Месть старухи
Шрифт:
Холодок страха закрался в сердце Габриэлы. Голова лихорадочно работала, над решением загадки. Лишь вечером, лёжа в постели, она вдруг вспомнила, что говорила о дочери Хуану. И то вскользь, ничего точного не поясняя. «Даже не сказала имени и места, где она жила! – подумала в смятении. – Но кто-то всё это узнал! Кому-то это понадобилось! Господи! Помоги, огради!»
Габриэла готова была расплакаться, но не допустила этой слабости. И отбросила всякую мысль о причастности Хуана к этому делу. «Зачем это ему понадобилось? Нет! Это не его рук дело! И Эсмеральда не могла такое совершить! Но кто? С какой
***
Сиро и Бласко, приехав в Сан-Хуан, первым делом отыскали дом дона Висенте де Руарте. Подловить Ирию не составило труда. Сиро, как довольно опытный в женских делах человек, предложил ей немного развлечься в хорошей таверне в ближайший выходной день в воскресенье.
– Ты не пожалеешь, крошка! Деньжата у меня есть, а ты только отпросись у хозяйки хотя бы до восьми часов!
Ирия улыбалась серьёзному испанцу, видимо приехавшему из мест, где люди золото черпают лопатой.
В воскресенье Сиро долго обрабатывал служанку, пока она не соблазнилась тремя золотыми и не согласилась выдать секрет хозяйки.
– Ты обещал не выдать меня моей сеньоре, Сиро! – Ирия торопливо одевалась, спеша вернуться домой к сроку. На башне собора пробило уже половину восьмого.
– Успокойся, крошка! Это не в моих интересах! Когда я получу за эту девчонку хороший выкуп, тебя я не забуду. Ты со временем сможешь выкупиться. Я тогда возьму тебя в служанки за хорошую плату! И молчок!
Ирия боязливо улыбнулась и помчалась на крыльях надежды домой.
Встретившись с Бласко, Сиро подробно поведал о встрече со служанкой Габриэлы. Потом, выпив порядочную порцию рома, неожиданно предложил:
– А не послать ли нам всех этих сеньоров подальше, а?
– Ты что задумал, Сиро? Что-то я тебя не пойму.
– Что тут не понять? Мы и сами смогли бы провернуть это дельце. А с него можно заграбастать деньжат больше, чем ты подучишь за год. Сечёшь?
Бласко задумался. Он скрыл от Сиро своё истинное отношение к его предложению, давая повод Сиро думать, что он колеблется.
– Ты хоть представляешь, чем это может обернуться для нас? Наш хозяин, не смотри, что он вроде бы тощ и невзрачен. Он тебе такого не простит.
– Разве обязательно всё ему говорить? Дурень! Мы обтяпаем это дело, а скажем, что она убежала от нас по дороге, или что эта Габриэла её у нас отобрала или опередила. Да мало ли что можно придумать в свою защиту!
– Ты не знаешь сеньору, Сиро!
– А что сеньора? Проглотит, как горький плод – и всё! Кто она нашей сеньоре? Племянница, которой она никогда не видела! Можно и другую девку выкрасть и представить, как Мунталу. Подумаешь, шесть лет! Плёвое дело! Да за три золотых любую можно уговорить продать. Но зачем терять три монеты?
– Я не просто так спросил про сеньору Миру. Она тебя раскусит, как орех!
– Брось ты пугать меня, Бласко! Соглашайся!
– Боязно мне, Сиро. Да и у дона Хуана мне отлично живётся. Не то, что нюхать корабельную вонь, жрать кашу с червями и не мыться по полгода. Здесь я впервые почувствовал, как можно жить, Сиро! Оставь свои затеи!
– Так и будешь всю жизнь пресмыкаться перед сеньором? А можно
и в своё удовольствие пожить! Ха!– Три месяца? А потом ищи гнилой трюм, и опять кабала? Дурак ты Сиро! Я повидал жизнь, и понял, что без надёжной поддержки мы так и будем прозябать в нищете и пьянстве. Сколько таких прошло передо мной! Неделя радости – и год рабства и смертельной опасности! Это не для меня. Лучше я синицу в кулаке зажму, чем журавлём в небе пробавляться!
– Эх! Дурень ты дурень, Бласко! С тобой каши не сваришь! Зря я тебе всё это говорил. Ты хоть не выдашь меня?
– Постараюсь, но больше ко мне с такими разговорами не лезь. Дон Хуан не тот человек, которого можно предать. Он уже теперь достаточно много для меня сделал, чтобы платить ему предательством. Вон Пахо. Бывший раб! А теперь свободный человек с собственным домом и женой. Чем плохо? И мне такое может привалить, а ты о своём! Слушать не хочу!
– А что ты говорил о нашей сеньоре? Я не понял.
– Ничего. Пустое. Просто жалко девчонку будет. Она хорошая бабёнка. Я с нею много пережил, и никогда она меня не унизила или обидела. Понимает, что и я человек!
– Да уж! Повезло девке! – Сиро завистливо сплюнул.
– А я рад за неё! Пусть пользуется жизнью! Сирота ведь. Но шутить бы с нею я не стал. И тебе не советую, Сиро.
– Ладно! Забудь. Я вроде пошутил. Да и ты меня убедил. Когда похищение устроим? Или подождём малость?
– Разведать всё надо бы. И как мы её повезём? Не верхом же.
– Придётся двуколку покупать, – Сиро недовольно поморщился.
– Сеньора всё оплатит, Сиро. Она не скупая. Договоримся так. Посмотрим, где она обретается, прикинем. Купим двуколку с мулом и тогда организуем остальное. Хорошо бы всё провернуть незаметно. Подумай-ка, как это устроить.
– Думаю, что заманить девчонку чем-нибудь не составит труда. Но я завтра додумаю все мелочи. А ты покупай транспорт и припасы на дорогу. Да про ром не забудь. Дорога дальняя.
Ранним утром они вышли на разведку. Бласко тут же поинтересовался:
– Как проведём похищение? Ты продумал?
– План простой. За реал подговорим одного из мальчишек заманить девчонку подальше от дома. На пустыре достаточно таких мест. Нападём и посадим в ящик и были таковы. Что скажешь?
– Похоже, что сработает. К вечеру я добуду транспорт. Постарайся, чтобы тебя не признал тот пацан.
– Отлично придумано, Бласко! Я об этом не подумал! Сделаю!
Место у пустыря они нашли не без труда. Сели под деревцо с бутылкой и стали наблюдать за хибарой семьи, где жила Мунтала.
– Вот и все дела! – тихо воскликнул Сиро, кивая на хижину. – Девку мы опознали. Несколько раз слышали, как её кличут. Теперь остался пацан. Но это завтра. Можно отправляться домой.
– Да. Мне спешить надо с транспортом, – Бласко поднялся. – Пошли, Сиро.
Ранним утром, как и вчера, друзья-похитители договорились встретиться на пустыре, шагах в двухстах от хижины.
– Ты занимаешься пацаном, а я подъеду с двуколкой и припасами, – Бласко с настороженностью во взгляде посмотрел на Сиро. У того лицо было необычным. Усы и бороду он грубо выкрасил в рыжеватый цвет. Напялил на голову широкополую старую шляпу, босые ноги в грязи с короткими старыми штанами.