Макабр. Книга 1

Сообразив, что сопротивление единственного противника сломлено, Шукрия начала раздавать распоряжения:

– Я настрою программу на нужный участок, компьютер работает как надо, он их удержит – не похоже, что они обладают какой-то там суперсилой. К сожалению, двери все равно придется блокировать вручную. Но нас тут достаточно, чтобы сделать это одновременно. Вы идите к дверям, а я буду следить за тем, чтобы все зараженные оставались на нужной территории. Господин Фукумото, вам достается дверь номер один. За дверь номер два отвечает…

Лейсу в итоге досталась пятая дверь – одна из центральных, ведущих прямиком в лабораторию. Шукрия планировала изолировать и зал с астероидами. Вряд ли это было так уж необходимо, но после всего случившегося никто не возражал. Все равно до того, как Сабир вылечится, никто не сможет проводить исследования. Лейс заставил себя думать именно так, не сомневаться, что брата еще можно спасти.

Он направился к нужной двери. Злиться на Шукрию он мог сколько угодно, он помнил о том, что в основе всего не ее план, а план Сабира. Лейс слишком часто его подводил, он хотя бы сейчас должен был сделать все как надо!

Но в теории принять решение оказалось легко, а вот на практике… Он добрался до двери и остановился. Даже сюда долетали крики и вой, раздававшиеся в коридорах… Уже как будто и не человеческие, совсем звериные, злые и отчаянные… Похоже, зараженным хватило ума сообразить: происходит нечто странное, они в опасности! Теперь они метались в лабиринте тоннелей, не желая погибать в изоляции.

Словно в подтверждение его догадок, в наушнике зазвучал голос Шукрии:

– Лейс, почему ты медлишь? Они начали перемещаться очень быстро! Они уже пытались выбить другие двери, они помнят, где выход… Они скоро будут у тебя! Лейс!

Отвечать ей он не собирался, он просто снял наушник и раздраженно отшвырнул в сторону. Слушать стерву ему сейчас не хотелось, он ждал – сам не зная, чего. Ему почему-то показалось, что вот-вот появится Сабир, устало улыбнется, как раньше, скажет, что нужно делать… Все будет хорошо! И снова это проклятое запоздалое прозрение: Лейс лишь теперь понял, что после смерти родителей любое «хорошо» в его жизни было благодаря старшему брату.

Сабир действительно появился. Может, почуял его каким-то новым звериным чутьем, а может, просто оставался в лаборатории до последнего и использовал центральный выход. Как бы то ни было, он вышел из-за поворота, Лейс смог рассмотреть его… И едва узнал.

Нет, Сабир, в отличие от тех, разожравшихся, особо не изменился. Но он был покрыт кровью, глаза, красные из-за воспаления, мерцали, как у животного, на лице застыло выражение ярости, которое Лейс никогда прежде не видел. Как будто кто-то уже забрал Сабира и заменил на нечто похожее внешне и противоположное всему, чем был Сабир, внутри.

Но хуже всего оказалось то, что он не озверел окончательно, он крикнул:

– Лейс! Не смей этого делать!

Крикнул – и рванулся вперед. Он даже бежал странно, неловко, дергаясь так, будто тело теперь не подчинялось ему до конца. Он дышал тяжело и хрипло, на губах вскипала кровавая пена. Он хотел не просто добежать, он хотел напасть… он готовился напасть.

Лейс знал, что не победит его, если драка все-таки начнется. Он и раньше-то не мог победить, а уж теперь и подавно! Он должен был закрыть дверь, но он почему-то не мог. Из упавшего наушника доносился крик стервы, однако это не имело значения. В мире были только Лейс и его брат.

Может, все-таки не надо запирать дверь? Нужно закрыть глаза, позволить Сабиру добежать, принять то, что последует за этим… Лейс не сомневался в том, что брат убьет его. И будет прав! Он ведь заслужил это столькими поступками, которые уже не исправить…

Но такой участи не заслужил Сабир. Если у него случится хотя бы секундное прояснение и он поймет, что натворил, он никогда себя не простит. Он все равно не сможет жить дальше, но умрет в муках и ненависти к самому себе. Лучшее, что мог обеспечить ему Лейс, – спокойствие разума и души.

Он все-таки закрыл дверь. Нервно, резко, в последний момент, и едва он ввел защитный код, как с другой стороны на металл обрушились удары. Сабир наверняка звал его… или кричал, или умолял. Это было уже не важно, Лейс все равно не мог услышать брата.

И сказать ему ничего не мог, а хотел! Так отчаянно хотел, так сожалел о бездарно потраченных днях и годах, в которые он должен был говорить одно, но говорил совсем другое. Слезы сами собой лились из глаз, Лейс не пытался их остановить и не стеснялся, он их даже не до конца осознавал. Мир стал странным, темным, узким… Бессмысленным. Лейс, чувствуя, как на него наваливается слабость, сполз на пол по металлической двери, не в силах уйти. Чтобы хоть как-то ослабить боль, он все-таки говорил:

– Прости меня… Пожалуйста, прости… Я тебя на самом деле люблю, ты понимаешь? Прости!..

Но прощать оказалось некому – потому что его слова так никто и не услышал.

* * *

Рино должен был прийти туда. Не ради удовольствия и уж точно не из простого любопытства – если бы дело было только в этом, он бы с готовностью все пропустил и никогда не вспоминал о случившемся. Но для него это было в первую очередь проявлением уважения к своему командиру.

Поскольку дисциплинированностью Рино не отличался, до по-настоящему высоких званий он так и не добрался, руководители у него всегда были. Просто некоторых он легко игнорировал, что тоже не способствовало военной карьере. Однако Елена Согард была не из их числа, ее распоряжения Рино выполнял с готовностью. И если ей предстояло исчезнуть, пусть даже на время, он готов был сделать все, чтобы поддержать ее.

Была у его визита и еще одна причина, чуть менее значимая, но тоже важная: он хотел остаться рядом с Мирой. Он видел, что и она тяжело переносит вести о болезни генерала. Рино ничего не мог изменить, но он знал, что порой проходить серьезное испытание не в одиночестве – это уже много.

Они встретились у зала, в котором предстояло все завершить, вместе вошли внутрь. Насколько было известно Рино, именно здесь провели обследование, здесь же был поставлен диагноз. Теперь кресло для осмотров сдвинули в сторону, на его место установили камеру для медицинской комы – карантинный вариант, при иных обстоятельствах хватило бы кровати.

Елена пришла сюда не в военной форме, а в медицинской пижаме – рубашке и брюках из плотной белой ткани. Но странное дело: даже так она умудрялась выглядеть лидером, способным отдавать приказы. Постигшую ее беду адмирал воспринимала с благородным смирением, которое никак не вязалось с астрофобией.

Проводить ее пришли не только Мира и Рино, желающих было куда больше. Пожалуй, тут собралась бы целая толпа, но медики это запретили – зал не был рассчитан на большую аудиторию. Так что право присутствовать на процедуре сохранило за собой высшее руководство, ну а Мира получила приглашение лично от Елены Согард. Рино же занял место Личека, которому совсем не хотелось сюда тащиться.