Мексиканские негодяи
Шрифт:
– Какой негодяй! А почему же он тебе не поверил?
– Потому что эти негодяи – люди, живущие в 19-тиэтажных домах испортились, и перестали верить друг другу. Ну, и что, что я был голый и с пачкой презервативов? И, вообще, кто знал, что в доме нет 19-го этажа?
– Ты был голый и с презервативами?
– Нет.
– Но ты же только что это сказал.
– А. Это меняет дело. Раз я это сказал, значит, так и было на самом деле. Я же забыл тебе сказать, что пока я ходил по крыше, на меня напали воры, отняли у меня всю одежду и сунули в руку презервативы.
–
– Ну, наверно, им была нужна одежда… а презервативы не нужны. В общем, слушай, Мария, я упал с 12 этажа…
– И уже на этот раз разбился насмерть?
– Представляешь, нет. Я упал на огромное раскидистое дерево, которое смягчило падение. Только сильно поцарапался и порвал одежду.
– Какую одежду, ты же был голый?
– А-а… это муж дал мне одежду, потому что ведь неудобно, когда с твоего балкона падает абсолютно голый мужчина. Что подумают соседи?
– Но это же твоя одежда!
– Да? Да, действительно. Наверное, он был в числе похитителей моей одежды и вернул ее мне таким неожиданным способом.
– Антонио, по-моему, это все неправда…
– По-моему, тоже, но никакой другой правды у меня для тебя нет. Так что, давай ложиться спать, Мария. Ну, что, понравилась история? Завтра я тебе еще расскажу.
189.
– Антонио!
– Да, Мария!
– Ты слышал, что случилось с этим негодяем Педро?
– С каким Педро? Который умеет сбивать соплями бабочек?
– Да, с тем самым. А что, он умеет сбивать бабочек? Я не знала.
– Так что с ним?
– Он въехал на мотоцикле под самосвал и ему отрезало полголовы.
– Умер!
– Нет, его спасли, и голову пришили. Но перепутали нервы, и слуховой нерв пришили к носу.
– Вот негодяи – эти врачи! И что?
– Как что! Знаешь, какие у него начались проблемы? Когда насморк, он вообще ничего не слышал. А когда чихал, глох минут на десять – громко же.
– А чем он нюхал?
– Ушами. Они прекрасно чувствовали все запахи. Единственная проблема – под ними стали расти усы, и их приходилось каждое утро брить.
– Ну, хорошо, хоть жив.
– Нет, он умер. У него была аллергия на тополиный пух, и когда наступила весна, он столько раз чихнул, что у него лопнула голова. И ее кусочки разобрали на сувениры японские туристы.
– Откуда ты все это узнала?
– Из газеты «Мегаполис-Мехико».
– Н-да, им можно верить. Ведь это они написали про человека, который вынимал глаз и оставлял его дома следить за женой. Когда он возвращался, глаз ему все рассказывал, пока однажды жена не нашла его и не убила тапочком.
190.
– Мария!
– Да, Антонио!
– Ты дура.
– Я знаю.
– Откуда ты знаешь?
– Ты мне сказал.
– И ты не хочешь мне возразить?
– Нет. Если я вчера мыла розетки мокрой тряпкой, то кто я после этого?
– Гм. Логично. Зайдем с другой стороны – ну-ка, неси текилу.
– Вот.
– Что?
–
Текила.– Что, вот так спокойно? А где же вот это – пьяница, негодяй!
– А какой смысл? Ты же все равно не изменишься.
– Хм. А что же делать? С другой стороны, если ты не даешь мне повода ударить тебя клюшкой по голове, то это же не повод не ударить тебя клюшкой по голове.
– Слушай, а дай-ка я ударю тебя клюшкой по голове!
– Но это же не вытекает из логики ситуации, и из всей истории наших отношений…
– Почему? Вот голова, вот клюшка – уж куда логичнее. (Ба-бах).
– Ух ты! Хоть что-то новенькое в нашей однообразной жизни. А ну-ка еще раз! (Ба-бах). Ух! Сильно… кажется, нос сломан. Ну, давай еще раз, и потом я.
– Нет, знаешь что, давай так – неси мне текилу, паршивый негодяй!
– Ты смотри, как неожиданно! А я тебе так – вот еще, принесу я тебе текилу, как же, алкоголичка! (Ба-бах). Ух ты, руку сломала! Как же хорошо жить!
191.
– Антонио!
– Да, Мария!
– Я поступила на философский факультет МГУ.
– Чего?
– Мексиканского государственного университета.
– Мария, там же огромный конкурс, и потом тебе 45 лет!
– Ну и что? Наверное, они нашли у меня какие-то достоинства, и приняли меня на должность уборщицы.
– Поздравляю! И как тебе на новом месте?
– Прекрасно! Я уже узнала столько интересного!
– Ну, например!
– Ну, например, что декан факультета занимается любовью со своей секретаршей на столе в кабинете, и требует, чтобы она называла его Бердяевым. А преподаватель древнегреческой философии спит с преподавателем немецкой философии 18 века.
– Ну, что ж, очень полезные знания. И как ты собираешься применить их на практике?
– Буду их шантажировать. Декана – тем, что сообщу его жене, а древнего грека тем, что скажу все декану, с которым тот тоже иногда спит.
– Мария, да это по-настоящему серьезный подход. Я горжусь тобой! На этом же можно заработать очень неплохие деньги!
– Что ты, у меня более обширные планы. Я хочу подсидеть всех и стать деканом факультета.
– Мария, но ты же ничего не понимаешь в философии!
– Ну, и что? Я видела, как работает наш декан – ничего особенного. Брать со всех взятки за поступление на факультет я смогу даже лучше его. А потом я создам свою философию. Она будет основана на постулате «Много денег – это хорошо».
– Тогда можно я создам свое ответвление, основанное на другом постулате «Очень много денег – это очень хорошо»? И, если все хорошо пойдет, я основлю… осную… обосну… в общем, попробую основать новое течение – текилизм. О прозрении, снисходящем на человека после пятой рюмки текилы.
192.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Помнишь, у нас была служанка Хуанита?
– Помню. Она была у нас вчера.
– Так вот, еще она будет у нас сегодня.