Мазохистка

– Мммм.

Женщина в удивлении отстранилась, с улыбкой наблюдая за моим лицом. «Хватит пялиться. Я не могу оторваться от тебя». Я снова припал к ее губам, и поцелуй этот был какой-то другой. Хрен пойми, как объяснить, но он был глубокий. Во всех смыслах. Глубокий, как пропасть в моей душе. Пропасть, заполненная чувствами, которым я впервые оказался рад.

====== POV Скуало – 23. ======

«Ты приносишь ей одни лишь несчастья и боль. Прав был Луссурия, оставь ее в покое, она заслуживает чего-то большего…» – я порывисто кидал в дорожную сумку свои вещи, даже не глядя – какие именно. «Нужно уйти сейчас, пока она еще спит. Пока не посмотрела в глаза, прося остаться. Пока не поцеловала, пока не… … Черт, я не могу! … Да и оставить ее в таком состоянии… С другой стороны, ей будет лучше без всех этих мафиозных разборок. Приставить к ней пожизненно человека из своего отряда. Спрашивая изредка, как там у нее дела…» – едва я это представил, сердце болезненно сжалось, пропустив удар. «Проклятье! Идиот, какой же я идиот! Все из-за моего гребанного желания никому не принадлежать. *баное чувство собственного достоинства, чтобы оно горело в аду! Все могло бы быть совсем иначе, будь у меня еще один шанс. Один-единственный, мать его, шанс!» – я взглянул на заходящее солнце, скатывающееся за горизонт, и уперся рукой в стекло. «Глупо просить о таком. Ведь чудес не бывает. Особенно для таких людей, как я».

Пока моя женщина восхищалась архитектурой замка Бертолуччи, меня занимали совсем другие и отнюдь не радостные мысли: «Что, если все это – хитро спланированная ловушка? Куда деть женщину, пока мы разбираемся с альянсом? Не запереть ли мне ее в четырех стенах, для ее же блага?.. Вашу мать, неужели мне действительно придется танцевать?!»

– Что?! Не будем танцевать на балу?! – громко возмутилась женщина, едва я попытался отговорить ее от этой идеи. И тут я понял, что самого страшного избежать, все же, не удастся.

Неожиданно перед нами возник Алехандро Бертолуччи собственной персоной, нервно что-то сжимающий в руке. Я почувствовал, как мышцы на руках заныли, будто прося размяться на его противной мне роже.

– Господин Суперби, пожалуйста, примите мои искренние извинения! Я хотел бы загладить свою вину перед вашей прекрасной спутницей, – произнес парень, протянув моей женщине бархатный футляр. «А передо мной ты, скотина, загладить вину не хочешь, выходит?!»

Рена, надо отдать ей должное, голову не потеряла – хорошо, что я вбил-таки ей, что подвоха нужно ожидать в нашем мире от всего. Под ее подозрительным взглядом Алехандро поспешил собственноручно показать свой «заглаживатель вины», оказавшийся нехилым таким колье и сережками, от которых моя баба, конечно же, не смогла оторвать глаз. «Ох уж, эти женщины!» – я буквально вырвал идиотский футляр из рук Бертолуччи, заметив:

– Отлично, мы это берем, но это не искупает твоей вины полностью, – и, не расслышав даже, что на это запричитал парень, хорошенько вмазал ему по лицу. – Вот теперь – свободен, – удовлетворенно произнес я, разворачиваясь к женщине и протянув ей украшения. – Твои побрякушки.

В комнате, такой белой, что слепило глаза, было довольно уютно – никаких тебе вездесущих гербов и старинных гобеленов, напоминающих, где ты находишься. В какой-то момент я даже почувствовал, что можно позволить себе немного расслабиться. Пока Рена оценивала обстановку, я открыл нижний ящичек, смутно подозревая, что в нем найду. И оказался прав. Взяв наугад первое попавшееся вино, я сделал несколько глотков и порадовался собственному выбору.

Заметив, что женщина вышла на балкон, я незаметно подкрался к ней сзади, обняв за талию и притягивая поближе к себе. Рена едва заметно вздрогнула, и я не знал, доставляет ли это мне удовольствие или же огорчает.

