Матушка Готель

Если бы маркиз мог сейчас разойтись надвое, он бы с радостью это сделал, но все что он делал, лишь почтительно улыбался, глядя на своих дам, что придавало сцене в крайней степени комичный характер.

– Я еще не была дома…, - нарушила эту мизансцену Готель, намекая оставить их наедине.

– Бросьте! Маркиз оказал мне достаточно внимания сегодня, - запротестовала графиня и посмотрела на Раймунда, - где ваши манеры, маркиз? Вы, должно быть, не виделись целую вечность, а у меня еще здесь дела, - наказала она и, откланявшись, удалилась.

Готель и Раймунд остались одни посреди портовой площади. Готель улыбнулась, провожая взглядом новую знакомую, и посмотрела на Раймунда:

– Проводите меня?

Маркиз согласно кивнул.

– Забавно, что именно так Констанция все и описывала, - улыбалась Готель.

– Простите, я совершенно не готов был вас встретить.

– Я это заметила, - с той же улыбкой, констатировала она.

– Так вы общались с Констанцией, - будто дошло до маркиза.

– Мы всегда общались с Констанцией, разве не так?

– Да, но…

– Но что?
– остановилась Готель, оглядела его и, поняв, что маркиз за эти десять лет так и не повзрослел, подошла ближе, - ах, да, я была несколько шокирована вашим поступком, правда так и не поняла его причин. Что это было, маркиз? Наша ночь в Лионе, месть за её резон в моей бесплодности или что?

Готель всматривалась в глаза Раймунда, не торопясь, поочередно в каждый, но не находила там никакого ответа. "Проехать через всю страну, чтобы посмотреть в его глаза и не найти там ничего: какая скука", - разочарованно подумала Готель. Опустив глаза, она отошла от него и пошла дальше.

– Вы еще носите кольцо, - заметил Раймунд.

– Это подарок сестры Элоизы, я бы никогда с ним не рассталась.

Вскоре они дошли по набережной до улицы, подымающейся в гору, и свернули направо.

– Не молчите же, маркиз, - взмолилась Готель, - почему вы выгнали Констанс? Вы любите меня?
– спросила она, глядя на уходящего в себя маркиза, - вы знаете ответ хоть на один вопрос?

Не дождавшись никакого ответа, Готель вытерла набежавшие на глаза слезы и пошла вверх по улице. Маркиз пошел за ней:

– Простите…, - начал, было, он.

– Не время извиняться, Раймунд, - остановила его Готель, подняв руку, - почему вы не приехали или не прислали письма?
– остановилась она среди дороги и тяжело вздохнула.

– Вы же знаете, как дорог мне Прованс. Я и так помню, как устали вы от моих бесконечных поездок в Тулузу. А теперь с гибелью графа, у меня, возможно, появится шанс стать новым мужем графине. И это не ваш крест, и уж тем более в изгнании Констанции вы никак не виноваты.

Готель всё это понимала, Корона и всё тому подобное, и она уже была готова простить своего горе-любовника, если бы только он не добавил следующее:

– Послушайте, Готель. Я просто не хотел обманывать вас пустыми надеждами, - проговорил Раймунд, медленно поднимаясь выше.

– Спуститесь ко мне, - сказала ледяным голосом Готель, - прошу вас, маркиз, у меня болит нога.

И как только тот приблизился, она со всего размаху ударила его по лицу:

– Это вам за Констанцию, - и едва маркиз снова открыл глаза, размахнулась и ударила его с другой стороны, - а это за то, что позволили мне всё это время считать, что сделали это из-за меня.

К дому Готель подошла уже одна. Она положила ключ на стол и поднялась на балкон. Марсель опустел. Больше не было ничего необычного в его улицах, в дыхании моря и лучах солнца, и Готель вдруг увидела город, которого не видела прежде. Возможно, он был не столь красочным, каким был раньше, но зато он был настоящим; и это его новое достоинство пришлось ей по душе. Реальность, ранее затуманенная какой-то навеянной сказкой, проступила и на картине города появились живые люди, живущие своими проблемами, заплатанные крыши и даже облака, время от времени застилающие прозрачное небо, привносили свою долю правдивости этому новому полотну. Неужели её любовь была настолько сильной, что она даже не обращала внимания, что живет в иллюзорном мире, и всё это время, которое она думала, что управляет своей жизнью, она просто была фигурой в чьей-то игре. Но она поняла всё это много позже, уже в Париже, когда общалась с Констанцией.

– Что сказал Раймунд?
– спросила та.

– Сказал, что я ни в чем не виновата, - ответила Готель и, испугавшись, что Констанция увидит её в том сожаление или даже слёзы, вскочила с места и выскочила в коридор.

– Готель!
– окликнула её графиня.

"Я должна была быть виновата, - повторяла себе мысленно Готель, - я должна была быть виноватой, а иначе кто я тогда", - думала она и с новой силой заливалась слезами. Она могла бы простить Раймунду и брак с Констанцией, и политику, в которой целыми днями непременно нужно ходить за чужими вдовами, но только не то, что её любовь и подаренная ею молодость и красота были так равнодушно забыты.

– Храни вас Господь, матушка, - сказал один из рабочих, отломив кусок хлеба.

Готель наполнила его стакан вином, и на его месте появился следующий.

– Они боялись, что вы не вернетесь, - сказал, встретивший её у собора, епископ, - и я чувствую, что начинаю зависеть от вашего благополучия.

– Я всегда старалась делать всё правильно, но моя жизнь рушится, а я ничего не могу с этим поделать, - ответила она и посмотрела на епископа, - хотите вина?

Морис отрицательно покачал головой.

– Мне нужно благословение, ваше преосвященство, - добавила она.

– Если это Богоугодное дело, оно вам не нужно, а если нет, то я не смогу вам его дать, - ответил епископ.

– Мне нужна поддержка церкви для пожертвований на собор.

– Александр Третий, заложивший сюда первый камень, дал тем самым собору свое благословение. Вы же, мадам, можете ссылаться на меня, если вам то будет необходимо, - согласно кивнул Морис.

– Мне надо уехать из Парижа, - поднимаясь с постели, сказала Готель.

– Я не могу носить кольцо и быть одновременно ваши другом, - возмущался Клеман, - вы совершенно не думаете о моих чувствах.

– Вы недооцениваете себя, мой дорогой Клеман, - села рядом супруга, - не будь вас со мной, я бы уже давно сошла с ума. Вы единственное, что еще держит меня на плаву.

– Я не хотел бы опускаться до вопроса…, - начал он, но Готель прикрыла ему рот пальцем.

– И спасибо вам, что не заставляете меня опускаться до его ответа, - договорила она.

Получив у Мориса в сопровождение к своему экипажу пару крестоносцев, Готель отбыла в Сарагосу, к королю Арагона Альфонсо Второму. Её путешествие в одну сторону заняло около недели; через два дня остановились в Лионе, а затем, не сворачивая к Марселю, проехали по набережной до Барселоны. На следующий день Готель прибыла в Сарагосу. Водной артерией города служила река Эбро, она омывала Сарагосу, как Сена Париж, а Рона и Сона Лион.