Место третьего
Шрифт:
— Валите на хрен! — рявкаю я на них, а сам продолжаю тормошить Рицку.
— Пропустите меня! — сквозь толпу пробирается какой-то парень и опускается рядом с нами на колени. — Я врач. Ну… почти. Позвольте, я посмотрю.
— Тут не на что смотреть. Его просто ушатало на аттракционах.
— Он ударялся затылком? У него может быть сотрясение мозга.
Я поднимаю голову, и в глаза сразу бросается эмблема медицинского университета на его пиджаке. Вот только озабоченного студента мне сейчас здесь не хватало!
— Немедленно встаньте и отойдите от нас, — говорю ему
Он хочет что-то сказать, но, поймав мой взгляд, тотчас меняется в лице, хмурится, поднимается на ноги и пятится вниз по лестнице. Не то внушение всё же удалось, не то что-то недоброе в моём взгляде нашёл.
В этот момент Рицка приоткрывает глаза, бессмысленно водит ими по моему лицу и беззвучно шевелит губами.
— Минутку, я сейчас вызову скорую, — заверяет меня кто-то из толпы. — Хотите, пока за водой сбегаю?
— Ничего не нужно, — перехватываю Рицку крепче и одним рывком встаю с лестницы. — Всем спасибо за беспокойство, его просто укачало.
Пока поднимаюсь наверх, какая-то женщина предлагает отвезти нас в больницу, а ещё одна старуха находит у себя таблетки от мигрени, но я ей не отвечаю. По возможности быстро выбираюсь на улицу и подхожу к первому попавшемуся такси. Водитель помогает мне устроиться на заднем сидении, только один раз спрашивает, всё ли в порядке с мальчиком, и, получив аналогичный ответ, что и зеваки в метро, возвращается за руль.
Когда Рицке стало плохо в прошлый раз — для меня это был шок. Я мог только сидеть рядом и ждать, пока он придёт в себя. Но сейчас — это уже не сюрприз. Подспудно я ждал повторения того кошмара, пусть и немного в другом виде. Поэтому всю дорогу до дома я напряжённо думаю, пытаясь сопоставить все симптомы хоть с каким-то мало-мальски знакомым мне заболеванием. Рицка же то отключается, то снова открывает глаза, чтобы слепо поводить по обивке переднего кресла и опять провалиться в никуда. Его голова у меня на коленях почти не двигается. Не двигаются ни руки, ни ноги, только губы продолжают шевелиться, когда он вновь приходит в себя.
— Потерпи, мы уже почти дома, — шепчу я, гладя его по волосам. — Мы скоро приедем.
По крайней мере насчёт одной из причин я могу не волноваться. Что бы с ним ни происходило — к Системе это отношения не имеет. Если бы имело, я был бы с ним рядом в оба приступа. Да и не настолько я неуч, чтобы неосознанно воздействовать на человека и не чувствовать этого. А вот версия с переутомлением пока поднимается на одну из первых позиций в моём личном списке. Не знаю, что случилось в школе, но сегодня Рицка точно истратил весь запас энергии.
Расплатившись с таксистом, вылезаю из машины и торопливо подхожу к дому. Руки заняты, ключей не достать — и я стучу в дверь носком ботинка. Почти сразу же открывает мама и, вскрикнув, зажимает ладонями рот. Игнорируя её визги и вопросы, иду сразу наверх, чтобы раздеть Рицку и уложить в постель. За те пятнадцать минут, что провожу в его спальне, никто из родителей к нам даже не поднимается.
Рицка приходит в себя, только когда я уже подтыкаю ему одеяло. Смотрит на меня, часто моргая и уже совсем
не сонно, ловит за руку ледяными влажными пальцами.— Сэймей… Мы что, дома?
Вздохнув, присаживаюсь на край постели и осторожно чешу его за Ушком.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, только устал. А что случилось?
Помедлив немного, понимаю, что контрольный вопрос озвучить нужно. Хотя и так знаю, какой ответ получу.
— Ты помнишь, как мы ехали домой?
Рицка морщит лоб, постукивает пальцем по моей ладони и виновато прижимает Ушки к голове.
— Я помню… как мы сели в метро. Я, наверное, заснул, да? Ты меня привёз?
— Да, ты заснул, а мне было жалко тебя будить.
Пытаюсь улыбнуться, но выходит только безрадостно растянуть губы.
— Ой, прости. Ты нёс меня, да? Я тяжёлый…
— Нет, ты как пушинка, — наклонившись, целую его в лоб и, пока он не видит, прикрываю глаза. — Маленькая уставшая пушинка. А теперь спи.
Ночник гашу до того, как распрямиться. Надеюсь, Рицка не увидел моего лица…
Он ещё немного возится под одеялом, засовывает руку под подушку и сонно желает спокойной ночи. Когда я выхожу и закрываю дверь в его комнату, он уже ровно и глубоко сопит.
Папа с карандашом, торчащим за ухом, встречает меня внизу лестницы репликой, которая добивает окончательно:
— Сэймей, что происходит? Вы маму напугали.
— Маму напугали?!
— Тихо, угомонись, и не нужно со стеной драться, — он перехватывает мой кулак, которым я собирался вмазать по ней ещё раз. — Давай обойдёмся без истерик.
Глубоко вздохнув, беру его за плечи, сжимаю и заглядываю ему в глаза.
— Отец, нам нужно поговорить. Это очень серьёзно. И ты должен меня выслушать. На этот раз ты меня выслушаешь.
====== Глава 33 ======
Да, выслушал… Человека можно заставить тебя слушать, но нельзя заставить слышать. Отец, конечно же, услышал только то, что захотел. То, что ему было удобнее. А мама, которая появилась на кухне несколькими минутами позже, как всегда не стала перечить. Индифферентность, помноженная на сознательную слепоту, в итоге даёт слишком шаткий результат. Он расплывается, подобно лицам многочисленных врачей, чьи имена за последнюю неделю склеились в единую строчку иероглифов на белоснежных строгих бейджиках.
Выслушав все мои доводы в тот субботний вечер, отец велел отвести Рицку — вместо нормального невропатолога! — к обычному детскому терапевту, который предсказуемо лишь развёл руками и заставил меня опять скушать эту баланду с начинкой из «переутомления» и «нормы для такого возраста». Наверное, он рассчитывал, что, накушавшись, я поблагодарю его и исчезну вместе с Рицкой и проблемой, которую он не в состоянии решить. Но в следующие несколько минут ему пришлось с небывалой скоростью строчить одно направление за другим, в то время как я нависал над его столом, требуя отправить нас к настоящему специалисту, способному блеснуть и своими знаниями, а не только новыми плюшевыми медведями на стеллажах кабинета. Когда мы уходили, у меня при себе были пачка направлений на обследования и препаршивейшее настроение.