Место третьего

Девица оказалась совсем нежной, все мои ментальные атаки приняла чуть ли не с распростёртыми объятиями, несмотря на старания своего Бойца. Защититься не сумела, хотя под конец пыталась. И за следующие два хода Соби наградил её полным комплектом ограничителей.

Наверное, нужно было с самого начала сделать именно так и всерьёз взяться за Жертву. Но такая стратегия опасна, к ней прибегают только в крайних случаях. Пока сражается один Боец, а Жертва только командует, он забирает её Силу порционно, и через какое-то время она начинает восстанавливаться. Плюс и у самого Бойца свой резерв имеется. Но если же ментально атакует Жертва — а особенно, если атака мощная, — запас её Силы расходуется куда быстрее, а пополнить его неоткуда. Поэтому если вражеская Жертва окажется крепкой, ты потратишь Силу в никуда, моментально ослабнешь сам и лишишь Бойца источника. В этом случае исход поединка будет зависеть сугубо от твоей выносливости и способностей твоего Бойца. Потому что одна пропущенная атака для Жертвы без резерва — это почти как пуля в грудь, не закрытую бронежилетом. Как минимум обморок — то есть уже проигрыш. Вот я и берёг свои силы до последнего.

Lightless остановили поединок и победу признали за нами: девчонка хоть и не потеряла сознание, но упала и сама подняться уже не смогла. Мы оставили их зализывать раны, а сами снова отправились под мост. Ну, то есть как отправились? Соби-то шёл, у него из этого поединка не сохранилось ни одного памятного трофея, даже царапины, а я волочился следом, проклиная всё на свете. Рукой, которая повисла плетью, едва Соби выгрузил Систему, старался не шевелить и даже не думать о том, что увижу, сняв куртку. Когда до моста оставалось несколько шагов, я случайно поднял голову и снова увидел этого человека в светлом — похоже, он всё-таки именно на поединок пришёл посмотреть. И радости сей факт ничуть не прибавил.

Зайдя под мост, Соби без промедления снимает пиджак и расстилает прямо на земле. Я аккуратно сажусь, стараясь потише скрипеть зубами. Боль адская. На моей руке точно потоптался кенгуру, переломав к чёртовой матери все тридцать костей — или сколько их там? Соби суетится вокруг меня, предлагает осмотреть повреждения и залечить, но я только огрызаюсь в ответ, а под конец просто приказываю перестать мельтешить перед глазами и оставить меня в покое. Он отходит в противоположную сторону нашего убежища покурить, но сам не сводит с меня глаз. Я же слежу за Lightless.

Дождь немного сбавил обороты, и теперь отсюда мне хорошо видны две фигуры, сидящие на земле. Горо обнимает свою Жертву, растирает её запястья и горло, на котором сомкнулся ошейник, и наконец ставит её на ноги. Пошатываясь, они поднимаются на холм и скрываются из виду.

Вот теперь, когда в нескольких метрах от нас не маячит вражеская пара, можно и поговорить…

Перевожу на Соби хмурый взгляд, который он истолковывает совершенно правильно. Бросив окурок, подходит, опускается рядом на колени и тянется к отвороту моей куртки.

— Подожди, — шиплю я. — Осторожней.

— Не беспокойся, Сэймей. Я буду аккуратен.

Аккуратен он будет… Лучше бы за аккуратностью во время боя следил!

Соби медленно стаскивает куртку с моего правого плеча, помогает мне выбраться из рукава. Потом берётся за манжету левого и тянет на себя. На мне только футболка, так что всё великолепие я увижу сейчас. А смотреть совсем не хочется. И видимо, посмотреть есть на что, потому что, отбросив куртку, Соби растерянно замирает. Я опускаю глаза…

Не думал, что рука «жёлтого» человека может приобретать такой насыщенный синий цвет за каких-то полчаса. Она тёмная. Она синяя и тёмная от самого локтя аж до середины пальцев. Это один огромный синяк во всю мою левую руку! И даже не видно границы оков, будто меня держал один здоровенный нарукавник.

