Мазохистка

– Алехандро оставь мне! – прорычал я в передатчик.

– Ладно, ладно, – испуганно согласился Луссурия. – Но все равно…

– Скажите Алехандро, что его к себе вызывает отец. Вырубите свет или включите пожарную тревогу, чтобы народ свалил, а людей из альянса задержите внутри зала, – мой воспаленный жаждой крови мозг лихорадочно придумывал вполне себе пригодный план.

– Оперативно, – присвистнул Бельфегор.

– Все всё поняли? – рявкнул я в передатчик. – Как разберусь с этим куском мусора, присоединюсь к вам.

– Ску, надеюсь, это ты сейчас не о боссе…

– Заткнись, Луссурия!

Итак, я отбросил все ненужные на данный момент мысли – мне нужно было попасть в кабинет Антонио Бертолуччи одновременно с моей жертвой, а я не то, чтобы хорошо представлял, где нахожусь на данный момент. Еле найдя лестницу, я добрался до своей комнаты, по пути вырубив двоих охранников. Приделав к левой руке меч, я сразу почувствовал себя бодрее, в конце концов, большую часть жизни я жил именно сражениями, а не запутанными отношениями с женщинами. Когда я открыл дверь в кабинет почившего босса, на моем счету уже было семеро {козлят, лол XD} людей Бертолуччи, и я намерен был увеличить это число в разы. Потеряв бдительность, я чуть не подставился под пулю, однако успел ворваться внутрь комнаты и схорониться за опрокинутым на бок письменным столом.

– Где мой отец? Что вы сделали с моим отцом?! – взвыл Алехандро, паля из пистолета в мое укрытие.

В воздухе настолько отчетливо пахло горелой плотью, что я поражался, как этот щенок еще сам не додумался, что сталось с его родителем.

– Занзас сделал из него барбекю, – усмехнулся я, перекрикивая свист адресованных мне пуль.

– Что?! Да как вы… после всего того, что мой отец сделал для вашей гребанной Варии!..

– На войне как на войне, – ответил я на его восклицание, выхватив из внутреннего кармана собственный пистолет и очень даже удачно пустив ему пулю в ногу. Послышался сдавленный мат, и несколько пуль продырявили ненадежное дерево в каком-то сантиметре от моего лица. Я мог бы задействовать взрывчатку, припрятанную в лезвии, однако тогда был риск, что парень умрет слишком легкой смертью. «Что ж, ладно», – я снова высунулся из своего полуразрушенного укрытия и прострелил-таки Алехандро руку.

Я поднялся и медленно отряхнул запачкавшийся пиджак, не спеша приближаясь к истекающему кровью парню. Его смуглое лицо заметно побелело, и синяк под глазом стал виден четче.

– Видишь ли, – я готов поклясться, что выглядел в этот момент в его глазах таким же психом, как Бельфегор, – твой отец не идет ни в какое сравнение с одной женщиной, очень важной для меня… и Занзаса, – прорычал я, поднимая лезвие меча. – И очень неудачно для тебя, что ты пытался ее облапать. ПРЯМО ПРИ МНЕ! ВОТ ЭТИМИ САМЫМИ РУКАМИ!!! – я двумя слитными движениями срезал обе кисти его рук.

Заточенное лезвие резало плоть и кости как бумагу. Алехандро заорал во все легкие, корчась на залитом собственной же кровью полу от боли. Вид растекающейся темно-бордовой лужи напомнил мне, кто я есть на самом деле. Убийца. Киллер. Мафиози. Как ни крути, смысл от этого не меняется. Когда я, глядя в обезображенное муками лицо, перерезал парню глотку, запачкав фонтаном крови пиджак и рубашку, мне уже казалось, что никогда и не было никакой женщины, что я только и делал, что убивал своих врагов. Одного за другим. Без какой-либо цели. «С другой стороны… почему я был так зол на него? Я ведь хотел его наказать за что-то…»

– Господи, Скуало, – послышался голос. Женский. И, кажется, отдаленно знакомый. – Ты что здесь…

Тем не менее, в следующую секунду на обладательницу этого голоса смотрело дуло пистолета. Впрочем, как и на меня.

