Мелиан. Охота Дикой Кошки

Марианна не захотела бороться за возвращение к реальности, но призрак видел собственными

глазами, как, вздохнув пару раз и что-то пробормотав, молодая литанээ закрыла глаза, чтобы

больше их не открывать.

Лианон, собрат Азариона, помог отнести девушку в семейный склеп Содалитов и положить на

каменную плиту, окружив бесчувственное тело стеклянными сосудами, в которых хранились

небольшие кусочки самоцветов – то, что осталось от предков. Первое время Хранитель часто

наведывался в склеп, проверяя состояние Марианны, однако вскоре ему стало не по себе от того,

что он там видел.

Вампирская кровь не только заживила раны девушки. Со временем черты Марианны стали

меняться: щеки ввалились, а губы истончились, превратив миловидное личико в подобие смертной

маски. Из-под верхней губы показались концы вампирских клыков, которые в отличие от тех, что

принадлежали новым хозяевам Дома, были длинными и походили на иглы.

Тем не менее, Марианна жила, давая Хранителю зыбкую надежду на то, что однажды все вернётся

на круги своя. Несколько вампиров, взятых новыми владельцами Дома в качестве обслуги, раз в

три дня исправно приносили ей стакан крови. "Без этого она умрёт", - пояснил Азарион призраку, с

любопытством наблюдая, как красные капельки просачиваются сквозь плотно сжатые губы

девушки. После этого Марианна ненадолго возвращалась в прежний облик, чтобы через некоторое

время вновь обратиться чудовищем.

150

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

О том, кто такие на самом деле незваные гости, Хранитель начал смутно догадываться, когда

спустя пару лет обустройства Дома к его новым обитателям потянулись и другие представители их

расы. Прямых вопросов он избегал, побаиваясь натолкнуться на ледяной взгляд Ириона, самого

старого из вампиров. Они приходили небольшими группками, чаще всего под покровом ночи, но

случались и дневные визиты. Диамон и Киара – Хранитель уже успел запомнить имена постоянных

прислужников - встречали их и расспрашивали о чём-то на неизвестном призраку языке. После

этого приходящих сопровождали в нижний зал. Раньше Содалиты собирали там семейные советы, а

теперь стояли лишь саркофаги новых владельцев. Кого-то же отправляли восвояси. Именно в этом

зале за плотно закрытыми дверями тринадцать старейших вампиров, выстроившись в строго

определённом порядке, беседовали со своими посетителями. Беседа часто затягивалась и могла

обернуться чем угодно: спором, судилищем или даже...

...Пытками.

Вампиры не возражали против присутствия Хранителя на своих сборищах. Они всё равно велись на

их собственном наречии, которого призрак так и не научился понимать. После того, как Диамон

невозмутимо отсёк голову какому-то вампиру за то, что тот убил несколько человек при попытке

украсть что-то из его замка (это растолковал призраку Азарион, по непонятной причине

проникшийся к нему подобием дружеских чувств), Хранитель стал осознавать, что пришельцы

представляют собой что-то вроде совета судей. Его догадку подтвердил тот же Азарион,

почувствовавший или догадавшийся, какой вопрос терзает Хранителя.

– Нас слишком мало в этом мире, друг мой, - сказал он в момент своего очередного бодрствования

(в промежутке между собраниями новые хозяева Дома предпочитали коротать время,

погрузившись в глубокий сон вроде того, что окутывал Марианну, и плотно задвинув крышки

саркофагов. Время от времени то один, то другой возвращались в реальность.
– И кто-то должен

следить за тем, чтобы мои братья и сестры жили в мире со всеми остальными народами, уж прости

за каламбур.

Выдержав паузу и изучающе глядя на безэмоциональное лицо призрака, старый вампир

продолжил:

– Мы взяли на себя смелость исполнять именно эту миссию. Да, может быть, иногда мы судим

наших братьев слишком строго, но калёное железо оставляет куда более заметный след, чем

шёлковый платок.

– Значит, вы называете себя судьями?
– уточнил Хранитель. Азарион скучающе покачал головой:

– Судьи – слишком узкое название. Скорее, наставники. Достаточно мягкие, чтобы присматривать

за своими неразумными учениками, и вполне жёсткие, чтобы держать их в узде. Наши братья

называют нас Советом Старейшин, и мне это название по душе.

Помолчав немного, Азарион добавил, понизив голос до едва различаемого шёпота:

– Я не знаю, почему именно нас избрали на эту роль. Наши боги умолкли, едва только мы

переступили Порог между мирами. Теперь нам лишь остается исполнять своё предназначение.

Призраку доводилось раньше слышать о принадлежности вампиров к иному миру, однако именно в

момент того памятного диалога он получил неоспоримое подтверждение этого факта из уст самого

вампира. Азарион впервые позволил себе откровенность. Хранитель отважился поймать момент.

– Вы что-то помните о своей родине?

Азарион усмехнулся не без тени самодовольства, хотя это выглядело так, словно побитый

непогодой булыжник прорезала горизонтальная трещина:

151

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– Я слишком стар, друг мой. Я был в годах ещё в момент Перехода. Неужели ты думаешь, что в

моей трухлявой памяти сохранилось что-то?

Хранитель не думал. Он знал: его древний собеседник кривит душой и при желании может

поведать много любопытного о том и этом мире.

Только вряд ли подобное желание у него когда-нибудь возникнет.

***

– Что заставило тебя навестить наши скромные покои, друг мой?
– вкрадчиво спросил Азарион, с

хрустом потягиваясь и разминая шейные позвонки. Призраку в который раз стало не по себе от