.