Мертвая зыбь (др. перевод)

Места ему были знакомы – восточное побережье к югу от Марнеса. Гуннар вел машину по широкой, примерно полуметровой высоты, насыпи – все, что осталось от железной дороги. Рельсы и шпалы сняли и увезли, а насыпь осталась.

Он посмотрел на часы – уже почти пять.

– Все, Гуннар, мне надо возвращаться, а то меня там начнут с собаками искать.

Юнгер кивнул.

– Очень может быть… Но здесь-то они тебя искать не станут. Или как?

Угроза была настолько явной, что Герлоф схватился за ручку и попытался открыть дверь. Скорость была невелика, он мог бы попробовать вывалиться из машины без больших повреждений и как-то добраться до большой дороги, может быть, даже до темноты. Но дверца не открывалась. Юнгер каким-то образом запер ее изнутри. Опять эта чертова электроника.

– Гуннар, выпусти меня немедленно, – попробовал сказать Герлоф капитанским голосом – был же он когда-то капитаном.

– Скоро выпущу, – кивнул Юнгер.

Когда-то прогал в каменной изгороди был закрыт железной решеткой, чтобы скот не убегал в альвар, но сейчас она валялась на земле, ржавая и искореженная. «Ягуар» медленно переполз через решетку – и сразу показалось море. Серое, холодное море, сливающееся на горизонте с сумеречным небом.

– Как это понимать, Гуннар?

– Признаться честно, я ничего такого не планировал. Ехал за автобусом из Боргхольма, а ты вдруг сошел у поворота. Обогнул Стенвик с севера и подобрал тебя на дороге, вот и вся хитрость. – Гуннар помедлил. – Что ты делал сегодня у Мартина Мальма, Герлоф?

Вот так. Разоблачен.

– У Мартина? – переспросил он, чтобы выиграть время. – То есть как – что я там делал?

– Ты и Йон Хагман. Ты вошел в дом, а Йон ждал тебя в машине. Или как?

– А, ты про это… Поболтали немного. Почему бы не поболтать двум старым морякам? Не повспоминать прошлое? А тебе-то откуда это известно?

– Пока вы вспоминали прошлое, мне на мобильник позвонила Анн-Бритт. Что-то ей не нравится, что к ее мужу зачастили старые моряки… сначала Эрнст Адольфссон, теперь ты. Причем второй раз. Забегались.

– Значит, вы с Анн-Бритт приятели…

– Собственно, приятели мы не с ней, а с Мартином. И даже не приятели, а… как бы это сказать… компаньоны. Партнеры. Но он сейчас, как ты понимаешь, пустое место, и делами фирмы занимается Анн-Бритт. И с кем же ей посоветоваться, как не со мной? Или как?

Герлоф откинулся на сиденье. Притворяться не было смысла.

– Компаньоны, понятно… И ведь давно уже? С пятидесятых, я думаю…

Он сунул руку в портфель и достал книгу. И она опять сама открылась на нужной странице.

– Я показал этот снимок Мартину… И сам смотрел на него сто раз, пока до меня не дошло…

– Вот как? – Гуннар свернул к небольшой рощице. До моря оставалось не больше ста метров. – И что же до тебя дошло?

– Два человека, крупный фабрикант Август Кант и владелец небольшой грузовой баржи Мартин Мальм, стоят на пирсе в Рамнебю. За ними – группа молодых рабочих с лесопилки. И смотри-ка, Август дружески положил руку на плечо Мартина. Идиллические отношения. Но ведь это рука не Августа. Это рука человека, который стоит за спиной у Мартина. И заметил я это только полчаса назад, в автобусе.

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – насмешливо сказал Гуннар. – Я не переврал поговорку?

Заросший пустырь, а за ним – каменистый берег с островками песка. Дождь не прекращался.

– А рабочего, который стоит за спиной у Мартина, зовут Гуннар Юханссон. Вернее, звали. Потом он сменил фамилию. – Герлоф решил, что ему нечего терять, и передразнил постоянную присказку Гуннара: – Или как?

