Мазохистка
Шрифт:
====== POV Скуало – 24. ======
Я сидел напротив мирно попивающего свой виски Занзаса, ожидая, когда же он начнет говорить. А он, скотина такая, решил, видимо, испытать мое терпение – время шло, а никакого разговора не происходило. Наконец, не выдержав, я поинтересовался:
– Чертов босс, ты разговариваешь со мной мысленно? Если так, то я все равно ничего не слышу.
Занзас смерил меня недовольным взглядом, но ничего не сказал. Устав от всей этой ерунды, я порывисто поднялся со стула и направился к двери.
– Сядь, мусор.
– Нахрена мне сидеть тут, если ты молчишь?!
–
– Чего?!
Следующий его взгляд убедил меня в том, что сесть все-таки надо. Еще минут пятнадцать я тупо пялился в окно, чувствуя, как веки все тяжелеют, как вдруг:
– Бертолуччи, его нужно убрать.
Я аж чуть не вскочил от неожиданности.
– Кхм. Я подозревал, что ты захочешь это сделать. – Я посмотрел Занзасу в лицо, но тот, о чем-то глубоко задумавшись, уставился на дно опустевшего бокала. – Мне заняться или…
– Я сам. Займешься теми, кто в зале.
Я кивнул. Это тоже не было для меня в новинку. О мотивах, которыми руководствуется босс, я старался не думать.
– Вали. Это все.
«И ради этого?..» Я молча встал из-за стола и вышел из обеденного зала.
Когда я вернулся в комнату, женщины в ней не было. И отсутствие ее затянулось на долгие полчаса. Посему, когда она ворвалась, запыхавшись, в комнату, я был очень и очень зол. Однако сказать мне ничего не дали:
– Я все знаю! – «Что?!»
– Где ты была, женщина? – не дал я сбить себя с намеченного курса.
– У Бела, и он рассказал мне… – «Ах, у Бела! Ну, да, бл*ть, где же еще нам быть?!»
– Зачем ты к нему ходила? – перебил я ее, чувствуя, как закипаю изнутри.
– Он мой друг, и я имею право с ним иногда общаться, разве нет? Я знаю про ваш пла…
– Друг? Вроооой, чтобы одна к нему больше не ходила! – категорично заявил я, не желая ничего слушать.
– Ты дослушаешь меня или нет? – выкрикнула женщина. – И почему это мне нельзя к нему ходить? Мы друзья, он столько сделал для меня…
Почему-то последняя фраза в моей голове сразу вытекла в какие-то пошлости, а потому я сам не заметил, как оказался рядом с Реной, метая громы и молнии.
– Что это он тебе сделал?
– Скуало, ты чего? – попятилась женщина.
– А мне вот интересно, чем вы сейчас занимались, – я подходил все ближе, а она отодвигалась все дальше, пока не уперлась спиной в стену. «Некуда бежать».
– Разговаривали, – в замешательстве произнесла Рена.
– Я полчаса как здесь, а вы, выходит, все это время разговаривали? – самоконтроль мой в который раз дал трещину, и я схватил женщину за руку.
– Д-да, – глаза ее все шире раскрывались от испуга.
– И о чем же?
– Он рассказал мне о том, что Занзас хочет устранить Антонио Бертолуччи. И устроить кровавую баню, – как только я понял, что она не врет, в голове немного прояснилось. – Это… правда? – грустно спросила Рена, выжидательно глядя на меня. Не выдержав, я отвернулся и отпустил ее запястье. – Это все… из-за меня, да? Все эти люди…
Мне казалось, что она давно уже уяснила для себя, в каком мире мы с ней живем, кто я такой и что ее ждет, если она останется со мной. И все эти разговоры вызывали лишь раздражение и недоумение, как если
бы она надеялась, что когда-нибудь я изменюсь, сменю род деятельности и уеду из страны на какой-нибудь цветущий остров, где до конца жизни буду проматывать дни, попивая коктейли и любуясь полетом бабочек.– Женщина, ты, кажется, не понимаешь, с кем имеешь дело, – я снова прижал ее к стенке. – Такие вещи вполне обыденны для ме…
– Но в этот раз… все из-за меня… лучше бы я… осталась дома… – произнесла она срывающимся голосом, и тут я понял, что неверно понял ход ее мыслей. Она винила во всем себя, и это почему-то выводило меня из себя еще больше. К тому же, глаза ее уже были на мокром месте, чего я не выносил.
– Врооооой, женщина, вот давай только без этого! – Я отстранился, не желая принимать участия во всех этих сопливых мелодрамах.
– Прости, – прошептала Рена, закрыв лицо руками.
«И за что же?» – я вдруг почувствовал, как раздражение меня отпускает, и лицо само собой разглаживается. Устало вздохнув, я подошел к ней, чтобы обнять. В конце концов, из нас двоих она вовсе не обязана быть сильной. Женщина поспешно уткнулась лицом мне в грудь и заплакала.
– Хватит реветь! Слезами делу не поможешь, – сухо произнес я, думая, чем ее успокоить. – Может, он еще передумает, – добавил я, прекрасно зная, что Занзас на такое попросту не способен.
Когда женщина проплакалась, она впала в другую крайность, решив по-взрослому решить все проблемы:
– Я пойду и поговорю с ним! – направилась она к двери, но я ее, конечно же, не пропустил, загородив собой выход.
– Нет, женщина, ты к нему не пойдешь.
– Почему это? – «О, разве не очевидно?»
– Потому что… разве не догадываешься, что он попросит взамен? – От одной мысли об этом я почувствовал, как по жилам струится бешенство.
– Ой.
«Нет, ну какая же ты беспечная! Что, даже в голову не пришло?»
– Я сам с ним поговорю, сиди здесь и никуда не выходи, – вздохнув, произнес я, на что женщина кивнула. – Никуда, женщина, ты меня поняла?
– Да, – она развернулась, подошла к кровати и забралась на нее с ногами. «Какая послушная девочка. Всегда бы так!» Хмыкнув, я вышел из комнаты и направился разыскивать комнату босса.
Благо, парень, который провожал нас до наших «номеров», быстро отыскался в соседнем коридоре и отвел меня, куда нужно. «Он что, все время тут стоит?» – поразился я, но поспешно откинул все ненужные мысли. Мне нужно было сосредоточиться на предстоящей моей, самой нелегкой, миссии – убеждении Занзаса в том, в чем сам смысла не вижу. Именно так, но если уж для женщины это так важно, то… «То что? Я так и буду всегда идти у нее на поводу?»
Я постучал в дверь и бесцеремонно зашел, не дождавшись ответа. И застыл на пороге – босс стоял у окна, глядя куда-то вдаль. В руке у него был неизменный бокал с виски, и я заметил, что пальцы Занзаса то и дело то сжимались до такой степени, что я думал, стакан лопнет, то будто бы совсем отпускали его, и странно было, что он не летел на пол.
– Зачем пришел? – наконец, спросил он, так и не повернувшись ко мне лицом.
– Я… пришел попросить у тебя кое о чем, – скрипя зубами, произнес я слова, которые, думал, никогда не произнесу.