Мать (CИ)

Тот побарабанил пальцами по столу.

– Давай так. Ты же точно не возвратишься к Пахомову, да? Я тебе сниму номер в общежитии и разберусь с семейными делами. Развод - это дело не одного дня, ты же понимаешь. Надо как-то разделить имущество, да и дети...

– У меня, кстати, тоже сын есть, - напомнила Людмила.

– Ну вот! Что тебе объяснять?

Она высморкалась в платок. Спросила глухо:

– Ты женишься на мне?

– Ну конечно!
– Карасёв вскочил со стула, подлетел к ней и обнял, поцеловав в макушку.
– Людочка, что за вопросы!

Она уткнулась носом ему в живот. Заговорила гнусаво:

– Я не знаю, где мой сын. Не знаю, где муж. И где буду ночевать. Я сбежала с работы. Мамочки мои, что мне делать? В чём я провинилась? Ничего не понимаю. Саша, помоги мне! Я... я теряюсь. Вся жизнь наперекосяк. И... и где мой ребёнок? Будто пелена перед глазами. Хоть вешайся. Я в милицию пойду! Пусть ищут ребёнка...

Карасёв метнулся к столу, налил ещё минералки, поднёс Людмиле. Та начала пить, трясясь от рыданий.

– Тебе надо успокоиться, - сказал он, гладя её по голове.
– Сейчас я отвезу тебя в общежитие, вечером приеду и всё обсудим. Только не делай глупостей.

– Мне на работу надо.

– Какая уж тут работа!

– Тогда оформлю отгул.
– Она подняла на Карасёва припухшие от слёз глаза.
– Саша, помоги мне найти сына.

– Помогу, - пообещал он.
– Только не сейчас. Я же не могу бросить ресторан. У меня на месяц вперёд всё расписано. Сегодня вот свадьба, завтра - день рождения у Рябининского зама... И Клюев наседает...
– Он замолчал, не договорив.

– Если ты меня оставишь, я погибла, - прошептала Людмила.

– Ну что ты такое говоришь! Откуда такие мысли? Даже и не думай об этом. Выбрось из головы. Аж прям самому не по себе стало. Ты как скажешь иногда, Люда! Не знаешь, как реагировать. Всё сделаю, что обещал. Не волнуйся.

– Правда?
– с надеждой спросила она.

– Правда.
– Он нагнулся и чмокнул её в губы. Провёл ладонью по щеке, отведя упавшую прядь волос.
– Всё будет в порядке.

Он повёз её в общежитие на своей синей "копейке". По пути заехал в экспедицию оформить отгул. Людмила пошла одна, чтобы не компрометировать себя и Карасёва.

Кадровичка - молоденькая якутка с неумеренной страстью к косметике - растерялась, увидев Людмилу, затараторила:

– Я не могу оформить на сегодня. Надо было вчера приходить. Ну или сегодня до восьми. А теперь как же?

– Наташа, - страдальчески произнесла Людмила, - ну войди в моё положение. Оформи задним числом. Будь милосердной.

– Ну ладно, - сдалась та, помолчав.
– Но только один раз! Мне же влетит за это! Завтра-то придёте?

– Ох, не знаю. Я уже ничего не знаю.

Та покачала головой. В глазах её читалось: "Вот оно как - налево-то ходить!".

В общежитии Людмиле пришлось выдержать ещё одно унижение. Администраторша - сухопарая тётка предпенсионного возраста с "химией" на голове - изрекла с презрением:

– Мы только семейных селим. Или командировочных. У вас есть направление с места работы?

– Нет, - холодно ответила Людмила.

– Тогда ничем не могу помочь.

– Женщина, - вклинился Карасёв.
– Давайте решать вопрос конструктивно, как говорит Михаил Сергеевич. Во сколько нам встанет снять номер без направления с работы и прочей ерунды?

– Ну знаете!
– вспыхнула тётка.

– Я в таком ключе разговаривать с вами не собираюсь.

– А в каком ключе вы собираетесь?

– Послушайте, молодой человек, я вам ясно сказала: номеров нет.

– А если подумать?
– напирал Карасёв.

– Думать вы будете. А я здесь принимаю вселяющихся по форме.

Людмила совсем поникла. Но Карасёв не унимался, наседал на тётку, соблазняя дефицитом из ресторана и козыряя своими связями. Наконец, та согласилась.

– Ну хорошо, - сказала она, поджав губы.
– В виде исключения пустим вас. На какой срок?

Людмила растерянно посмотрела на Карасёва.

– Давайте на две недели, - бодро ответил он.
– А там поглядим.
– Он улыбнулся подруге.

Они поднялись в номер.

– Ну, не апартаменты, конечно, - произнёс Карасёв, озираясь.
– Хм, удобства - в коридоре, значит. Слушай, подруга, а может, тебя в городе поселить?

Людмила присела на кровать, обняла ладонями плечи.

– Нет, - тихо ответила она.
– Мне Володьку надо искать. Хочу вечером к Пахомову сходить. Это, в конце концов, свинство - прятать ребёнка от матери. Ну, и вещи кой-какие заберу. А то мне даже причесаться нечем.

– Н-да, - протянул Карасёв, ещё раз оглядывая помещение.
– Даже телевизора нет.

Антураж и впрямь наводил уныние: вылинявшее бежевое покрывало на кровати, тумбочка с незакрывающейся дверцей, шкаф, из которого несло пылью, захватанное зеркало...

Карасёв подсел к ней, обнял, поцеловал.

– Мне сейчас надо ехать, - сказал он, - но вечером я вернусь. Если куда отлучишься, ты оставь записку внизу, лады?

Людмила кивнула.

– Когда ты скажешь жене?
– спросила она.

Карасёв засопел.

– Скажу, не беспокойся, - ответил он.

– Когда?

– Сегодня и скажу.

Она помолчала, глядя на него.

– Ты обещал! Смотри, не обмани! Иначе... я не знаю, что делать.

Он ещё раз поцеловал её.

– Всё будет в порядке.
– Встал, погладил её по плечу.
– Ну я побегу. А ты... не хандри. Всё образуется.

Она вдруг схватила его за руку.

– Саша, только вернись. Без тебя я погибну. Ты - моя единственная опора. Мне больше не на кого положиться. Помоги мне, Саша. Умоляю!

– Ну-ну, раскисла, - улыбнулся он.
– Выше нос! Мы ещё им покажем!

– А может, сходишь вместе со мной к Пахомову?
– с надеждой спросила она.

– Эх, - закряхтел он.
– Я бы хоть сейчас. А кто тогда будет с Илонкой разговаривать?
– он попытался улыбнуться.

– Ах да, прости, - опустила глаза Людмила.
– Я забыла. У меня вообще мысли путаются.

– Ну пока! До встречи!

– До встречи, Саша.

Он закрыл за собой дверь, а Людмила осталась сидеть, тупо глядя на маленький белый радиоприёмник, стоявший на тумбочке. В какое-то мгновение ей показалось, что это радио - последняя оставшаяся у неё связь с внешним миром, и теперь ей придётся навечно остаться в этой неуютной, голой и пыльной комнате. Приёмник вдруг запрыгал перед её взором, зарябил, рассыпаясь большими каплями, и Людмила завыла, упав лицом на кровать.