Маленькая женщина Большого
Шрифт:
Сводя меня с ума этими сменами ритма, сладко, долго выцеловывая горячее “Воробушек” в губы, в шею. Прикусывая подбородок, мочку уха, оставляя засосы на шее…
Он не стесняется меня метить везде собой. И я лишь подаюсь вперед, позволяя ему это.
Хочу как можно больше его следов на себе! Хочу! Это так порочно и правильно!
Меня уносит на волнах сладкого возбуждения, кайфа, ноги слабеют, глаза закатываются…
А Зевс приподнимается на локте, неожиданно жестко смотрит в мое лицо… И кладет широченную ладонь мне на горло. Чуть-чуть пережимает, не прекращая двигаться,
Я распахиваю глаза, смотрю в его темное властное лицо, раскрываю рот в изумлении. Такого тотального контроля я никогда не ощущала!
Он даже доступ воздуха контролирует сейчас!
Это же… Это неправильно… Страшно… Опасно…
Но мое взбесившееся тело, похоже, вообще по-другому считает.
Потому что меня внезапно выгибает в пояснице и пронизывает таким разрядом кайфа, что даже сознание на мгновение теряю, кажется!
Слышу лишь, как Зевс рычит, терзая меня совсем уже по-звериному жадно и бесцеремонно, как целует, не сдерживаясь больше, оставляя укусы на шее. И меня снова и снова сотрясают волны бесконечного, чуть болезненного, но такого яркого наслаждения. Долго, как это долго…
Голова летит, кружится, глаза закрываются…
А Зевс тянет меня на себя, садится, устраивая меня сверху, и с удовольствием вылизывает мою пострадавшую шею. Дышит, сопит, успокаивая звериный рык в горле. Он мокрый, горячий, словно печка, и огромный. И мне так хорошо сейчас.
Здесь.
В этой здоровенной машине.
На проселочной грунтовке.
В сумасшедшем апреле.
29. О чем говорят во время секса
Стекла в машине запотели, и создается ощущение невероятной камерности мира. Словно там, за бортом, ничего нет. Как в том старинном ужастике, лишь серая мгла, скрывающая чудовищ.
А здесь, внутри — только мы.
Смотрим друг на друга, касаемся, кажется, всей поверхностью кожи, ставшей невероятно чувствительной сейчас.
Поглощаем до конца, до самой последней клеточки тела.
Я все не могу остановиться, не могу до конца поверить в то, что только что произошло. И в то, что конкретно в эту минуту происходит.
Есть ощущение нереальности, сна, одного из тех, развратных, что посещали меня все прошлые дни на постоянной основе.
И серая мгла за окном лишь подчеркивает эту нереальность.
Потому и хочется прикасаться, гладить, пробовать на ощупь и на вкус, с наслаждением впиваться зубами в крепкие плечи, остро, едва сдерживаясь, чтоб не до крови. Животная, дикая жажда.
И, судя по совершенно звериному взгляду моего Зевса, у него накал внутри вообще не ниже.
— Воробушек, ты как? — хрипит он, поглаживая меня по спине, и его грубые пальцы неожиданно чувственно пробегают по позвонкам. Словно на музыкальном инструменте играют, — не больно? Я немного… э-э-э… слишком сильно порадовался, вот.
— Раньше об этом надо было спрашивать, — у меня не голос сейчас, а чистой воды мурлыканье, самой странно. Никогда ничего подобного за собой не замечала. — Таким обычно в самом начале интересуются…
А не после всего…— А кто тебе сказал, что у нас уже “после”? — совершенно искренне удивляется Зевс, — у нас все вообще только началось.
— Это ты о чем? — я перестаю его гладить и настороженно замираю, всматриваясь в темные серьезные глаза.
А через мгновение понимаю, о чем.
Потому что у Зевса слова вообще с делом не расходятся. Очень, просто очень конкретный мужчина!
— Эм-м-м… Ой… — ахаю я, машинально подаваясь вперед и позволяя проникновению стать более полным. И очень-очень острым!
— Как мальчишка с тобой, Воробушек, — говорит Зевс, слитным движением бедер и ладоней насаживая меня на себя плотно и крепко, — хочу тебя постоянно! Это хорошо?
— Ой… — мне так чувствительно сейчас, после нашей внезапной горячей и интенсивной встречи, что глаза сами собой закатываются, а сознание уплывает куда-то в подпространство, — боже…
— Ты только сознание не теряй, Воробушек, — шепчет Зевс, начиная мягко, легко подбрасывать меня бедрами вверх. Амплитуда совсем небольшая, а крыша у его монструозного средства передвижения — высокая, особенно для мелкой меня, так что все комфортно.
Да даже если б головой меня сейчас били о крышу, я бы не заметила, клянусь!
Зевс что-то такое со мной делает, так правильно трогает, так опытно двигается, что я буквально в медитативный чувственный транс впадаю.
И в этот момент неистово желаю только одного: чтоб он не останавливался.
Черт, раньше я как-то думала, что сексом занимаются исключительно для результата. Финального. Оргазма.
Но встреча с Зевсом перевернула все мои представления об этом. Оказывается, секс — это процесс. И можно невероятно кайфовать от него одного даже без оргазма. Потрясающее открытие для женщины, разменявшей четвертый десяток!
Можно сказать, слом фундамента ее мира.
А всего-то, получается, надо было встретить правильного мужчину!
Опытного, идеально тебе подходящего в физическом плане.
Хотя, конечно, не без недостатков.
Например, самомнение какое!
В обморок падать от секса с ним!
Не дождется!
После этих возмутительных слов прихожу чуть-чуть в себя, и, хотя здоровенный член в очень правильном ритме двигается во мне, все же нахожу в себе силы выйти из состояния используемой для взрослых утех куклы, выгибаю поясницу и провожу ногтями по дубленой шее своего любовника.
— Ого… — щерится он довольно, — а ты, я смотрю, достойный противник… Крепость обороняется?
— Крепость позволяет кое-каким бастионам… сдаться… — шепчу я, затем прижимаюсь сильнее к горячей мускулистой груди, потираясь сосками в такт движениям…
— Ого… — крайне благосклонно оценивает мои инициативы Зевс, поощряет звонким шлепком по заднице, — мне нравится! Соскучилась тоже, да? А почему не позвонила-то сама? А?
— Куда? — я злюсь и кусаю Зевса в гладкое мощное плечо, затем, не удержавшись, вылизываю шею, продубленную на неизвестном мне солнце, — на деревню дедушке?
Зевс так удивляется, что даже тормозит на пару секунд, смотрит на меня пристально.