Мертвая зыбь (др. перевод)

– А звонили тоже вы? Мне кто-то позвонил… сразу, как я получил пакет… и бросил трубку.

– Да… хотела спросить про сандалик. Откуда он у Мартина и что все это значит. И побоялась услышать ответ, повесила трубку. Неужели Мартин мог сделать что-то плохое с вашим сыном?

– Не с сыном. – Герлоф настолько устал, что с трудом произносил слова. – С внуком. А что означает этот сандалик, я и сам не знаю.

– И я не знаю, но… – Она замолчала и после паузы продолжила: – Мартин ничего не хотел говорить. Но я… я решила, что он берег этот сандалик, как… не знаю, как сказать… как своего рода гарантию. Может так быть?

– Гарантию? Гарантию чего?

– Как защиту… против кого-то. Откуда мне знать…

Герлоф внимательно посмотрел на нее.

– Значит, Мартин говорил что-то про семейство Кантов?

Она отвернулась, помолчала, словно решая, что ответить, и кивнула.

– Да… у них были дела. Вера Кант помогла с его первым океанником.

– Вера? Из Стенвика? Разве не Август?

– Ну нет. – Она покачала головой. – Вера Кант помогла ему с… как теперь говорят, с инвестициями. Без этих денег…

У Герлофа оставался только один вопрос. Он хотел задать его, прежде чем покинуть этот большой, мрачный дом.

– Вспомните, Анн-Бритт… перед тем как Мартин дал вам этот сверток, к нему кто-нибудь приходил?

– К нам мало кто приходит.

– И все же… кто-то из Стенвика? Старый каменотес. Эрнст Адольфссон?

– А, Эрнст… да, он бывал. Мы купили у него кое-что… ну, из его скульптур. Он же умер. Или погиб, не знаю… Но приходил он давно, еще летом.

И опять Эрнст успел первым, подумал Герлоф.

– Спасибо. – Он взял пальто, показавшееся ему тяжелым, как средневековые латы. – А Мартину не надо лечь в больницу?

– Нет, никакой больницы… Врачи сами приходят.

Ветер встретил его таким мощным, тугим порывом, что он даже покачнулся. Уже и ноги не держат, грустно подумал Герлоф. Начался мелкий, но колючий дождь. Машины не было. Он сжал зубы и закрыл глаза, приготовился к единоличной схватке со стихией, но когда открыл, увидел, что Йон за ним приехал, просто припарковался чуть подальше на улице.

Он доковылял до машины и открыл дверцу.

Йон молча кивнул.

– Поговорил, – только и сказал Герлоф.

– Ну, – только и сказал Йон.

Только сейчас Герлоф заметил, вернее, не заметил, а почувствовал, что на заднем сиденье кто-то есть. Он с трудом обернулся. Андерс.

– Я заезжал к ним, – пояснил Йон. – Андерса отпустили.

– Вот и хорошо. Привет, Андерс.

Сын Йона молча кивнул.

– Значит, в полиции тебе поверили?

– Ну, – с той же интонацией, что и отец, ответил Андерс.

– Больше не пойдешь в дом Кантов?

– Не-а. Там привидение.

– И я такое слышал. Но как ты их не боялся?

– Кого – их? Там одно привидение. И она не выходит из своей комнаты.

– Она? Ты хочешь сказать – Вера Кант?

– Она злится, – кивнул Андерс.

– Злится?

– Считает, что ее обманули.

– Вот она как считает… – Герлоф внезапно вспомнил о мужских голосах, которые слышала на кухне у Веры Майя Нюман. Один из этих голосов, скорее всего, принадлежал Мартину Мальму.

Йон включил стеклоочистители – дождь и не собирался стихать.

– Я задержусь, – сказал он. Они как раз выехали на главную улицу Боргхольма. – Зайду выпью кофе с его матерью. Пошли со мной, тебе будут рады.

– Хорошо бы, но надо ехать, – быстро сказал Герлоф, – а то Буэль удар хватит.

– Это да, – кивнул Йон.

– Сяду на автобус до Марнеса. По-моему, он идет в полчетвертого. Раньше так было. Если расписание не изменили.

– Подъедем на автовокзал и посмотрим.

Герлоф сидел молча. Как всегда, у него после разговора осталось ощущение, что он что-то упустил. Ставил неверные вопросы, не постарался догадаться, что Мартин пытался ему сказать. Надо было записать все…

– Мартин не может говорить.

– Совсем не может?

– Совсем.

На повороте у площади Герлоф вдруг заметил в окне ресторана на другой стороне свою дочь Юлию. Она была в обществе Леннарта Хенрикссона, полицейского. Герлоф не особенно удивился.

Юлия смотрела на Леннарта, и вид у нее был… не то чтобы радостный, но какой-то умиротворенный. И Леннарт такой оживленный, каким Герлоф не видел его уже много лет.

Это хорошо.

– Значит, поедешь автобусом? – спросил Йон.

– Мне получше.

Отчасти это было правдой. Во всяком случае, идти он мог без посторонней помощи.

– И потом, надо поддерживать общественный транспорт. А то и автобус отменят.

Они подъехали к автобусной станции. Когда-то это был вокзал. Конечная станция. Здесь Нильс Кант сел в поезд и исчез. Железную дорогу давно закрыли, и теперь тут стояли только автобусы и такси.

Йон вышел из машины и помог вылезти Герлофу.

– Спасибо, – поблагодарил Герлоф, покачнулся и оперся на палку. Кивнул Андерсу. Йон пошел его проводить.

День выдался на редкость утомительным, но он изо всех сил старался идти ровно и уверенно – портфель в одной руке, палка в другой. Дождь усилился. В автобус на Бюкселькрук через Марнес уже началась посадка. Водитель сидел на своем месте и читал газету.

– Ну что ж… мы сделали все что могли, – сказал Герлоф. – Мартину жить со всем этим до конца. Не так долго, конечно…

– Да… значит, это он.

– Кстати… был у Мартина знакомый по имени Фридольф? Ты слышал когда-нибудь?

– Фридольф? Как Малыш Фридольф? [14]

14

Герой популярного комикса.

– Или Фритьоф. Может быть, Фритьоф. Фридольф или Фритьоф.

– Никогда не слышал.

Два коротко остриженных подростка, даже не обратив на них внимания, с разгона запрыгнули на подножку.

И вдруг Герлоф понял, что никому от этого ни жарко ни холодно – найдет он убийцу внука или не найдет. Что изменится? Жизнь продолжается, а людей на севере Эланда все меньше и меньше.

Ему стало очень грустно. Он недавно читал что-то о кризисе среднего возраста у мужчин. Может, у него тоже кризис? Кризис восьмидесятилетнего возраста. А почему бы нет…