– Уходи, Кассандра, – выдавил я из глубин памяти ее имя. – Если не хочешь оказаться с пулей в башке.

– Мать твою! – выругалась девушка. – Что ты наделал? Я же еще не получила свою зарплату! – она скривилась, явно что-то обдумывая. – И где этот Антонио…

– Жарится в аду, – мой оскал заставил Кассандру нахмуриться.

– Мог бы и предупредить, – обиженно заметила она, все еще держа меня на мушке. – Я бы подыскала другого клиента, вместо того, чтобы в Новый Год задаром пахать.

– Не уйдешь сейчас – не уйдешь никогда, – я смотрел на девушку в упор, давая понять, что сейчас не время и не место для шуток.

– Суперби, да ты че…

– Хочешь связаться с Луссурией, Леви и Бельфегором? Они уже наверняка получили все списки задействованных в охране и сговоре лиц. Делай ноги или пеняй на себя, – жестко произнес я, дабы развеять последние сомнения в моих намерениях.

– Ладно, раз так, – она быстро спрятала пистолет в карман куртки и в одно мгновение оказалась у выхода, застыв на пороге. – Знаешь, у вас с этой девушкой очень странные отношения. У вас любовь на троих или…

Я выстрелил, и Кассандра исчезла, будто растворившись в неестественной тишине, которая буквально через мгновение взорвалась гулом сотни голосов. Подойдя к окну, я увидел, как внутренний двор быстро заполняют люди.

– Луссурия, – нажал я на передатчик в ухе, – что там у вас?

– Ну, наши подчиненные как раз прореживают стадо овечек.

– Ты хотел сказать – волков в овечьих шкурках? – хмыкнул я, скидывая на пол ненужный теперь пиджак.

– Ши-ши-ши, как знать – неожиданно подал голос Бельфегор. – Оказывается, на приеме была младшая дочка министра финансов. Она не входит ни в какой клан.

– Да ладно? Министр финансов и – никакой клан? Не смеши меня! – я вышел из кабинета и направился к лестнице, резонно полагая, что лифты не работают.

– Внебрачная, вот и не входит, – ответил Бел.

– И что же она тогда здесь делает? – задался я вопросом, сметая на пути охрану.

– Судя по всему, у нее связь с Висконти.

– Оружейник или наркота? – уточнил я.

– Оружейник.

– Ладно, – выдохнул я, сам не зная, что бы это значило.

– Даете свое благословение, капитан? – усмехнулся Луссурия.

– Заткнись, Луссурия!

«Значит, все-таки, она была права? Среди сотни убийц, воров, наркодиллеров, насильников, аферистов затесалась одна невинная душонка? И ради нее, выходит, все это произошло», – я незаметно для самого себя вернулся к здравомыслию, однако вместе с трезвостью рассудка вернулась и тяжесть в душе. «Где она? Что с ней? Как пережила все это?..»

Вдруг кто-то налетел на меня, и я поразился счастливому стечению обстоятельств – или воле всемогущей судьбы? – приведшему женщину прямо в мои объятия. Ну, как в объятия, – она шарахнулась от меня, чего и следовало ожидать, но я крепко сжал ее в своих руках, ограничивая движения. Она рыдала и толкала меня руками в грудь, и я знал, что заслуживаю этого.

– Как ты мог? КАК ТЫ МОГ?! – закричала на меня женщина, в какой-то момент все же вырвалась и залепила мне пощечину. Я и не думал уворачиваться от нее. Если бы я был на ее месте, то был бы намного более жестоким по отношению к себе. Она смотрела на меня, будто все еще не веря во все, что с ней сегодня произошло. И виной всему произошедшему был я, а это самое ужасное – знать, что больше всех любимой женщине приносишь несчастья ты сам. – Боже… Боже, за что мне это?! – женщина сползла по стене, измазав ее кровью, в которой перепачкались ее руки, когда она молотила по моей груди. Она обхватила окровавленными ладонями лицо, не переставая рыдать.