Матабар IV
Шрифт:
Пауки все предусмотрели.
Все, кроме одного.
Ардан поднял взгляд к потолку, где сияла уже почти заполненная стеклянная сфера.
Он видел путь, но не знал, хватит ли ему сил, как физических, так и моральных, чтобы пройти по нему. Но если ничего не сделать, то…
Перед его внутренним взором пронеслись улицы, по которым он любил гулять. Смеющиеся дети, играющие в скверах и парках. Радушный кондуктор, всегда спрашивающий его о делах и учебе в Большом. Ателье госпожи Тантовой, «Брюс», его друзья и…
Запахло цветами, по весне распускающимися у тающих ручьев.
Тесс…
Она ждала его дома.
У
« И возвращайся поскорее… Я буду ждать.»
Вот только зачем Арду возвращаться, если и возвращаться некуда. Может… может именно об этом думал его отец, когда…
Ардан, вокруг которого уже плясали отсветы кровавого пламени, пожиравшего вокруг себя все, кроме аппаратуры за спиной профессора, посмотрел на свой посох.
Он вспомнил, как кричала тварь на Бальеро, когда он по ней ударил.
На мгновение прикрыв глаза, Ардан побежал в сторону клинка, созданного школой Хаоса. Профессор уже замахнулась посохом, а вместе с ним и огненным мечом, как Ард оттолкнулся от земли и:
— НЕТ! — одновременно с криком профессора, ударил посохом по стенке стеклянной сферы.
И, наверное, ничего бы так и не произошло, но в последний момент перед ударом Ардан прошептал слово. Ни губами, а разумом и волей. Навершие его посоха окутало призрачное, голубое сияние, сформировавшее тонкую, бритвенно острую полоску синего льда.
Сфера треснула и грот залил радужный свет.
Ардан стоял посреди кладбища… наверное. Он не был уверен. Не был уверен, что вообще где-то находится. Все вокруг светилось и пылало. Как мираж, пригнанный утренним ветром, принесшим с собой туман и росу. Как видение в осколках разбитого зеркала. Как первое касание или шепот случайно, донесшийся с другой стороны улицы.
Вместо деревьев высокие пучки разноцветного света, льющегося дождем из земли куда-то в небо, на смену которому пришла мыльная, переливающаяся светом пелена.
Вместо земли — марево немыслимых соцветий. Вместо камней — нечто плотное, но какое-то замкнутое внутрь самого себя. Как вспышки искр над затухающим костром.
Почему тогда кладбище?
Потому что здесь вместо воздуха застыли боль, печали и невысказанная любовь, которую приносили с собой живые в надежде, что смогут поделиться ей с мертвыми.
И среди всполохов, Ардан различил нечто, что напоминало ему маленькую девочку. Она свернулась комочком, как котенок, на земле около камня и тихонько плакала. И кого-то звала. Но ответом ей служила лишь тишина.
Девочка стала девушкой. Девушка женщиной. Кладбище сменилось высоким зданием, а надгробия аудиториями, заполненными студентами. Не поменялось лишь одно. Безутешный плач все так же кружился темным веретеном внутри груди девушки.
Ардан хотел сделать шаг. Подойти к ней. Может быть попытаться найти какие-то слова, которые если бы не утешили, но стоило ему сделать шаг, как все вокруг изменилось.
Нет, он все так же находился в чем-то, что напоминало ему аудиторию Большого, если бы его построили не из бетонна и стали, а из пролитых художником красок, а людей и Первородных заменили бы на разноцветные дымки.
И одна из этих дымок, покалеченная, пахнущая страданием, сожалением и одиночеством, стояла рядом с другой
дымкой, внутри которой горела ослепительным огнем ярость.Лорлова.
Которую оказалось так легко убедить в том, что в смерти её родителей повинны Первородные. Всего несколько слов. Всего несколько фотографий. И вот уже Вселена поверила в то, что хотела поверить и в то, что ей позволили поверить.
Как и все они.
А затем другие всполохи. Много всполохов. Налимов. Индгар. Вампиры. И самые обычные люди. И всех их, изнутри, разъедала черная клякса, наполненная болью. Она расползалась как мазут по луже. Затягивала и отвоевывала все больше и больше пространства. И даже самые яркие из нитей, лишь коснувшись этой черноты, тускнели и исчезали где-то во тьме.
Ардан остановился.
Замер посреди того, что, наверное, являлось Лей. Может быть, именно так видела мир Атта’нха? Как бесконечное переплетение Лей?
Юноша опустил взгляд ниже.
На собственную грудь.
Там, посреди разноцветных линий, где ярче всего пылала синяя, холодная, как лед, растекалось точно такое же, черное пятно.
Ард вздрогнул и потянулся к нему, желая вырвать и растоптать, но стоило ему коснуться мрака, как…
— Ардан?
Все вокруг затянуло белым светом. Не таким, как исходит от искусственных Лей-ламп, и не таким, что можно найти на палитре. А по-настоящему белым. Арди даже не знал, что существует настолько белый свет.
Как если бы пропало все остальное. Исчезло все, что может хоть немного нарушить ослепительную идиллию. Все тени. Все объекты. Малейшие блики. Едва заметные отсветы.
Все пропало.
Кроме самого света.
Он обернулся на голос и увидел знакомую ему лестницу. Та вела на веранду их дома в предгорьях Алькады. Дома, который по документам принадлежал Армии Империи, но который, на деле, построил Гектор Эгобар.
Тот самый Гектор Эгобар, что сейчас сидел на ступенях и курил свою трубку.
Он поднялся на ноги и вгляделся вдаль, будто не видя, что Арди стоял перед ним на расстоянии вытянутой руки.
— Ардан? Это ты?
Сердце Арди сжалось в комочек. Такой же, который лежал на могиле погибших от болезней родителей. Такой же, который лежал на скале, когда у подножья горел поселок.
— Прости, Ардан, я…
— Я хотел сказать так многое, — перебил Ардан, сжав кулаки так сильно, что пальцы впились в кожу. — Я хотел накричать на тебя. Может даже ударить. За то, что ты выбрал их. Тех детей. А не нас. Что не вернулся обратно, когда была возможность. Что сдался. Что оставил маму и Эрти… оставил меня. Оставил меня! Чтобы умереть ради тех, кого даже не знал! Так глупо! Какая дурость! Умирать ради тех, для кого ты монстр! Ты бросил нас! Бросил нас всех! Бросил дедушку… он ведь даже не успел извиниться перед тобой…
Гектор моргнул и перевел взгляд ниже. Он будто смог разглядеть внутри потока света Ардана, стоявшего перед ним так близко и, в то же время, будто на другом конце бесконечности, в месте, которое даже не существовало.
— Ты так вырос, Ардан.
Нечто теплое, напоминающее руку отца, легло на плечо Ардану. Тот, несмотря на прошедшее годы, оказался лишь по подбородок Гектору.
— Я так долго тебя винил, отец, — Ардан не мог оторвать взгляда от собственных ног. — Так долго…
— Я знаю, сын.