Матабар IV

Ардан, наконец, нашел в себе силы поднять взгляд выше и встретиться взглядом с отцом.

— А теперь поступил точно так же. Потому что не мог иначе.

Гектор промолчал. Просто стоял рядом.

Если вообще стоял.

Если все вокруг не являлось бредом разума, сгорающего в потоке концентрированной, очищенной Лей.

— Расскажи мне, Ардан, — прошептал Гектор. — Расскажи мне все, что я пропустил.

Ардан сел рядом, на ступеньки родительского дома, и начал рассказ.

О том, как провел шесть лет с Эргаром. О том, как матушка жила в Эвергейле. Как сняла комнату в таверне госпожи Бейрег. Как дедушка работал там барменом, а затем почтальоном. Как они справлялись по первости. Затем о том, как вернулся к семье. О том, как учился в школе. Об Эрти. Немного о Кене, о том, что матушка нашла себе друга и верного спутника в лице Келли. И о том, что их разбитые сердца отыскали друг в друге теплый приют. И о том, что Ардан, даже сейчас, даже спустя столько лет, не мог смириться с этим фактом.

Он рассказал об Анне. О школьных днях. О ферме. О работе на Тимофея Полских.

Как же порой Гектор смеялся. Как порой мрачнел. Но все чаще улыбался.

А Ардан говорил. Говорил. Говорил…

Он снова, как и когда-то давно, оказался у ручья. Маленький и смешной. С пухлыми щеками. А отец сидел позади него и крепко прижимал к груди, но не сильно, чтобы не сделать больно.

Но лишь мгновение.

Потому что они, все же, сидели на ступенях дома.

Уже не отец и сын.

А двое мужчин. Каждый со своей собственной историей. Собственными демонами, с которыми приходилось бороться. И с собственными ошибками, которые каждый из них успел совершить.

Ардан рассказал и о Миларе. И о Тесс. А Гектор курил и слушал.

Просто слушал.

— Это хорошая жизнь, сын, — произнес он наконец, когда Ардан замолчал.

— Да, — Арди посмотрел перед собой и увидел маленький комочек, почти утонувший внутри черной кляксы.

Кляксы, которая не исчезла внутри груди Ардана, но стала пусть и немногим, но меньше.

— Хорошая, — протянул Ард и добавил в пустоту. — Я скучаю по тебе, отец.

— И я по тебе, сын, — произнес Гектор откуда-то издалека. — Но мы встретимся вновь…

— На тропах Спящих Духов, — закончил за него Ардан и поднялся на ноги.

Опираясь на свой посох, молнией пронзавшей белоснежный свет, канатом уходящей куда-то вглубь бескрайнего пространства, он подошел к маленькому комочку.

Тот лежал посреди холодных камней и тонул внутри мрака.

— Ты расскажи ему, ладно? — попросил Ардан, склонившись над комочком. — Расскажи то, что я рассказал тебе. Про матушку и прадедушку. Про таверну госпожи Бейрег и про Эвергейл. Хорошо?

— Хорошо, сын.

— И попроси… попроси его, чтобы он нашел в себе силы. Ради мамы. Ради брата. И ради себя самого. Ему они понадобятся.

— Обязательно, — кивнул Гектор.

Ардан еще раз посмотрел на комок, сотканный из нитей Лей. Посмотрел на самого себя. Лежавшего в пещере Эргара и постепенно отказывающегося от жизни.

Уравнения Паарлакса ведь действительно сохраняли симметрию в обе стороны…

Ардан хотел дотронуться до этого комочка. Дотронуться до самого себя. Рассказать, что все будет в порядке. Настолько, насколько это возможно. Рассказать о хорошем и плохом. Поведать о многом. И, может даже, рассказать о цветах, которые по весне можно встретить у ручьев… ведь так пахла Тесс.

Их Тесс.

Он бы, наверное, сумел отыскать её снова. Все поменять и отыскать снова.

Но…

« Однажды ты поймешь, маленький Говорящий, что силу, данную тебе Спящими Духами, чаще всего — не стоит звать в этот мир и то, что можно сделать с её помощью, ты можешь сделать и руками. Это и значит — быть Эан’хане. Обладать могучей силой и еще большей мудростью, чтобы её не использовать.»

— Я пойду обратно, отец, — Ардан отошел назад от комочка.

— Это лишь твой выбор, сын. Твой и ничей больше.

— Да… меня ждут, — юноша повернулся и посмотрел на отца. Вернее, на всполохи Лей, которые застыли посреди белоснежного света. — Прощай, отец.

* * *

— НЕТ! — выкрикнула Лея, но было уже поздно.

Посох Ардана, окутанный осколком имени льда, расколол стеклянную сферу, и очищенная Лей хлынула внутрь ветки из древнего дуба, ровесника и свидетеля истории расы Матабар. Ардан, находясь в воздухе, не соприкасаясь с землей, не имел возможности заземлить Лей, так что та не ударила по нему, а лишь растворилась. Растворилась в единственно возможном очаге, куда хлынула бездонным, сокрушительным потоком.

Осколок имени Льдов и Снегов на навершии посоха заполнился светом и Ардан, раздувая его своим разумом и волей, приземлился на заиндевевшую траву и ударил посохом о землю.

И все вокруг заледенело. Снежные узоры, преображаясь в фигуры птиц и зверей, покрывая стены и почву, зазмеились вокруг центра, коим предстал Ард и его посох. Юноша поднял верного спутника и ударил еще раз. Земля под его ногами преобразилась встревоженной поверхностью озера.

Рябь, проходя по узорам, заставляла те трескаться и вот уже грот заполнился ледяными зверями. Те наскакивали на огненный клинок. Разбивали его когтями. Терзали клыками. Резали острыми крыльями.

Сотни острых, длинных сосулек-копий устремились в сторону профессора и, сгорая в кровавом пламени, освобождали место своим копиям.

Лея сделала шаг назад. Треснул медальон на её шее, рассыпались в кристаллическую пыль накопители в кольцах. Ардан же, чувствуя, как сгорает Лей внутри посоха, взмахнул им и произнес слово.

С его губ сорвалась стужа. Вьюга, которую не знала Метрополия. Никогда не видела, как порой заметает горные пики, когда и собственного носа не видно. Вот только вместо снежинок внутри вьюги искрились льдинки.

Они пронеслись по гроту стесывая все, что можно было стесать. А когда вьюга улеглась, то на земле, булькая кровавой пеной, посреди железных обломков и искрящих, оборванных кабелей, лежало то, что осталось от профессора Леи.

Арди, выдохнув, в третий раз ударил посохом о землю и вернул обратно все, что находилось внутри его посоха. Его правая рука покрылась теми же пузырями, что и кожа Леи. Её будто в кипяток опустили и долгое время в нем варили. Юноша сомневался, что сможет, по собственной воле, отцепить пальцы от горячей, раскаленной, как металл, древесины.

— Ар-р-рд… — булькала верхняя часть туловища искромсанной Леи. Видимо, уйти на встречу Вечным Ангелам профессору не позволяла тонкая полоска льда, расчертившая тело и запершая кровь. — Ар-р-рд.

Хромая, сплевывая кровью, Ард доковылял до профессора.

— Жжа-т-т-ва, — прошептала она. — Ж-жат-ва. Н-н-е зд-десь… Вы… п-р-р-о-г-г-р-ра-а-а-ли… им. Пр-р-оиг-грали… гер-р-цо-г-гу…

Она дернулась в последний раз и её взгляд застыл, а единственный глаз остекленел.

Мысли вновь галопом поскакали внутри уставшего разума Ардана.