Место третьего

— Ладно. Итак, место. Давай у реки на моей стороне. Встретимся возле моста.

— Хорошо, я передам им.

И опять повисает тишина. Ну что, вроде как до свидания? Тогда почему он не прощается? А я почему?

— Соби, — говорю я, когда пауза уже не просто затягивается, а превращается в обоюдное молчание.

— Да, Сэймей.

— Приди на место раньше.

— Конечно, Сэймей.

— Пока.

Не дожидаясь, пока он скажет ещё хоть слово, торопливо захлопываю телефон, словно могу передумать, и прячу в карман. Сажусь на стул, глубоко вздохнув, вытягиваю ноги, готовясь скучать ещё полчаса. Но тут мобильный жужжит один раз и вновь отправляется в спячку.

Ну что, что он мне ещё хочет сообщить такого важного, что нельзя отложить до встречи, но не настолько серьёзного, чтобы звонить?

Вынув телефон, раскрываю крышку… и пальцы вздрагивают.

«Я не успел попрощаться... До встречи».

Это такой всеобщий закон подлости. Спешишь куда-то — не можешь найти ключи, направляешься при параде на важную встречу — окатит грязью проезжающая машина, идёшь на поединок, пытаясь настроиться на нужный лад, — за минуту набегут тучи, и грянет дождь. А ото всех цивилизованных мест, где бы мог достать зонт, я уже слишком далеко. Выбранная для битвы локация — почти пустырь, вдоль берега реки тянутся заводы и предприятия, где в этот час ни души, кроме какого-нибудь сторожа. Так что остаётся только поднять ворот куртки повыше, чтобы капли не кололи шею, и ускорить шаг.

Пока иду, прокручиваю в мыслях тот поединок Соби с Lightless, вспоминаю, чем бил Боец, использовала ли ментальные атаки Жертва. Но пока не нахожу ничего, что оказалось бы нам полезным. Да и сосредоточиться как следует не получается: из головы никак не выходит разговор, который состоялся у меня с Сяхоу-сенсеем после Рицкиного сеанса.

Спровадив Рицку в коридор, сенсей мило предложил мне чаю, а когда я отказался, градус его радушия ощутимо понизился. Усадив в кресло и нависнув надо мной, он принялся пространно рассуждать о том, как нелегко приходится детям, чьи семьи рушатся буквально на глазах. На этом моменте мне стало безумно любопытно, откуда у этого златозубого шарлатана такие мрачные сведения. Что мог рассказать ему Рицка? Или — незамедлительно пришла неприятная догадка — что мог рассказать ему Рицка такого, о чём не знаю даже я? Быть может, дело во мне? Вдруг это я чего-то не вижу или не знаю? Домой я вернулся совсем недавно, а мой кот жил бок о бок с родителями четыре года. Если учесть склонность мамы втягивать в семейные разборки нас с ним и посвящать в такие частности, о которых нормальным детям знать не положено… Тут я впервые задумался над тем, что, возможно, не так уж неправа была мама, потащив Рицку именно к психологу.

А сенсей всё говорил и говорил… О родительских ссорах, о проблемах и скандалах, свидетелями которых нередко становятся дети, о внимании, которого они не получают. И что самое мерзкое, говорил так, будто был уверен, что я в курсе текущей ситуации, как он её обозвал. А я не то что не в курсе — я даже не знал, что у нас в семье существует некая «ситуация».

Когда я вставил в его спич между делом нечто подобное, Сяхоу-сенсей даже удивляться не стал. Просто пожал плечами и сказал, что такие вещи чаще всего бьют по младшим детям, а не по старшим, которые, в силу возраста, предпочитают их игнорировать. Потом настороженно спросил, не лучше ли ему в таком случае обсудить этот вопрос с нашей мамой. Но я его заверил, что, если мы всё-таки согласимся на лечение, заниматься этим буду сам. И наша беседа продолжилась.

Чем дальше говорил сенсей, тем больше у меня крепла уверенность, что я что-то упускаю из виду. Рицку тревожит нечто, о чём я не знаю, потому что он попросту это скрывает. Напоследок сенсей сказал, что проблема есть и корнями уходит именно в размолвки в нашей семье, и уж если родителей не переделать, то необходимо заниматься детьми. Он сказал, что Рицка хорошо идёт на контакт и ему явно требуется тот, с кем можно поговорить. На этом месте у меня хвост в штанине задёргался, но я смолчал. А Сяхоу-сенсей предложил провести несколько пробных сеансов с Рицкой и посмотреть, что получится. Он говорил так уверенно, словно нисколько не сомневался в успехе затеи. И я, поколебавшись, согласился. Ладно, убивать пару часов раз в неделю — это не страшно. Хуже точно не станет, а если Рицке от этого будет легче… я не могу быть против. Тем более что сам сенсей Рицке, кажется, понравился.