— Агацума…

— Прости.

Это выходит у нас одновременно, после чего мы переглядываемся. Уж не знаю, что сейчас написано на моём лице, но у Соби — пятитомник о чувстве вины и невыполненном долге.

— Сэймей…

Он касается моей руки одними подушечками пальцев, почти неощутимо, но меня простреливает с головы до ног. С трудом сдерживаюсь, чтобы не завыть. Неужели, да неужели нет переломов? Повреждения от оков всегда выглядят внушительно и болят сильнее, чем обычные травмы, но это… Такого я ещё не видел.

— Сэймей, пожалуйста, прости меня. Позволь тебя вылечить. Я…

Он уже тянет ко мне свои длинные загребущие руки, но я умудряюсь быстро перенести вес тела на правый кулак и упереть колено ему в грудь.

— Сядь. Сядь, я сказал!

Соби обречённо садится обратно.

— Тогда я, кажется, тебе чётко сказал, что если мне ещё раз придётся возвращаться домой с заметными повреждениями, я накажу тебя.

Агацума молчит, склонив голову. Только брови подрагивают. Помедлив, он выпрямляется и укладывает руки на колени. Ну просто поза полной покорности, только всё равно косится из-под чёлки на мой синяк.

— Знаешь, — усмехаюсь я через силу: теперь рука мерзко пульсирует, у меня от боли уже капли пота на лбу выступили, — мне больше по душе, когда оковы достаются не мне.

— Я буду чётче атаковать противников, Сэймей. Такого больше не повторится.

— Противников? — наклоняюсь к нему ближе. — Да я, вообще-то, не противников имел в виду. А тебя.

Голову он поднять не решается, а вот глаза принимаются беспокойно бегать по земле. Неужели всё ещё не понял? Мне разжевать?

— Соби, когда я в ограничителях, слабеешь и ты. И посмотри, чем это заканчивается. А тебе к боли не привыкать. Так что отныне ты будешь всеми силами защищать меня от оков. Не можешь заклинаниями, как все нормальные Бойцы, значит, будешь собой. В школе у тебя это неплохо получалось. Хотя от лучшего Бойца за какое-то там грёбаное десятилетие я ожидал немного иных результатов. Ты пропустил три атаки от щенка-недоучки! Ты неоднократно побеждал их в школе! И что? Где всё это?! Где твои хвалёные победы? Или ты только в школе умел быть лучшим? Твой собственный сенсей сто раз нам повторял, что в поединке должны быть какие-то там красота и изящество, иначе он не имеет смысла. И где? Где это?!

— Мы победили, Сэймей, — шепчет Агацума, пока я перевожу дыхание.

— Победили?! Не победили, а опозорились. Мне такая победа не нужна. Такую победу мог принести мне любой Боец, в которого я наугад ткну пальцем. Любой второкурсник! Но не ты. Ты опять ослушался моего приказа. Мне ещё раз нужно повторить, чтобы ты не отвлекался на меня и вообще про меня не думал, когда бьёшься?! Ладно уж, повторю. Повторяю, Соби! Ты меня слышишь?

Он несколько раз поспешно кивает.

— Запрещаю отвлекаться на меня во время битвы. Это приказ!

И для закрепления эффекта бью его по Связи. Совсем слабо бью — он только вздрагивает. На большее меня уже не хватает.

— Да, Сэймей.

— Второй приказ. Защищать меня в бою любым способом, — подумав, добавляю: — Если только он не граничит с безрассудством и не приведёт к твоей гибели без необходимости.

— Да, Сэймей.

Его плечи напрягаются — ждёт ещё одного удара. Но я уже машу на это рукой: мои посылы для него сейчас лишь уколы булавкой, а мне ещё домой как-то идти нужно. Я однозначно должен его наказать, но по-нормальному уже не выйдет. И бить я его не собираюсь. Больше никогда. К счастью, есть и другие способы, которые и для меня затратными не будут, и отпечаток оставят.