Малина для мага, или Сорванная любовь

— А почему? — настойчиво поинтересовалась я. — Почему дом ее так не любит? Это странно, что ей, жене и матери корневых магов, не досталось даже слабенького дара.

Эйдан пожал плечами.

— Да ей и так неплохо жилось, — пробормотал он.

Неплохо — это явно не то, чего хотелось бы Аделине.

— Ход твоих мыслей мне ясен, Малинка. Но есть одно «но», — добавил Эйдан, открывая передо мной дверь кареты. — Если бы мать хотела стать хозяйкой Сол-Гирата, она бы точно не пыталась ему навредить. Да и не смогла бы. Она ведь не маг. А с домом сделали что-то очень мощное и плохое. Сама посмотри.

Я послушно обернулась и посмотрела. Издали становилось еще очевиднее, что дом умирает. Прежде цветущее дерево превратилось в полумертвый остов.

— Давай сделаем твою попону, — предложила я, забравшись в карету. — Если в корнях завелась скверна, то это подходящий вариант ритуала. Только надо сначала подстроиться друг под друга.

— Конечно, — согласился Эйдан, сев рядом со мной. — Потренируемся.

***

Малин предложила поговорить.

Поначалу Эйдан даже не поверил — поговорить? И только? С помощью физического контакта настройка идет легче, с простых низких вибраций. И за руку ее взял, погладил тонкие прохладные пальцы, обхватил запястье. Ее пульс бился ровно и безмятежно.

— Я не хочу с низких, — заявила Малинка, отняв руку. — Эйдан, за что ты получил награды?

Вздохнув, он откинулся на спинку сиденья. За окном тянулась серая река и такое же серое небо, и воспоминания о службе тоже были сплошь сумрачными, с редкими всполохами веселья. Но они с Малин были как два берега, между которыми взорвали мост. Теперь у них появился шанс построить новый. По кирпичику, не спеша. И никаких горгулий.

— Первую медаль — за кайрога, — начал он. — Казалось, плевое дело. Один парень из моего набора ушел в самоволку.

— А так можно? — удивилась Малин.

— Нельзя, конечно, — ответил Эйдан. — За дезертирство — военный суд. Но если вернуть дозорного быстро, и никто не узнает… В общем, мы за ним побежали. Одаренный, вторая степень, в скверне его магия что сигнальные фонари. Поначалу он шел хорошо — ровненько ко второму кругу, но потом скверна его закружила, затянула еще глубже, в четвертый… И нам навстречу вышел кайрог. Здоровенный, перекошенный слегка, как все скверное, но даже по-своему красивый. Туман стекал по нему молочными каплями, рога серебрились как два месяца, и глаза…

Глаза были красными. Два ярких, пылающих огнем рубина. А значит, кайрог выпил кровь. Если судить по сиянию, с магией.

Парня, что сбежал в самоволку, они все же нашли. Принесли выпитое тело на пост. Записали разведчиком. Ему тоже дали награду, посмертно. Слабое утешение для родни. А Эйдану выписали медаль, кайрог — порождение четвертого круга, но никто из их отряда больше не погиб. А то болото они зачистили. Уничтожили целую кладку яиц, серо-зеленых, измятых, готовых выпустить скверну.

— Вот за него я и получил первую награду.

И шрам на ребрах. Кайрог чуть не натянул его на рога как на шампур.

— А ты, Малин, отчего стала травницей?

— Захотелось, — ответила она.

— Ну уж нет, — возмутился Эйдан. — Я требую развернутый ответ. Иначе никакая попона не сработает. Так что выбирай — или изливаешь мне душу, или…

Но вот странное дело — ему тоже не хотелось низких вибраций. Хотелось обнимать ее, целовать, вдыхать запах, и чтобы сладкое тягучее томление рождалось в сердце, а не ниже. С Малин все было иначе, не так, как с другими. И ему, двадцатилетнему болвану, хватило даже не мозгов, а чего-то глубинного, истинного, корневого, чтобы это понять.

Со стороны его влюбленность в служанку могла показаться забавой, попыткой урвать кусок счастья напоследок. Но сердце почуяло в ней не только любовницу, но и друга, соратника, вторую половину, хотя он, Эйдан сол Гир, самонадеянно считал, что не нуждается в дополнениях. Еще как нуждается! Она все равно что вода для его корней.

— Так почему травница? — повторил он, не дождавшись ответа.

Малин вздохнула, укоризненно посмотрела на него голубыми очами и сказала:

— Потому что мне не хотелось иметь дела с людьми, вот и все. Но в каком-то смысле нам повезло. Башне стало лучше после Кормилицы. Я могу повторять ее хоть каждый день…

При достаточной подпитке от корневого мага. Малин осеклась и не закончила фразу, а Эйдан потянулся к ней и коснулся нежных губ своими. Она не ответила, но и не отпрянула. Не оттолкнула его, а только взглянула внимательно, будто в самую душу.

А карета остановилась.

— Хочу узнать у матери, что за поклонник такой, строитель мостов, — пояснил Эйдан, открывая дверцу кареты. — А заодно, не приказывала ли она Лисане и капитану оговорить тебя.

— Еще и капитан? Это вообще кто? — нахмурила темные брови Малинка, опираясь на его руку и ступая на брусчатку.

— Вояка, что отвозил меня в дозор, — пояснил Эйдан. — Сказал, ты ему глазки строила. Вот знаешь, Малин, если бы ты не тянула до последнего, до того самого дня, когда меня забирали на службу, то мы бы вполне успели и поговорить, и все выяснить.

— А ты мог бы подарить мне ключик до того, как переспать, — фыркнула она. — Помнится, о любви ты говорил и раньше.

— Но после той ночи все стало очевидным. Я был на тебя обречен.

— А до этого нет?

— До этого тоже, но я не понимал всей глубины пропасти.

— Но говорил красиво.

Эйдан вздохнул, обхватил ее за плечи и развернул к себе.

— Давай остановимся на том, что мы оба были молоды и наделали ошибок, — предложил он. —Нас разлучили. Но мы снова вместе. И мы, Малин, до сих пор созданы друг для друга. Так считают боги. Сделай уже шаг навстречу.

— Я сделала сто шагов, — заявила она. — Я все еще здесь и пытаюсь спасти наш дом.

Эйдан мог бы еще много чего добавить, но отвернулся к двери, пряча улыбку.

Она сказала «наш дом», и на душе потеплело. Еще один весомый кирпичик в тот мост, что они строили навстречу друг другу.

Дверь открыла служанка и пролепетала:

— У госпожи сол Гир гости, я сообщу…

Оттеснив ее плечом, Эйдан направился прямиком в гостиную. От вспышки вчерашнего разрушительного гнева не осталось следа: стекла вставили, шторы вернули на карниз, разве что картина висела слегка кривовато. Он подошел к стене, поправил картину — неплохой пейзаж с Сол-Гиратом. А после повернулся к мужчине, который встал при его появлении и вытянулся в струнку, как новобранец перед генералом.

— Господин корневой маг, — он почтительно поклонился. — Как прекрасно, что я встретил вас. Мечтал о личном знакомстве. Рад, очень раз.