На этой неопределённой, но вселяющей надежду ноте мы и простились. Я отвёз Рицку домой, мы поужинали, и я уложил его спать. Из дома выбрался так же, как и в прошлый раз — через дверь, долго возясь с ботинками и гремя ключами. Родителей на кухне не было, а специально идти к ним и докладываться я не стал. Меня не спросили ни о чём тогда, вряд ли спросят теперь.

К мосту не бегу сломя голову — всё равно уже вымок до нитки, торопиться некуда. Зайдя под навес, отряхиваюсь, приглаживаю волосы, чтобы не лезли в глаза. Соби, конечно, уже тут. Вопреки обыкновению, не курит, а стоит, прислонившись к стене и спрятав руки в карманах. Кажется, даже уже обсохнуть минимально успел.

— Здравствуй, Сэймей.

— Здоровались, — буркаю я, вглядываясь во мрак, рябящий от пелены дождя. — Где наши противники?

— Пока не пришли. Ещё рано.

— Минами говорил, что сами они никого не вызывают, а с тобой просто разминаются время от времени.

— Всё меняется, — Соби, вздохнув, упирается затылком в серый камень, выгибая шею.

Я отмечаю, что бинт у него на горле повязан уже куда опрятнее, чем раньше. Говорил же, быстро научится.

— Что случилось, Сэймей? — говорит он, разглядывая арочный свод над головой. — Тебя что-то гложет?

Чувствуешь, да?

Концентрируюсь, чтобы приглушить Связь, которая взволнованно встрепенулась, когда я шагнул под мост. Соби закрывает глаза.

— Не твоё дело. Твоя задача — выиграть поединок, и всё.

— Я сделаю это для тебя.

— Не сомневаюсь, — фыркаю я, а этот дурак тут же распахивает глаза, чтобы одарить меня своим тёплым благодарным взглядом. — Бинты сними.

Он сводит брови, но послушно отцепляет крючки, чтобы размотать бинты и обнажить горло. Лишь спрятав скомканные ленты в карман, настороженно наклоняет голову.

— Зачем?

— Фокус покажу, — ухмыляюсь я, поворачиваясь к нему всем корпусом.

Я так не делал со времён показательной дуэли. Тогда Связь была совсем свежей, подпитка ей была не нужна. Но в этот раз я должен быть уверен, что моей Силы Агацуме хватит. Ведь два Имени — пусть одно из них пока и не проявилось — как две рации, между которыми существует канал. Если его открыть, то есть активировать Имя, можно спокойно гнать Силу от Жертвы к Бойцу. Некоторым парам активация не требуется, они и так в постоянном контакте друг с другом. Как те же Faithless — Имена задействовали, только когда почуяли, что пахнет жареным. А по-хорошему, такие вещи делаются перед началом поединка. Ну или перед началом начала — лучше я это сделаю в спокойной обстановке, а не под проливным дождём перед носами противников.

Теперь на то, чтобы активировать нить, уходят всего доли секунды. Очень легко представить блестящую крепкую струну, тянущуюся от меня к Бойцу, если он стоит передо мной в пяти шагах. Когда внутренним взором дохожу до самого её конца — горла Соби, — Имя на коже вспыхивает нежно-серебристым буква за буквой, а сам он вздрагивает и, мельком улыбнувшись, тянется к уже потухающей надписи.

Если до этого момента Соби казался мне хмурым и как будто напряжённым, теперь он ощутимо расслабляется. Даже лезет в карман брюк за пачкой сигарет, а я только сейчас замечаю, что на земле пока нет ни одного окурка.

— И что? — спрашиваю я, глядя, как он с удовольствием затягивается.

— Что «что»?

Когда ж он научится понимать меня с полуслова?

— Как?.. — киваю на Имя, вдруг смутившись ни с того ни с сего. Договариваю, уже отведя глаза: — Что ты… чувствуешь?

— Твою Силу, Сэймей.

— А теперь не для протокола, — цежу я сквозь зубы.

Хорошо, что тут темно, свет только от фонарей на мосту падает, а то щёки горят нещадно.

Соби делает затяжку, глядя в землю. Слова подбирает, да. Чтобы и ответить нормально, и чтобы меня ответ устроил.