Мать ветров
Шрифт:
Особенно впечатлительные женщины и девчата ахнули. Парни вытаращили глаза. Али посмотрел на Саида с легкой укоризной. Свои, конечно, давно привыкли. Но следы-крылья на его спине, с которой год назад сдирали кожу, несколько... пугали.
Саид виновато улыбнулся, но унывать не стал. Обхватил брата за талию одной рукой и повел по кругу задорной проходкой. Али поначалу шел согласно и покорно, но вдруг подставил брату ловкую подножку — и поймал его буквально в ладони от земли. В толпе расхохотались. Танец-игра, забава, обожание.
Но что-то будет дальше? Саид успел шепнуть Али несколько слов, и братья разошлись в противоположные
В бесшабашной мелодии послышались нотки сдержанной страсти. Через пару тактов Зося узнала в переборе гитары звуки далекой Бланкатьерры.
Али опустился на одно колено перед Милошем. Тот залился краской пуще младшего брата, но когда в зеленых глазах столько преданности — разве можно отказать? Лишь обернулся коротко, выискивая среди своих Камиллу, приехавшую вроде как на экспериментальную площадку. Еще двое олухов, ну и семейка!
А вот теперь смолкли абсолютно все. В пыльном зное деревенской площади подбитой птицей вскрикнул мизмар, зарокотали таблы, плеснула волной гитара. Зося никогда в своей жизни не видела моря и знала о нем лишь со слов Раджи. Теперь она его узнала.
Из пены музыкального прибоя вышел великан. Глухо щелкнули каблуки башмаков, руки напряглись так, что сквозь ткань рубашки проступили чудовищные мышцы. Гордо вскинулась голова, недобро сверкнул единственный медовый глаз. Правая рука взлетела вверх, и серебряный браслет заискрился на солнце, левая уперлась в бок, ноги застучали, выбивая дробь. Надвигалась гроза, буря, тем более страшная, что не расплескивалась во все стороны, а затаилась тугой пружиной во всем мощном, темном теле.
Ее нежный, скромный ребенок, который умудрялся быть незаметным, при его-то росте и силе... Куда подевался? Зося позабыла, как дышать, и ей показалось, будто в дрожащем раскаленном воздухе она видит рядом с сыном смуглую черноволосую девушку... Непроницаемое лицо манит разгадать ее тайну, в черных глазах плещется горькое море страсти, а к ногам Милоша падает белая орхидея, которую вот-вот втопчут в пыль...
Наваждение развеялось, как и не было его. Море схлынуло, веселая саорийская музыка вернулась, а по сильным рукам братьев пошла нахально отлепленная от Артура Хельга. Зося знала, что дочка стеснялась танцевать, потому что в юности не научилась, а сейчас все не находила времени. Но на последних тактах, при дружной поддержке парней — как не выйти?
Саид раскружил сестру, передал ее в заботливые объятия Али, а тот — Милошу. Смуглый великан подбросил хрупкую светлую девушку, усадил ее на свое плечо, и с последним звуком мизмара площадь загудела от хлопков и приветственных криков.
Так и в чем все-таки был подвох? Зося заскользила взглядом по толпе, вылавливая в ней своих, и остановилась на Радко. Тот с невероятным для четырехлетнего ребенка вдохновением смотрел на отца, его братьев, сестру и крепко прижимался к матери. Герда растроганно улыбалась.
Звезды срывались с неба и падали вниз. Кажется, протяни руку — и поймаешь одну. А то и целую горсть наберешь.
Милош проследил за одной звездочкой. Куда она упала? То ли в реку, что серебрилась на расстоянии вытянутой руки, то ли в далекий лиман и шелест пальм... Он осторожно переплел свои большие пальцы с тонкими пальчиками своей помощницы.
— Я — не мой отец, Камилла.
—
А я — тем более не Кончита. Но...— Да.
Далекое море плеснуло на губы соль поцелуя.
— Эй, поднимайтесь, сони! — звонкий, малость усталый голос Зоси разбудил многочисленных гостей в радушном доме Ансельма получше самых заливистых петухов.
— А где мама с папой? — торопливо спросил, продирая заспанные глаза Радко.
— В лекарской части отдыхают. Девчонка у нас родилась ночью! Сестричка у тебя, чудовище лохматое!
— Как назвали? — поинтересовался с порога Милош, за спиной которого маячила явно не спавшая всю ночь Камилла.
— Мирослава. Мира, — важно ответил Радко. Сам помогал имя выбирать.
Комментарий к Глава 9. Семья как семья * Трудности овладения письмо во взрослом возрасте честно слизаны с А. Воронского, «За живой и мертвой водой».
«Отказ не принимается» — прием, описанный в книге Дуга Лемова «Мастерство учителя».
~~~~~~~~~~~~~~~~~
Веселая часть музыкальной композиции, под которую танцуют мальчишки и Хельга: http://pleer.com/tracks/13271372Var9
~~~~~~~~~~~~~~~~~
Дорогие терпеливые читатели! Я знаю, что это не глава, это монстр. Следующая будет намного, намного короче.
====== Глава 10. Любовь на любовь. Листопад ======
Раскричалась выпь, расскрипелась ель,
Позови меня на свою постель,
Оправдай сполна слово злой молвы
И позволь испить гориглав-травы.
В кухне дома Зоси по случаю позднего часа было как всегда многолюдно. Радко и Вивьен возились под окнами в куче первых опавших листьев, печка сварливо потрескивала, Баська грелась у печки, не обращая ни малейшего внимания на ворчание, а Марчелло читал очередную лекцию. Привычно.
— Все дело в соответствии. Это же ваша, фёновская, любимая цитата. Что доверие меняется на доверие, любовь на любовь, — Марчелло отвесил поклон в сторону Зоси. — Если хочешь вырастить урожай, то нужно выращивать урожай.
— А чем же, по-твоему, занимаются в деревне? — Зося вернула снисходительный поклон историку. Подобрев, добавила: — Я серьезно спрашиваю, Марчелло. Я ушла из родной деревни, когда мне не было и двадцати. А до того я росла единственной дочерью в семье плотника и не то чтобы совсем не знала земли, но много меньше, чем мои ровесники. Особенно те, у кого младшие братья-сестры клювы разевали.
— О, чем только не занимаются! Не в укор Марлен и ее коллегам, которые разрабатывали закон о земле. Я понимаю, вам нужна была поддержка большинства крестьян, чтобы удержать власть, и вы дали им землю. Не в частное пользование, земля принадлежит Республике, но каждая семья распоряжается своим наделом. На практике это означает, что к собственно выращиванию урожая добавляются проблемы справедливого раздела, более-менее равных по качеству участков, наличия в каждой семье соответствующих орудий, тягловой силы, умелых и грамотных работников, в конце концов. Я уж молчу про давние обиды, споры, склоки, близость той или иной семьи к старосте, авторитет семьи среди селян, и прочее, и прочее. И это еще в деревне Герды земля однотипная, нарезали куски — и пошли пахать. А у соседей — чересполосица, так я столько занимательной обсценной лексики узнал, когда слушал рассказ о беготне с одной полосы на другую, а с той — на третью.