Мастер меча тысячелетней выдержки. Том III

Ну и ещё кто-то. Целая толпа народу, что разбрелась в разные стороны — один с Сизифом и его дружком, другие в противоположную. На вторую группу сейчас плевать, за ними можно будет и смертных охотниц послать…. Но первая?! Заговорщик, Сизиф, ещё один неизвестный и…

Адская гончая?!!

А главное, никаких следов Борея — как будто тот дошёл до определённого места… и испарился.

Как будто Сизиф его…

Да нет, чушь какая-то. Не могло такого быть. Сизиф просто смертный… так ведь? Чёрт. Просто смертный, и даже если он когда-то переспал с ней, это не делает его способным убивать Богов. Они всё ещё Боги, так ведь?!

— … собираешься зайти внутрь, сестрёнка? — вырвал её из размышлений насмешливый голос брата.

— Почему нет? — она посмотрела в его сторону.

— Так ведь помнишь договор? — Аполлон щёлкнул пальцами. — Боги не заходят на территорию Диониса, и за это Дионис не припирается на Олимп и не воняет там. Хочешь, чтобы это пьяное тело шастало по отцовскому дворцу, а?

Артемида фыркнула.

— Договор явно не учитывал ситуацию, когда в роще Диониса будут укрываться заговорщики. Я предпочту нарушить его, а не отпускать мерзавцев только потому, что они «в домике».

Аполлон сморщился; кажется, такой утончённой натуре, как Бог искусств, больше пришлись бы по нраву заговорщики (всё равно они провалятся, это же смехотворно!), чем блевотина его сводного брата Диониса, засыхающая по углам дворца.

— Ты правда думаешь, что эти так называемые «заговорщики» и впрямь опасны? — осведомился он, скептически качая головой. — Ну серьёзно, сестрёнка. Кем они могут быть, даже если лидер заговора и не человек? Против нас сговорились дриады? Кентавры? Кто?

— Знаешь, — резко бросила ему Артемида, — если ты ещё не заметил — это мы и должны выяснить.

— Просто накрыть эту рощицу градом молний, и всё, — фыркнул Аполлон. — Выжечь дотла, и дело с концом. Кем бы ни были заговорщики, против молний Зевса им не устоять! А Дионис на папашу и пикнуть не посмеет… если вообще поймёт, что случилось.

Артемида не ответила; она сощурилась, оглядывая дорогу, ведущую к рощице.

— Возможно, — заметила она, — нам и не придётся заходить внутрь. Следы говорят о том, что та тварь, адская гончая, убежала отсюда — и она несла на себе всадника.

Они с Аполлоном переглянулись; Бог искусств немного посерьёзнел.

— Думаешь, Сизиф? — предположил он. — Или один из заговорщиков?

— А с чего ты взял, что Сизиф — не участник заговора? — Артемида распрямилась и поправила свой плащ. — По-твоему, это случайность — то, что он появился здесь?

— И… именно сейчас, — медленно кивнул Аполлон. — Когда исчез Борей…

Боги помолчали, обдумывая сказанное.

— Ну так… мы заходим внутрь, обыскивать рощу? — Аполлон растерянно поглядел на сестру; похоже, он только сейчас начинал осознавать масштаб проблемы. — Или идём за тварью, чтобы успеть догнать её по горячим следам?

Артемида колебалась. Возможно, если они зайдут сейчас внутрь, то накроют банду заговорщиков, как и хочет отец… или нет. Или брат прав, и они найдут жалких неудачников, а то и не найдут никого вовсе, если след окажется ложным. А теперь временем Сизиф на адской гончей — а чутьё охотницы показывало Артемиде, что уехал отсюда именно Сизиф — будет уже далеко… и кто знает, чем он займётся?

Нет уж. Проще остановить всё на корню, пока дела ещё не зашли слишком далеко.

— За ним, — указала Артемида вдаль, туда, куда уводили следы адской гончей. — За Сизифом.

* * *

…Берик лежал перед домом, сладко посапывая, и свист из его ноздрей перекрывал пение птиц в садике.

— И где ты только его раскопал, Сизиф? — ворчливо покачала головой Лахеса, выглядывая в окно.

— Похоже, тебе есть что рассказать нам, — заметила Клото.

— Бросьте, — улыбнулся я. — Разве вы и сами не знаете? Я думал, от прядущих судьбу ничего не укроется.

Атропа, третья из старух Мойр, снисходительно хмыкнула, глядя на меня.

— Мы-то, может, и знаем, Сизиф. Но одно дело — прясть нити судеб всего мира, и совсем другое — слушать увлекательный рассказ из уст такого галантного молодого человека, как ты.

— Давай-давай, — поддержала её Лахеса. — Уважь старух. Ты давно к нам не заглядывал, Сизиф — целую тысячу лет!..

— Ну простите, — я развёл руками. — Все вопросы к Диту. Большую часть этой тысячи я, знаете ли, был занят тем, что бил мечом камень.

— Ох уж этот Дит… — скептически покачала головой Клото. — У мальчика совершенно никакой выдумки.

Это у Дита-то нет выдумки?! Да у него, блин, целый Ад свежих идей с садистским уклоном! Впрочем… у трёх древних Богинь Судьбы идей действительно было побольше. Каждая удача или неудача, каждое счастье или несчастье, любой жизненный поворот — всё это беспристрастно выпрядалось Мойрами, ниточка за ниточкой.

Со стороны эта троица выглядела милыми старушенциями, любительницами чая, герани на окнах и сплетен по любому поводу. Но там, где Дионис оказывался действительно тем, кем выглядел — Мойры представали совершенно иными сущностями.

В них не было обычной для Богов гордыни — всей этой привычной мании величия с культом поклонения себе любимому, принесением жертв и песнопений. Они не впадали в гнев, если смертный смел обращаться к ним без должного почтения, они не поражали чьи-то головы молниями и не превращали людей в случайных представителей флоры и фауны.

Они просто… пряли судьбы. Неумолимо. Отрешённо. Неостановимо. Мойры не были олимпийцами — они существовали ещё до Богов, которые сейчас правили Олимпом, и, более того, они были настолько же могущественнее Зевса и его семейки, настолько сам Зевс был могущественнее бомжа в подворотне.

Казалось бы, заполучи себе в союзники таких старушек, и дело в шляпе… Вот только любимой поговоркой Мойр было «Судьбу не подкупишь и не уговоришь, Сизиф, как ты ни пытайся».

Ага. Я пытался. Много-много раз — настолько, что мы со старушками были уже в почти приятельских отношениях, и я порой заходил к ним на чай с рюмочкой ликёра. Если не считать того факта, что никакие чаепития не мешали Мойрам прясть и мою судьбу — такой, какой хотели её видеть они.

Зачем же я тогда пришёл к ним сейчас?..