– Боишься? – тихо спросил я ее, коснувшись губами уха, отчего ее оголенная шея незамедлительно покрылась мурашками.

– Нет, – спокойно ответила она, протянув назад руку и продолжая за чем-то увлеченно наблюдать.

– За кем наблюдаем? – поинтересовался я, удобно устроившись подбородком на ее плече.

– Ну…

Внезапно я понял, что она завороженно смотрит на двух лебедей – черного и белого – и догадался, о чем она думает.

– Думаешь, похожи на нас? – кажется, я застиг женщину врасплох, так как она смущенно покраснела.

Уж не знаю, что там происходило у этих птиц, но белый неожиданно начал щипать черного за шею, и женщина укоризненно воскликнула:

– Вот-вот, ты всегда так делаешь! – и, едва я потянулся к ее собственной шее, погрозила: – Только попробуй меня ущипнуть!

«Неужели это ее так расстраивает?» – подумал я, все же склонившись над оголенной белой кожей, но вместо того, чтобы, как обычно, куснуть ее, прикоснулся губами. Поддавшись странному порыву, я развернул женщину лицом к себе и поцеловал – довольно мягко, надо заметить, – и тут она рассерженно оттолкнула меня, нахмурив брови:

– И когда это ты успел? – «Спалила».

– Пока ты тут прохлаждаешься, я нашел бар. И, довольно неплохой, признаюсь.

– Даже мне не предложил! – она шутливо, но ощутимо толкнула меня в грудь.

– Конечно, ты становишься неуправляемой, когда выпьешь, – хмыкнул я.

– Боишься потерять надо мной контроль? – я сделал вид, что пропустил этот вопрос мимо ушей. Благо, этому поспособствовало недвусмысленное поведение птиц, занимавшихся чем-то донельзя развратным.

– Пойдем, возьмем пример с пернатых, – предложил я, чувствуя, как губы растягиваются в предвкушающей улыбке.

– О, Боже, нет. Мерзкие птицы, чем вы занимаетесь?! На вас же смотрят, ну! – запричитала женщина, едва обернувшись.

– Им плевать, – взяв Рену за подбородок, я развернул ее лицо к себе и поцеловал. Однако так просто сбить ее с намеченных планов мне не удалось.

– Хочу вина! – громко потребовала она, как только наш поцелуй прервался.

– А меня не хочешь? – я снова склонился к ее шее и провел дорожку из поцелуев, спускаясь все ниже, отвернув меховой воротник.

– Тебя тоже хочу, – с тяжелым вздохом произнесла женщина.

Наверное, все закончилось бы очень хорошо, если бы нам не помешал стук в дверь. Нехотя оторвавшись, я пошел открывать. Не успел я принять из рук носильщика сумки, как за моей спиной послышался удовлетворенный вздох. Резко обернувшись, я застал женщину распивающей злосчастную бутылку.

– Женщина, что за…

– Да перестань ты, завтра Новый Год. Мой День Рождения мы, между прочим, так и не отпраздновали. А все почему? Потому что кто-то был в это время на миссии! – свалила все с больной головы на здоровую Рена, ткнув в меня при этом пальцем.

– Решила припомнить мне все грехи? – положив сумки в шкаф, я подошел к ней и протянул руку за бутылкой, однако женщина отвернулась, не слабо при этом еще отхлебнув.

– Женщина, – не выдержав, я схватил ее сзади, прижимая к себе. – Дай, я хоть по бокалам разолью, – сдался я, поняв, что оторвать ее от вина не удастся.

Сделав пару глотков с досады, я начал искать эти самые бокалы. А когда нашел, стало ясно, что разливать уже практически нечего. Я протянул Рене полный до краев фужер, мы присели на диван. И вдруг я понял, что ни разу до этого не выпивал в ее компании. Взглянув на ее смущенно-задумчивое лицо, я догадался, что она думает о том же самом. Молча чокнувшись бокалами, мы допили вино, и тут чертик-таки вылез из табакерки:

– Что там еще есть в баре? – «Ох, уж этот мне хитрый взгляд».

– Много чего, – я снова подошел к мини-бару. – Водка, виски, мартини, ликер, абсент, коньяк…