Маньякой

– Я… Я… – выдохнул, чувствуя, как лицо покрывается краской. – Жив. Пока…

Само, блин, красноречие, как говорится. Какой позор…

– Это уже кое-что, – подмигнула она. – Держись крепче. Мы почти у цели.

– Куда мы…

– В безопасное место. Тебе в госпиталь, милый.

"Милый." У меня перед глазами вспыхнул багровый экран, за которым застучало сердце. И похоже моё, отчего чуть не споткнулся. Эта девушка называла меня милым. Меня?! Забрызганного кровью, мозгами, покрытого ссадинами и паническим потоком адреналина вместо крови.

А тем временем, пока летал в облаках, мы покинули зону боевых действий. Или бой ушёл сам – слишком далеко, слишком быстро. Где-то что-то грохнуло в очередной раз, но уже не по соседству. Мимо промчалась бронемашина, но нас не тронули. Да и вообще, мы были как невидимки. Ни одна пуля больше не визжала мимо ушей. Улицы были мертвы, выжжены и брошены.

Потом свернули за угол, и неожиданно для себя увидел, как у старой больницы, которая до сих пор чудом стояла, суетились медики. А неожиданным было то, что в нашем районе больницы не было. Она была в соседнем! Так что в голову полезла куча вопросов. Но пока было не до разрешения оных. Несколько палаток с красными крестами, пара роботов с носилками. И тишина, в которой слышалось только дыхание. Много дыханий.

– Ты уверена, что сюда можно? – задал весьма глупый вопрос, но молчать больше не мог.

– Я знаю, куда можно, – уверенно ответила она. – А главное, знаю, что тебе нужно.

С этими словами она небрежно провела ладонью по моему лицу, стирая кровь. И в этот момент почувствовал, как мои раны начали стягиваться. Не заживать – нет, но будто бы притуплялись, гасли. Энергия, живая, чужая, окутывала меня, как лёгкое покрывало. Она что, парамедик?! Да ещё такого уровня…

– Т-ты кто? – выдохнул поражённо.

Нужно понимать, что такие птицы весьма редки на небосводе и значит тот диск был оружием. Не слабым таким. Вряд ли бы в зоне столкновений ей выдали пукалку. А может оно у неё вообще постоянно. Тогда он…

Она хмыкнула:

– Разве это сейчас важно?

А тем временем мы подошли к больнице. Нас встретил врач, что-то крикнул, подозвал носилки, но она только качнула головой:

– Он дойдёт сам.

Ну и кем бы я был, если бы не сделал этого? На глазах у такой девушки. Так, что дошёл. В том числе и потому, что её рука не отпускала.

Внутри было прохладно и пахло антисептиками. Люди, шум, блики ламп. Кто-то кричал. Где-то раздался короткий визг боли. Но всё это было далеко. Как будто в другой реальности. Для меня существовал только её голос. Не, ну точно парамедик!

– Давай сядем, Костас, – произнесла она, почти шёпотом, но так, что даже стены прислушались.

А я пытался вспомнить, когда это успел представиться. Мы устроились в углу. Меня уже хотели увести, но она строго посмотрела на врача – и тот резко передумал и ушёл, не возразив ни слова. Её авторитет здесь был сильнее приказов. Да кто она блин такая? Её тут что, все знают…

– Слушай, – сказала она тихо. – Я видела, что ты сделал. Мне сбросили видео.

– Я… я не знаю, что это было. Просто…

В реальности просто не знал, что ответить. Плечи дрожали, а во рту пересохло. Мысли путались. Вот как объяснить комуто, зачем ковырялся проволочками в мозгах у трупа.

– Ты… ты сверх? – наконец решился спросить и заодно постараться сменить тему разговора, а то как-то неуютно стало.

Она засмеялась. Мелодично, немного дерзко.

– А ты как думаешь? – И тут же наклонилась ближе, настолько, что почувствовал её дыхание. – Не бойся. Я тебя не съем. Разве что немножко, если будешь и дальше так мило краснеть.

Короче, мне стало резко неважно, что думаю по этому вопросу, а потому зажмурился. Хотел исчезнуть. Раствориться. Или наоборот, чтобы она исчезла – потому что если останется, то сердце точно остановится. Ну, нельзя же так с пострадавшими!

– Кстати, - продолжила она легко, как будто, между прочим. – Меня зовут Лайя. Можешь звать просто так. А можешь никак, если решишь, что забыл.

– Костас. Треш.

– Я знаю.

В этот момент подошёл медик с электронным планшетом и вежливо сообщил, что мне нужно на осмотр и, скорее всего, пара суток проведу здесь под наблюдением, как и положено человеку с посттравматическим шоком. На эти слова лишь кивнул согласно, не очень понимая, что именно подтверждаю.

Лайя встала.

– Мне пора, – сказала она, и в голосе вдруг появилось что-то похожее на сожаление. – Но мы ещё увидимся.

Последнее прозвучало почему-то как угроза. И, прежде чем успел что-то сказать, она протянула руку и вложила в мою ладонь что-то маленькое. Плотное. Гладкое.

Естественно посмотрел – визитка. Чёрная, как обсидиан, с голографическим символом в виде спирали. Ни номера, ни имени, только отполированная поверхность, на которой при определённом угле проступали слова: "Позови, если не сможешь справиться. Лайя." Естественно хотел узнать, а как это делать, если нет никаких контактов, но уже растворялась в сумраке больничного коридора, будто была всего лишь сном, наваждением, вызванным кровью и ужасом.

Но визитка осталась. Как и дрожь в кончиках пальцев. И, чёрт возьми, запах – мятный, чуть сладкий, совершенно сбивающий с толку.

***

– Он точно… нормальный? – голос Джеймса, крепкого агента в форме оперативного офицера, сорвался на хрип в середине фразы. Он стоял, склонившись над столом в полумраке аналитического зала, и с отвращением наблюдал, как на экране снова и снова прокручивался фрагмент с улицы – трясущаяся картинка с дрона, мелькающие фигуры, стрельба, а в центре – парень на коленях, перемазанный в крови, который… ковыряется в человеческом мозге проволочками. Даже в пятом просмотре это выглядело не лучше. А может, даже хуже.

– Ужас... – выдохнул он. – Это же полный мрак. У него в голове что, бензопила вместо здравого смысла?

– А вот это как раз хорошо, – отозвалась с наигранной бодростью Элис Брин, молодая аналитик с внешностью хипстера и язвой во рту вместо фильтра. Она облокотилась на край стола, лениво листая досье на голографической панели, где перелистывались справки, протоколы, выдержки из отчётов. – Если он реально псих, у нас развязаны руки.

– Чего? – не понял Джеймс, глядя на неё, как на сошедшую с ума.

– Законопослушные граждане, Джей, – протянула Элис с улыбкой, – за ними мы не можем устанавливать скрытое наблюдение, отслеживать передвижения, проверять психику без санкции и не дай бог пытаться внедриться в их жизнь. А вот маньяки, – она повернула к нему экран и показала одну из фото: Костас Треш, в мутной дымке на фоне развалин, весь в крови, с кусками мозга на лице, с безумным взглядом, – маньяки – другое дело.

Она щёлкнула пальцами, переключая изображения: школьная характеристика с "проблемным поведением", полицейский рапорт о задержании пятилетней давности, странные пересечения в делах, где фигурировали сверхи… и нигде он не был напрямую виноват, но часто оказывался слишком близко.