Мать (CИ)

– Мы сейчас уйдем.

Женщина покачала головой и исчезла.

Отец взял Володьку за руку и вывел из здания. На улице припекало, в тени деревьев дремали собаки. Отец присел перед Володькой на корточки, сказал:

– Я тебя сейчас отвезу к своему другу. Ничего не бойся. Вечером я приеду. Всё будет хорошо.

– Почему нет мамы?
– упрямо спросил Пахомов.

Отец вздохнул.

– Ты уже большой, Володька. Должен понимать: бросила нас с тобой мама. Ей другой дядя дороже, чем мы с тобой.

Пахомов застонал. Отец потрепал его по голове, поднимаясь во весь рост.

– Ну, ну! Ты же - пацан! Держи себя в руках.

– А ты точно приедешь?
– жалобно спросил Володька.

– Точно. Я не могу отпроситься с работы на весь день. Меня и так едва отпустили.

Пахомову стало страшно. Прежняя жизнь рушилась стремительно и неумолимо.

– Я никуда не хочу ехать!
– закричал он, отпрыгивая от отца на шаг.
– Где мама? Куда ты её дел?

– Володька, мне сейчас не до твоих капризов. Перестань ныть. Проблем и так выше крыши.

– Скажи, где она? На работе? Я сам к ней пойду.

– Нет, не на работе.

– А где?
– вопил Пахомов.

– Не знаю я, где!
– взорвался отец.
– Вчера была у дяди Андрея, а потом слиняла куда-то. С Карасёвым, поди.

– Она на работе, я знаю! Пойдём к ней!

– Володька, если б она хотела нас видеть, то сама пришла бы.

– А может... она не смогла?

Отец отмахнулся.

– Ведёшь себя как маленький.

Он заметил едущую машину с чёрными шашками на двери и поднял правую руку.

– Вот и наше такси.

Машина подъехала, водитель опустил стекло. Отец просунул туда голову.

– По вызову в город? Значит, за нами.

Он повернулся к Володьке, открыл заднюю дверь.

– Залезай.

Пахомов глянул на обитое чёрной кожей сиденье и попятился. Отец подбодрил его:

– Ну же, Володька, у нас нет времени. Давай, запрыгивай.

Пахомов неохотно забрался в машину. Отец устроился на переднем сиденье, назвал адрес и зачем-то уточнил:

– Там ещё ларёк "Союзпечать".

Водитель нажал на газ. Машина выехала на шоссе и помчалась по главной улице. Промелькнула прозрачная коробка магазина-"стекляшки", похожая на кают-компанию звездолёта, пропыхтел мимо кирпичный чемодан ДК "Геолог", остались позади недостроенная трёхэтажка на перекрёстке и школа. Володька провожал глазами до боли знакомые ему пейзажи, чувствуя себя как во сне. Потом вдруг спохватился:

– А чем я зубы буду чистить?

– Не переживай, - откликнулся отец.
– Я всё привезу.

– Когда?

– Сегодня и завтра. И одежду, и книжки твои.

– Значит, я там до завтра буду?

– Посмотрим.

Дорога до города заняла полчаса. Всё это время пассажиры не проронили ни слова. Володька, пребывая в прострации, безучастно взирал на проносящиеся за окном склоны сопок, покрытые сосняком и ельником. Ужасно хотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться. Не верилось, что всё происходит наяву. Всего-то позавчера он шагал с родителями на первомайскую демонстрацию, а сегодня вдруг потерял мать и ехал в неизвестность. От горя кружилась голова.

– Вот здесь задержитесь, - сказал отец, когда они въехали в город. Справа вдоль дороги тянулся бетонный забор, слева - череда многоэтажек. Отец показал на металлические ворота, делившие забор на две части. К воротам притулилась проходная с деревянными ступеньками.

– У ворот не могу, там знак, - сказал таксист.

– Тогда остановитесь, где можете.

Они проехали ещё метров сто, и машина затормозила на обочине. Забор здесь кончался, дальше шёл пустырь, за которым виднелись гаражи. Отец сказал Володьке:

– Подожди меня. Я сейчас.

Он выскочил из машины и побежал к воротам. Таксист закурил, пуская дым в открытое окно. Мимо проносились машины, вдалеке работал кран, со стороны гаражей лаяла собака.

– Можно, я стекло опущу? Жарко, - попросил Пахомов.

– Опускай, - безразлично ответил таксист.

Отец вернулся минут через пятнадцать. Сел на переднее сиденье и обернулся к Володьке.

– Не скучал?

– Есть хочу.

– Ты ж завтракал недавно.

Володька пожал плечами.

– Хм, задал ты мне задачку, - почесал отец щёку.
– Ладно, что-нибудь придумаем.
– Он посмотрел на таксиста.
– Нужен проспект Мира, пятнадцать.

Водитель кивнул и снова завёл машину.

Через пять минут они подкатили к сине-белой шестнадцатиэтажке. Во дворе было пустынно, лишь возле открытой двери трансформаторной будки копались двое рабочих. За будкой виднелся жидкий палисадник с протоптанными тропинками. По одной из них шла молодая мамаша и волокла за руку маленькую девочку. Девочка упиралась и ныла.

Отец обернулся к Володьке.

– Приехали.

Он был неестественно весел, всё время улыбался. Пахомова это ввергало в тихую ярость.

Отец расплатился с таксистом и вылез из машины. Володька нехотя проследовал за ним. Они вошли в подъезд, поднялись на лифте на десятый этаж.

– Здесь живёт один хороший человек, - сказал отец, открывая ключом старую деревянную дверь.
– Знакомый дяди Андрея. Сейчас он на работе, придёт вечером. Проходи и разувайся.

– Я есть хочу, - хмуро повторил Володька.

– Есть? Да... сейчас.

Отец ушёл на кухню, а Володька огляделся, вдыхая неприятный запах чужого жилья. Квартира была двухкомнатная, неопрятная: в большой комнате стояла видавшая виды тахта, рядом громоздился комод с замызганным зеркалом; в коридоре темнела обитая клеёнкой полка для обуви, в другой комнате на тумбочке лежала стопка пластинок, вдоль стен тянулись могучие древние шкафы с книгами и картонными коробками для магнитных лент, на телевизоре возвышался проигрыватель Вега 106 Стерео. Линолеум был покрыт коричневыми пятнами и чёрными полосами, будто по нему что-то двигали туда-сюда.