Матабар III

– А в учебниках прям-таки много?

Арди пожал плечами.

— Там, обычно, приводятся несколько десятков печатей, а здесь одна.

— Одновременно на щит и иллюзию?

— Да.

— Это возможно?

— Возможно, — кивнул Ардан и попытался прикоснуться ладонью к стене, на которой отразилось речное дно. Забавное ощущение — одновременно чувствовать облупившуюся краску на кирпичной кладке и то, как водоросли, напоминая липкие жгутики, щекочут кожу. — Но это такой уровень, что мне сложно сказать, кто был бы способен на него.

— Аверский? — с надеждой в голосе, спросил Милар.

Ардан промолчал. Он попросту не обладал достаточными знаниями, чтобы определить границы силы Гранд Магистра военной магии. А здесь использовалась далеко не военная ветвь науки, а щитовая, смешанная с иллюзией, являющейся частью общих знаний.

Иллюзии не изучали в отрыве от остальных наук и, потихоньку, разбирали одновременно со всех направлений. Их использовали и в щитовых чарах (к примеру, именно благодаря иллюзиям в щите Орловского парящие диски становились невидимыми), и в военной магии, и в инженерии и, даже, в алхимии, чтобы скрыть самые резкие запахи отваров и снадобий.

Но здесь… здесь иллюзия являлась, сама по себе, центром конструкции. Конструкции, о сложности и нагруженности которой даже задумываться не хотелось. Сколько в ней контуров? А сколько вообще можно уместить в печати? Сколько массивов, какого они характера; какие рунические связи; сколько рун убрано в соединения; да даже — какого типа этот щит?

Неудивительно, что эн Маниш и его коллеги запрашивали не меньше года для анализа данной структуры.

Арди бы, наверное, не справился и за все пятьдесят. Даже чтобы просто разобраться в том, что именно видит перед собой.

Как бы это иронично, учитывая обстоятельства, не звучало.

— Прошу вас, — провожатая подошла к высоким, дубовым створкам с узором… правильно… все тех же цапель.

И, если довериться чувствам, что, наверное, не самая лучшая идея, то массивные, тяжелые двери с резными ручками оставались единственным, что не относилось к миражам и морокам.

Вполне себе реальные, невесть откуда сюда привезенные.

Госпожа открыла их легким, едва заметным касанием — может быть какой-нибудь спрятанный механизм, а может…

Мысли мгновенно, стоило увидеть, что находилось внутри, улетучились из сознания Арди.

Внутри, посреди полуразвалившегося помещения, где на щербатых стенах доски сменялись местами с темными провалами, стоял длинный, широкий стол. Прямо поверх замасленного, плесневелого пола, порой трещащего под ногами, а иногда подмигивающего зияющими, черными дырами.

Стол из того же материала, что и двери, ведущие сюда. Укрытый синим сукном с желтыми метками для карт. На таких играли в Оликзасийскую Семерку.

Играли и сейчас.

Одиннадцать человек. С правой стороны пятеро незнакомых мужчин с каменными лицами и пустыми взглядами стеклянных глаз. Как если бы они спали, не опуская при этом век.

Слева уже знакомые Арду, в большинстве своем, лица. Урский, на чьей лысой голове покосилась шляпа, обнажая часть племенных татуировок. Эрнсон… глупо улыбающийся, сваливший подбородок на грудь и иногда посмеивающийся. Мшистый, у которого, у единственного, порой на лице подрагивали желваки. И еще двое. Мужчина лет сорока с посохом в руках, но без регалий, и девушка — ровесница Ровневой. У неё на поясе, вместе с револьверами, висела длинная, куда длиннее, чем у Цассары, сабля. А еще при дыхании изо рта госпожи вырывались лоскуты темного пара.

Мутант.

В центре же, напротив входа, лицом к визитерам и десятерым игрокам, сидел старик. Самый колоритный старик, которого когда-либо видел Арди.

Первое, что сразу бросалось в глаза — громадный, белый цилиндр, у которого у тульи нашли пристанище странного вида и непонятного назначения окуляры, скошенные куда-то в сторону. Ниже, под порванными полами, спряталось сухое лицо, на котором, из-за густых, белоснежных усов и такой же бороды, тянущейся вплоть до обвисших ушей, не разберешь самих черт. Вопросу не содействовали и круглые очки в золотой оправе и с красными стеклами. Они чем-то напоминали те, что носили сейчас Милар с Арди.

Кстати, на лицах стражей и оперативников Черного Дома окуляров не обнаружилось. Видимо, именно из-за их отсутствия они сейчас и погрузились в глубокий сон. Хотя бы этот эффект щита Арди понять мог. Принцип сродни тому, что использовалось в особняке Иригова. Эффект и ключ, спасающий от воздействия…

Старик был одет в белый пиджак с широкими лацканами, под ним черная жилетка в полоску, прижимавшая ярко-красную сорочку и серый платок. Морщинистые, короткие руки лежали на столе. Пальцы, обтянутые словно не кожей, а мятой бумагой, перебирали фишки для игры в семерку. А еще на правой руке желтели два кольца. Один на безымянном пальце (но, при этом, кольцо не выглядело обручальным), а второй на среднем.

Старик склонил голову и задумчиво перебирал фишки.

— Мастер, я привела их, — с поклоном произнесла девушка.

— Спасибо, Инаша, — поблагодарил старик и помахал рукой…

В то же мгновение провожатая исчезла. Растворилась в туманной дымке, оставляя Милара с Арди гадать — реальна ли она вообще и… исчезла ли она, а не была спрятана под мороком.

Капитан даже потянулся было к окулярам, но Арди тут же поймал его за руку.

— Не надо, — предупредил он, кивнув на уснувших коллег.

Капитан сперва не понял, а затем, подумав пару секунд, кивнул.

— Присаживайтесь, — спокойно предложил старик, которого нисколько не заботили переглядывания и переговоры визитеров.

Ардан с Миларом, аккуратно, показательно не убирая оружия, сели за стол. Аккурат между стражами и работниками Черного Дома.

— Играете в семерку?

Милар промолчал, Арди, понимая, что Полковник был прав и в стратегии держать язык за зубами стоит делать тактические отступления, ответил:

— Да.

— Это хорошо.

Старик постучал по столу так, будто просил у крупье раздать карты. И, разумеется, те мгновенно появились перед игроками. И, разумеется, никакого крупье и в помине не появилось.

А значит — карты все та же иллюзия, что и все вокруг. А значит — даже поднимать их не имело никакого смысла.

Старик, видя, как Арди даже не шелохнулся, улыбнулся.

— Вас не учили ваши, — старик скосил взгляд на шляпу Ардана. — ковбои, что, садясь за стол семерки уже нельзя отказаться от игры?