Мать ветров

Молчание. Как всегда. За три с небольшим года своей жизни девочка не произнесла ни единого слова.

Однако на пирожок и половинку яблока согласилась. Запила нехитрый своей обед водой и вернулась к деревяшкам. Али же придирчиво изучил гипс, выбрал умбру и приступил к работе. Складки одежды нищего мальчишки казались слишком сложными, тяжелыми, но — так велел Гафур. Мягкий, ровный в общении и сравнительно гибкий в отношении распорядка рабочего дня, мастер становился непреклонным, когда речь заходила о его эскизах. Он принимал лишь замечания отца, а Джафару за глаза хватало маеты с росписью храма.

— Дай.

Неестественный, будто потусторонний голос заставил фёна вздрогнуть. Али еле удержал в руке кисть. Голос был, безусловно, детский, но в то же время не мог принадлежать живому существу. Даже шелест Шалома испугал его в свое время намного меньше.

Медленно, сам не зная, что его ждет, художник обернулся — и увидел Вивьен. Девочка стояла рядом с ним, смотрела ему в лицо, но как-то мимо. Ее губы приоткрылись и зашевелились, будто у ожившей куклы или маски.

— К’аски. Дай.

Али поспешно смешал краску на отдельной палитре, выбрал среди кисточек ту, что годилось для тоненькой детской ручки, взял один из обрезков картона и трепетно, боясь вспугнуть малышку неосторожным движением, положил перед ней все это богатство. Опустился на колени, показал, как окунать кисть в краску и водить ею по поверхности. Вивьен крепко ухватилась за кисточку и принялась рисовать ломкие, рваные линии вперемешку с пятнами. Когда на очередной коричневый мазок упала прозрачная капля, Али понял, что плачет.

За спиной послышались знакомые шаги. Такие же легкие, как у папы, но не танцующие. Гафур.

— Что здесь происходит? Али! Что здесь делает этот ребенок, и почему ты позволил ей транжирить краски?

— Господин Гафур... Простите, я сейчас все объясню! — юноша торопливо вскочил, инстинктивно прикрывая собой Вивьен, сложил перед лицом ладони и низко поклонился мастеру. — Эта девочка — моя соседка. Она осталась без матери вскоре после рождения, отец растит ее один, вынужден браться за любую работу. Он попросил меня присмотреть за Вивьен.

— Бедняжка, — сухо кивнул Гафур. Протянул к Вивьен руку, унизанную перстнями с опалами, и небрежно махнул: — Но это что за баловство? Ты знаешь, нам едва-едва вернули финансирование в полном объеме. И ты посмел развлекать ее подобным образом?

— Господин Гафур, послушайте, прошу Вас! Вивьен — не совсем обычная девочка. Видимо, потеря больно ударила по ней, и она развивается чуть иначе, чем другие дети. Ей три года, а до сегодняшнего дня она не произнесла ни слова. Только плакала или смеялась. Сегодня она заговорила впервые. Она попросила у меня краски. Господин Гафур, посмотрите, с каким вдохновением она рисует! Я оплачу все расходы! Позвольте ей...

— Сейчас она рисует на картоне, потом примется за стены. Я знаю по своим племянникам, какими бывают дети в три года. Забери у нее кисть, и... пусть играет во дворе. Надеюсь, завтра ты найдешь, с кем ее оставить, — с последними словами прекрасное лицо мастера исказила брезгливая гримаса. Так привычно! Так на Вивьен реагировали многие люди.

— Господин Гафур, мы находимся в пристройке при храме святой Зумурруд. Святой Зумурруд, покровительницы детей, — тихо заметил Али.

— Да, и когда мы закончим работу над росписью, когда ворота храма откроются, приводи сюда этого ребенка. Быть может, святая поможет ей, или ее порадуют фрески.

— Ей не нужны фрески завтра. Ей нужны краски и кисть прямо сейчас.

Гафур передернул плечами, откинул за спину иссиня-черный шелк волос и шагнул к Вивьен, небрежно отодвинув Али в сторону. Взялся за кисточку:

— Дай сюда, девочка.

С губ Вивьен слетел обычный для нее звериный крик. Она вцепилась в кисточку обеими ладошками и рванула ее на себя.

— Ах, ты! Что за дичь!

Али вывернул руку своего дяди, до боли стискивая запястье, оплетенное медным браслетом, и одновременно отпихнул его от Вивьен. Вовремя. Зубки девочки, готовые сомкнуться на коже обидчика, со всей силы вонзились в его большой палец.

— Нельзя, Вивьен, — строго сказал Али, размыкая челюсти своей подопечной, и подхватил на руки в голос зарыдавшую малышку.

— Ты! Ты посмел! — Гафур скорчился на полу и растирал пострадавшее запястье.

— Нет, это ты посмел, — зло прошипел фён, склоняясь к лицу родственника. — Ты едва не отшвырнул ребенка в храме святой Зумурруд. Ты просто едва не отшвырнул больного несчастного ребенка. Ты посмел смотреть на нее так, будто она мокрица или таракан. И знаешь что, мастер Гафур? Мы больше не побеспокоим тебя. А моим вчерашним заработком можешь подавиться.

Сочный запах тушеных овощей, приправленных базиликом, наполнял комнату с щедростью, присущей этой благодатной стране. На столе возвышалась горка лепешек, слегка подтаявшая стараниями Вивьен, а сама девочка сидела за столом и, высунув язык, рисовала. Али невесомо гладил ее темные волосы, наивно надеясь сгладить кошмар обратного пути через шумный суетный город. В какой-то миг ему показалось, что либо малышка сорвет голос, либо к ним обоим пристанут стражники. По счастью, обошлось.

Зато дома он извлек из сундука скудные запасы своих личных красок и беспечно отдал их Вивьен. Почему раньше не догадался? Гафур был прав: дорого. Али предлагал девочке уголь, показывал, как им пользоваться, но она осталась равнодушной. Вот и не подумал, что с красками выйдет иначе. Что ж, теперь будет вспоминать те времена, когда в лагере он делал кустарные краски из самых разных растений.

В замочной скважине повернулся ключ.

— Ты уже дома? — удивленно ахнул Марчелло. — А я-то надеялся, что успею до твоего возвращения приготовить ужин! Как вы? Хельга сказала, что Вивьен...

Он не успел договорить. Али сорвался с лавки, буквально повис на шее у любовника и спрятал лицо у него на груди.

За окном разливались мягкие синие сумерки, а вдруг окрепший ветер принес в комнатку предчувствие дождя. Любовники проговорили с полчаса, хотя диалогом их беседу назвать было сложно. Сначала выговаривался Али, а после Марчелло убеждал его в том, что он поступил абсолютно верно.

— Я давно просил тебя бросить работу у Гафура. Сколько можно издеваться над собой, чуть не каждый день видя на чужом лице черты любимого человека! Меня не послушался, так послушай Вивьен. Рыбка, ты со мной согласна, да?