Мать ветров
Шрифт:
Молчание. Как всегда. За три с небольшим года своей жизни девочка не произнесла ни единого слова.
Однако на пирожок и половинку яблока согласилась. Запила нехитрый своей обед водой и вернулась к деревяшкам. Али же придирчиво изучил гипс, выбрал умбру и приступил к работе. Складки одежды нищего мальчишки казались слишком сложными, тяжелыми, но — так велел Гафур. Мягкий, ровный в общении и сравнительно гибкий в отношении распорядка рабочего дня, мастер становился непреклонным, когда речь заходила о его эскизах. Он принимал лишь замечания отца, а Джафару за глаза хватало маеты
— Дай.
Неестественный, будто потусторонний голос заставил фёна вздрогнуть. Али еле удержал в руке кисть. Голос был, безусловно, детский, но в то же время не мог принадлежать живому существу. Даже шелест Шалома испугал его в свое время намного меньше.
Медленно, сам не зная, что его ждет, художник обернулся — и увидел Вивьен. Девочка стояла рядом с ним, смотрела ему в лицо, но как-то мимо. Ее губы приоткрылись и зашевелились, будто у ожившей куклы или маски.
— К’аски. Дай.
Али поспешно смешал краску на отдельной палитре, выбрал среди кисточек ту, что годилось для тоненькой детской ручки, взял один из обрезков картона и трепетно, боясь вспугнуть малышку неосторожным движением, положил перед ней все это богатство. Опустился на колени, показал, как окунать кисть в краску и водить ею по поверхности. Вивьен крепко ухватилась за кисточку и принялась рисовать ломкие, рваные линии вперемешку с пятнами. Когда на очередной коричневый мазок упала прозрачная капля, Али понял, что плачет.
За спиной послышались знакомые шаги. Такие же легкие, как у папы, но не танцующие. Гафур.
— Что здесь происходит? Али! Что здесь делает этот ребенок, и почему ты позволил ей транжирить краски?
— Господин Гафур... Простите, я сейчас все объясню! — юноша торопливо вскочил, инстинктивно прикрывая собой Вивьен, сложил перед лицом ладони и низко поклонился мастеру. — Эта девочка — моя соседка. Она осталась без матери вскоре после рождения, отец растит ее один, вынужден браться за любую работу. Он попросил меня присмотреть за Вивьен.
— Бедняжка, — сухо кивнул Гафур. Протянул к Вивьен руку, унизанную перстнями с опалами, и небрежно махнул: — Но это что за баловство? Ты знаешь, нам едва-едва вернули финансирование в полном объеме. И ты посмел развлекать ее подобным образом?
— Господин Гафур, послушайте, прошу Вас! Вивьен — не совсем обычная девочка. Видимо, потеря больно ударила по ней, и она развивается чуть иначе, чем другие дети. Ей три года, а до сегодняшнего дня она не произнесла ни слова. Только плакала или смеялась. Сегодня она заговорила впервые. Она попросила у меня краски. Господин Гафур, посмотрите, с каким вдохновением она рисует! Я оплачу все расходы! Позвольте ей...
— Сейчас она рисует на картоне, потом примется за стены. Я знаю по своим племянникам, какими бывают дети в три года. Забери у нее кисть, и... пусть играет во дворе. Надеюсь, завтра ты найдешь, с кем ее оставить, — с последними словами прекрасное лицо мастера исказила брезгливая гримаса. Так привычно! Так на Вивьен реагировали многие люди.
— Господин Гафур, мы находимся в пристройке при храме святой Зумурруд. Святой Зумурруд, покровительницы детей, — тихо заметил Али.
— Да, и когда мы закончим работу над
росписью, когда ворота храма откроются, приводи сюда этого ребенка. Быть может, святая поможет ей, или ее порадуют фрески.— Ей не нужны фрески завтра. Ей нужны краски и кисть прямо сейчас.
Гафур передернул плечами, откинул за спину иссиня-черный шелк волос и шагнул к Вивьен, небрежно отодвинув Али в сторону. Взялся за кисточку:
— Дай сюда, девочка.
С губ Вивьен слетел обычный для нее звериный крик. Она вцепилась в кисточку обеими ладошками и рванула ее на себя.
— Ах, ты! Что за дичь!
Али вывернул руку своего дяди, до боли стискивая запястье, оплетенное медным браслетом, и одновременно отпихнул его от Вивьен. Вовремя. Зубки девочки, готовые сомкнуться на коже обидчика, со всей силы вонзились в его большой палец.
— Нельзя, Вивьен, — строго сказал Али, размыкая челюсти своей подопечной, и подхватил на руки в голос зарыдавшую малышку.
— Ты! Ты посмел! — Гафур скорчился на полу и растирал пострадавшее запястье.
— Нет, это ты посмел, — зло прошипел фён, склоняясь к лицу родственника. — Ты едва не отшвырнул ребенка в храме святой Зумурруд. Ты просто едва не отшвырнул больного несчастного ребенка. Ты посмел смотреть на нее так, будто она мокрица или таракан. И знаешь что, мастер Гафур? Мы больше не побеспокоим тебя. А моим вчерашним заработком можешь подавиться.
Сочный запах тушеных овощей, приправленных базиликом, наполнял комнату с щедростью, присущей этой благодатной стране. На столе возвышалась горка лепешек, слегка подтаявшая стараниями Вивьен, а сама девочка сидела за столом и, высунув язык, рисовала. Али невесомо гладил ее темные волосы, наивно надеясь сгладить кошмар обратного пути через шумный суетный город. В какой-то миг ему показалось, что либо малышка сорвет голос, либо к ним обоим пристанут стражники. По счастью, обошлось.
Зато дома он извлек из сундука скудные запасы своих личных красок и беспечно отдал их Вивьен. Почему раньше не догадался? Гафур был прав: дорого. Али предлагал девочке уголь, показывал, как им пользоваться, но она осталась равнодушной. Вот и не подумал, что с красками выйдет иначе. Что ж, теперь будет вспоминать те времена, когда в лагере он делал кустарные краски из самых разных растений.
В замочной скважине повернулся ключ.
— Ты уже дома? — удивленно ахнул Марчелло. — А я-то надеялся, что успею до твоего возвращения приготовить ужин! Как вы? Хельга сказала, что Вивьен...
Он не успел договорить. Али сорвался с лавки, буквально повис на шее у любовника и спрятал лицо у него на груди.
За окном разливались мягкие синие сумерки, а вдруг окрепший ветер принес в комнатку предчувствие дождя. Любовники проговорили с полчаса, хотя диалогом их беседу назвать было сложно. Сначала выговаривался Али, а после Марчелло убеждал его в том, что он поступил абсолютно верно.
— Я давно просил тебя бросить работу у Гафура. Сколько можно издеваться над собой, чуть не каждый день видя на чужом лице черты любимого человека! Меня не послушался, так послушай Вивьен. Рыбка, ты со мной согласна, да?