– Не совсем. Я тогда был уже не рабочим, а бригадиром. А насчет фамилии – так и есть. Я стал Юнгером, когда переехал на Эланд.

Он остановил машину, повернул ключ зажигания, и в машине стало неправдоподобно тихо.

– Этот снимок вообще случайно попал в книгу. Это Анн-Бритт… если бы я знал, я бы его выкинул. А так – увидел, когда книга была уже напечатана. Но узнали меня только двое – ты и Эрнст Адольфссон. Эрнст, как оказалось, помнил меня еще по школе…

– Чему тут удивляться? Я и не знал, что он вырос в Рамнебю. Теперь знаю, ему-то было легко тебя опознать, а я тебя никогда и не видел в молодости. Но вот что мне интересно…

Герлоф прекрасно понимал – Юнгер собирается его убить, как убил Эрнста, поэтому продолжал разговор – только чтобы оттянуть неизбежное…

– Мне интересно… значит, ты был бригадиром на лесопилке и наверняка слышал истории про непутевого, мягко говоря, племянника директора. Про Нильса Канта. И тебе пришла в голову мысль…

– Я с ним встречался, – прервал его Юнгер-Юханссон.

– С кем? С Нильсом?

– С Нильсом, с Нильсом, – покивал Гуннар. – Я начинал подмастерьем, в общем, мальчишкой на побегушках. Пришел на лесопилку сразу после войны. А Нильс как раз бежал с Эланда и, натурально, искал дядю. Прятался в кустах, надеялся, наверное, что тот появится. А тут я подвернулся. Он ко мне – позови, мол, директора Канта. Ну, пошел я к директору, а тот говорит – знать его не хочу. Дал мне пять сотенных – отдай ему и пусть убирается. Я три сотни Нильсу отдал, а пару заначил. – Юнгер улыбнулся воспоминанию. – До конца лета жил, как барин. Тогда это были большие деньги. Или как?

– Да… значит, ты рано понял, что на Нильсе можно заработать, – задумчиво сказал Герлоф, глядя, как быстро покрывается каплями дождя ветровое стекло. Скорее всего, это последний в его жизни дождь.

– Да… но не знал сколько. Понятия не имел. Ну, думал, отхвачу несколько тысяч – пошлют меня за океан, когда все уляжется, привезу Нильса. Предложил Августу… Позже уже, намного позже, когда стал бригадиром. А он говорит – ни в коем случае. Вовсе ему не хотелось, чтобы паршивая овца семейки Кант опять перед глазами маячила.

Он нажал кнопку, и в дверце что-то щелкнуло.

– Теперь открыто. Выходи.

– Но ты не сдавался. – Герлоф посмотрел на Юнгера: – Август отказал, ты пошел к мамаше. А та, конечно, согласилась… – Он подумал секунду и опять добавил: – Или как?

Гуннар вздохнул, словно перед ним был непослушный ребенок.

– Благодаря Вере я узнал по-настоящему этот красивый остров. В первый раз я приехал сюда летом пятьдесят восьмого. Переправился паромом, а потом на поезде. Железная дорога уже в то время на ладан дышала, да и судоходство тоже. Многие считали, что Эланду пришел конец, что остров умирает… Но шли разговоры, что есть планы построить мост на континент. Нормальный мост – уезжай и приезжай, когда хочешь. И люди с материка тоже могут приехать…

– Те, кто побогаче, – уточнил Герлоф.

– Вот именно… а я посмотрел – тут же у вас солнце не такое, как везде, летом освещение… да сюда одних художников понаедет не считано… А пляжи какие! И ни одного туриста. Так что еще до того, как я постучал к Вере в дверь, задолго до того, уже начало кое-что вырисовываться. – Он жалостливо вздохнул. – Бедная Вера… как она страдала без сына! Одинокая, несчастная…

– И очень богатая, – вставил Герлоф.

– Не настолько, как многие считали. Каменоломня уже никому была не нужна, вот-вот закроется, а к семейной лесопилке брат ее и близко не подпускал.