Мертвая зыбь (др. перевод)

– Земли у нее было полно… – устало сказал Герлоф. – Прибрежные участки.

Интересно, какую смерть уготовил ему Гуннар? Может, у него с собой оружие? Или просто возьмет один из камней, которые валяются вокруг, и размозжит ему череп, как Эрнсту?

– Это да… земли у нее хватало. Думаю, никто в Стенвике даже не знал, сколько именно. И на севере, и на юге, и в основном прибрежные участки. Конечно, большой ценности эти владения не представляли… пока им не нашлось применение. Но человеку с соображением сразу ясно – если чуть благоустроить, цены не будет этим участкам. – Он методично застегнул куртку и добавил: – В пятидесятые годы здесь дач почти и не было. Но я-то сообразил, что через пару лет землю эту будут с руками отрывать. Да еще и отель можно построить, рестораны… А когда мост будет, цены взлетят до небес.

– Значит, Лонгвик ты получил от Веры?

– Что значит – получил? Не получил, а купил. Купил все ее земли, совершенно законно. Правда, за смешные деньги, которые, если быть честным, я тоже взял взаймы у Веры. Но документы все в полном порядке.

– А Мартин Мальм тоже взял взаймы? На океанский сухогруз?

– Вот именно. Мне нужен был надежный помощник – и тут подвернулся Мальм. Он перевозил пиловочник с нашей лесопилки. Один из многих. Нужно было ни больше ни меньше как доставить гроб с телом Нильса с другого конца земли, а потом и самого Нильса. Живого. Вся эта история, ясное дело, заняла немало времени. Я тянул, сколько мог, потому что понимал – как только Нильс вернется, Вера пошлет меня подальше, и денег ее мне не видать, как своих ушей.

Он довольно улыбнулся:

– Выходи.

Герлоф посмотрел сквозь стекло. Пустырь на берегу моря, пустырь как пустырь, пожухлую траву прибило дождем к земле.

– И что здесь у тебя?

– Ничего особенного. – Юнгер вышел из машины. – Сам увидишь.

31

– Давай, Герлоф, выскакивай.

Гуннар Юнгер открыл перед Герлофом дверцу и нетерпеливо ждал, пока тот выберется из машины.

– Погоди-ка, я возьму…

– Пальто тебе не пригодится, Герлоф. – Гуннар поднял руку в перчатке. – Ты ведь согрелся, или как?

Не меньше чем на пятнадцать лет моложе, здоровенный, широкоплечий – у Герлофа не было никаких шансов. Гуннар взял его за руку и выдернул из машины.

Сам так и остался в желтой куртке с черным логотипом на спине – «Лонгвикский конференц-центр».

– Пошли.

Он захлопнул за Герлофом дверцу и нажал какую-то кнопку на брелоке от ключей. Машина пискнула, и все замки одновременно чмокнули и закрылись.

Герлоф уже перестал чему-нибудь удивляться, для него вся эта… электроника была равносильна черной магии. Он успел взять палку, а портфель с книгой так и остался на полу в машине. Сделал несколько шагов и тут же понял, что задумал Гуннар.

Первые мгновения было даже приятно – выйти на свежий воздух после сауны, которую устроил в машине Гуннар. Но Герлоф понимал – без пальто ему конец. Один-два градуса, ледяной ветер с моря, мелкий колючий дождь.

– Погляди-ка, Герлоф, – Гуннар прошел немного вперед и показал на каменную стену, за которой виднелось несколько вязов, а у самой стены росло кривое, уродливое дерево. – Ты видишь, что это?

Герлоф, опираясь на палку, подошел поближе.

– Яблоня, – тихо сказал он.

– Правильно, старая яблоня. – Гуннар вернулся, взял его за руку, потащил к берегу и показал на какой-то куст. – А вот это? Теперь уже и не поймешь. Крыжовник. И что все это, по-твоему, значит?

– Заброшенный сад.

– Догадался, молодец. Если копнуть, найдешь остатки фундамента. Я открыл это место несколько лет назад. Здесь никогда никого нет, даже летом… – Он опять поглядел на умирающую яблоню. – А почему? Иногда я приезжаю сюда и думаю – почему? Люди, которые здесь жили, – почему они не остались в таком чудесном месте?

– Бедность, – буркнул Герлоф. Он пытался держаться прямо, унять дрожь и не качаться – но получалось плохо. Его начал пробирать холод. Тонкая сорочка и нижняя рубашка под ней – вот и все, что на нем было.

– Да, бедность… это уж точно – богатыми они не были. Скорее всего, сели на пароход и эмигрировали куда-нибудь… как Нильс Кант и еще тысячи. С Эланда очень многие уехали. Но я не про то… уехали и уехали. А главное вот что: никто, ни один человек не разглядел, какие возможности таит ваш остров. Олухи. Или как?

Герлоф согласно кивнул. Пусть несет, что хочет.

– Или как, – сказал он. – Я хочу в машину.

– Заперто, – ухмыльнулся Гуннар.

– Я замерзну насмерть.

– Тогда иди домой в Марнес. – Юнгер показал на каменную изгородь. – Там есть прогал, а за ним тропинка, мимо заброшенной танцплощадки. Тут всего-то пара километров, если по прямой… Если бы ты, скажем, был птичкой. А так-то, конечно, побольше.

Герлоф с трудом удерживал равновесие под порывами ветра. Но сейчас ему было на это наплевать.

– Об этом знаю только я, Гуннар.

Юнгер молча смотрел на него.

– Я тебе уже говорил… до меня только сейчас, в автобусе, дошло, что это именно ты стоишь за спиной у Мартина.

– Эрнст тоже размахивал этим снимком, – пожал плечами Гуннар. – Он много чем размахивал – старые купчие, и все такое прочее… Меня так легко не испугаешь.

– Он меня опередил, – вяло подтвердил Герлоф. – Я-то думал, Эрнст мне все рассказывает, а как оказалось, нет. Не все.

– Конечно, не все, – рассмеялся Гуннар, – потому что его каменоломня интересовала. Он хотел ее у меня купить за символическую сумму… а в обмен помалкивать про мои с Верой земельные сделки.

– Не так уж много он хотел.

– Не скажи, Герлоф, не скажи. Сейчас, может, эта каменоломня гроша ломаного не стоит, а в будущем… Скажем, казино в гротах и пещерах… неплохо, а? Или как? Так что я отказался. И вообще, если вы, старые дураки, думаете, что кого-то еще интересует эта древняя история, то вы глубоко ошибаетесь.

– Тебя-то она интересует, Гуннар. Иначе бы ты меня сюда не привез.

– В какой-то степени… зачем мне выжившие из ума пенсионеры, которые болтают на всех углах невесть что? У меня на Лонгвик большие планы, сейчас в строительной комиссии лежит большой проект. Предстоят серьезные инвестиции. Шестьдесят участков на продажу в ближайшие полгода… ты хоть соображаешь, что это за деньги?

Герлоф кивнул – очень даже соображаю.

– Я тебе уже сказал – никто, кроме меня, не знает. Ни Йон, ни дочь.

– Это очень благородно с твоей стороны, Герлоф, – все взять на себя, – спокойно, даже добродушно улыбнулся Юнгер. – И знаешь, я тебе верю.

– А Веру Кант ты тоже прикончил?

– Да ты что? Она с лестницы свалилась и сломала шею. Я так слышал. Я вообще никогда никого не убивал.

– Ты убил Эрнста Адольфссона.

– Нет… Мы поспорили – это да. Потом спор перешел в ссору.