Маски сброшены

Что касается самой Елизаветы, то угроза собственной жизни и вероломство Ворожеева беспокоили её гораздо меньше, нежели её близких. Существовали иные вещи, которые она считала более значимыми для себя: это душевное состояние её сына Алексиса и история графа Вольшанского о незнакомке-призраке.

После всех ужасных потрясений и разочарований, которые довелось испытать Алексису, в его юной душе что-то умерло. Что-то, что поддерживает веру в хорошее и справедливое, и что-то, что заставляет думать, будто чистота, честность и благородство сильнее лицемерия, злобы и низости. Елизавета как никто другой понимала своего сына, потому что когда-то давно ей тоже довелось испытать то ужасное чувство, когда в душе что-то умирает.

Но хотя Елизавета понимала боль своего сына, она все же не знала, как избавить его от этой боли. И это терзало её. Ей казалось, если она откроет тайну истории графа Вольшанского, она непременно сможет помочь своему сыну. Однако выведать что-либо у Владимира об этой истории на маскараде и о таинственной девушке было довольно сложно. Всякий раз, когда она заговаривала об этом, Владимир уходил от разговора. Впрочем, оно и понятно: когда дама твоего сердца очень больна, не слишком хочется обсуждать события давно забытой истории. Елизавете ничего не оставалось делать, как отложить разговор до лучших времен.

Эти лучшие времена, как ей показалось, наступили, когда Владимир нанес ей очередной визит и с нескрываемой радостью отметил, что она превосходно выглядит, и что от страшной болезни не осталось и следа. Этот комплимент означал для Елизаветы, что пришло время действовать.

– Пройдемте в гостиную, - предложила она Владимиру.
– Мне необходимо с вами поговорить.

Елизавета была очень взволнована. Она не знала с чего начать разговор, какие подобрать подготовительные фразы. Владимир тоже, казалось, хотел о чем-то поговорить с ней. Это чувствовалось в его некоторой напряженности и невнимательности.

– Благодарю вас за то участие, которое вы принимали в моей судьбе все это время, - произнесла Елизавета.

– Не нужно меня благодарить, - улыбнулся он.
– Вы мне небезразличны. И вам это известно.

– Да, - немного смутившись, произнесла она.
– Именно за это я вас и благодарю. За то, что вы мне встретились. Хотя в данной ситуации мне следовало бы благодарить Бога, который позволил нам встретиться.

Она замолчала, не зная, как продолжить разговор. И здесь взял свое слово Владимир.

– Елизавета, я должен вам кое-что сообщить, - произнес он серьезным голосом.

– Да, я вас слушаю, - ответила она.

– Это касается вашего... Это касается князя Ворожеева.

– Князя Ворожеева?

– Несколько дней назад его арестовали. Сейчас он находится под следствием.

– Под следствием?
– переспросила Елизавета.
– Но за какое злодеяние? О том, что он причастен к моему отравлению, известно лишь нашему узкому семейному кругу и вам. Но никто об этом не заявлял в полицию.

– В полицию не заявляли я и Алексис, но, возможно, заявила ваша матушка, - предположил Владимир.

– Вы не знаете моей матушки!
– возразила Елизавета.
– Она не сделает ничего такого, что способно хоть как-то запятнать честь семьи. Может быть, сама Немянова на него донесла?

– Если бы это была она, её арестовали бы первой, - возразил Владимир.
– Как-никак она непосредственная исполнительница.

– Но откуда вам стало известно об аресте Ворожеева?
– спросила Елизавета.

Владимир помедлил с ответом.

– Уж не поставили ли вы человека - следить за ним?
– предположила она.

– Вы же не будете на меня сердиться за это, Елизавета Алексеевна! извиняющимся тоном произнес он.

– Нет, не буду, - улыбнулась она.
– Но почему вы не сообщили мне о его аресте раньше? Ведь вы сказали, что он уже несколько дней как арестован.

– Я беспокоился за вас. Тогда вы ещё окончательно не поправились. И потом, я не думал, что для вас это столь важно.

– Этот человек является моим мужем. Его арест может затронуть мои интересы и интересы Алексиса. Неизвестно еще, что он натворил!

– Простите, я не придал этому должного значения. Мне невыносимо осознавать, что он ваш муж, и что вы связаны с ним узами. Гораздо проще думать, будто он лишь ваш ненавистный враг.

– Поверьте, Владимир Елисеевич, мне ещё более, нежели вам, это невыносимо.

– Он должен быть благодарен этому аресту, - непроизвольно вырвалось у Владимира, и в его глазах вспыхнул зловещий огонек.
– Он потерял свободу, но, возможно, сохранил жизнь.

– Что вы хотите этим сказать?
– испуганно произнесла Елизавета.

– Ничего особенного, - успокоил её он.

Но Елизавета поняла все без объяснений.

– Выкиньте эту мысль из головы!
– повелительным и в то же время умоляющим тоном произнесла она.
– Он не стоит того, чтобы из-за него жертвовать собой и пятнать свою честь!

– Стоит, - возразил Владимир, - если это принесет свободу, покой и счастье той, которая дороже всего на свете.

– Для меня не будет свободы, покоя и счастья, если от этого пострадаете вы!

Владимир посмотрел на неё благодарным взглядом влюбленного, которому только что ответили на его чувства.

– В этом аресте есть много странного!
– произнесла Елизавета, возвращаясь к главной теме разговора.
– Если он находится под следствием не за это преступление, то тогда за какое? А если за другое, то почему его арестовали вскоре после того, как он совершил это?

– Я могу попытаться все разузнать, - предложил Владимир.

– Мне сделать это будет проще, - заверила Елизавета.
– Я обращусь к адвокату Корнаеву. У него имеются связи в полиции. И потом, он мой адвокат.

– Что ж, пожалуй, вы правы, - согласился Владимир.

– Благодарю вас за столь важные сведения.

– Не нужно.

Владимир не стал долго задерживаться у Елизаветы. Он посчитал, что с его стороны это будет бестактно. Тема для разговора была одна: арест и преступления её мужа. А Владимир и без того был посвящен почти во все семейные проблемы и тайны своей любимой, и пытаться при помощи этого разговора проникнуть в другие проблемы и тайны - было бы крайне бестактно и неучтиво!