Место третьего

Ловлю вдруг давно забытое горько-сладкое ощущение, когда тебе наконец приходится сложить все детские игрушки в коробку и навсегда задвинуть её вглубь кладовки. Их жизнь не заканчивается, когда ты расстаёшься с ними. Просто ты её больше не увидишь.

— Соби, а помнишь… — неуверенно начинаю я, — ты обещал показать мне волшебство?

— Волшебство?

Его губы изгибаются в ироничной, но печальной улыбке. Однако когда он ловит мой взгляд, в его глазах внезапно появляется такая отчаянная надежда, что я совсем близок к тому, чтобы послать всё к чёртовой матери, отменить, рассказать… и остаться в этой безопасной квартире насовсем.

— Хорошо, Сэймей, я покажу тебе волшебство, — говорит Соби, легко поднимаясь на ноги. — Идём.

Мы выходим на балкон, где прохладный ночной ветер гоняет по полу высохшие листья. Соби облокачивается на перила, глядя вдаль.

— Что ты видишь?

Я вижу россыпь светящихся точек под нами — свет, льющийся из окон низких домов. И бесчисленное множество горящих точек над нами, словно перевёрнутое и очень далёкое отражение Земли. Ещё я вижу мечтательную улыбку Соби, которую не наблюдал так давно. А ещё я знаю, о чём он сейчас думает. О том, что я пришёл к нему не просто так. Что решил наконец исправиться и вернуть всё, как было раньше. Только не знал как, вот и вспомнил про наш давнишний разговор, ещё в школе, и про его обещание.

— Звёзды, — отвечаю я, поднимая голову вверх.

Будто поймав момент, когда я отвлёкся, Соби быстро подходит ко мне сзади и порывисто прижимает к себе. Пальцы сдавливают предплечья, часто вздымающаяся грудь касается моей спины.

— А сейчас? — шепчет он мне в самое ухо.

Всё это настолько резко и неожиданно, что я даже не пытаюсь вырваться или оттолкнуть его. Как зачарованный вглядываюсь в испещрённую яркими точками черноту, пока не перестаю видеть крыши домов боковым зрением. И вдруг чернота начинает медленно опускаться на меня. Волосы на теле встают дыбом, потому что я чувствую мелкие разряды тока, разбегающиеся по коже от тех мест, где лежат пальцы Соби. Ветер усиливается, и в нём появляется запах электричества. Соби дышит всё чаще, его дыхание задевает мочку уха. Я боюсь пошевелиться, потому что ощущаю позади себя источник Силы, настолько мощный, что способен притянуть небо, которое и правда всё быстрее движется к нам.

Звёзды вдруг сходят со своих мест, чтобы закрутиться в огромную спираль и устремиться вниз. Мы как будто стоим в эпицентре мерцающей воронки. Яркие точки хаотично смешиваются, разгоняются, я инстинктивно прижимаюсь к Соби ещё плотнее. Воронка накреняется, летит прямо на меня… и тут выстреливает ярким голубоватым светом, от которого я на миг слепну. А когда открываю глаза…

Над нами кристально-чистое, искристо-белое, как снежный купол, небо. По спускающейся к нам спирали легко порхают тысячи синих бабочек, за которыми тянется след золотой пыльцы. Переливающиеся перламутром крылья еле слышно шелестят, словно мы стоим в древесной чаще.

Эти бабочки… Они точно такие же, как та, что мы выпустили из окна школьной рекреации. Но тогда она была совсем одна. А сейчас…

Так вот как, значит, выглядит наша Сила теперь, Соби? Это… мы?..

Я завороженно смотрю вверх, пока глаза не начинают болеть от яркого света. Потом вяло пытаюсь высвободиться, но Соби размыкает пальцы лишь для того, чтобы развернуть меня и снова сжать мои предплечья. Я потерял способность протестовать. Мы стоим вплотную друг к другу, и он смотрит мне прямо в глаза так долго, как никогда раньше. Его лицо совсем близко, и теперь я чувствую его дыхание на своих губах. Меня накрывает его огромная, всепоглощающая Сила. Она абсолютна. Сливаясь с моей, она становится совершенной. Я лишь сейчас… лишь сейчас осознаю, что такое идеал.

Белизна сначала тускнеет, а потом плавно превращается в чёрное ночное небо. Бабочки устремляются вверх, снова становясь неподвижными звёздами. А я всё ещё стою, наполненный светом и оглушённый, сжатый в сильных руках.

У Соби так расползлись зрачки, что глаза кажутся чёрными. Его пальцы дрожат от болезненной опасной жажды. Я вдруг запоздало понимаю, что на мне останутся синяки. А ещё понимаю, что совсем чуть-чуть — и я впервые в жизни потеряю над ним контроль.

Он наклоняется ко мне пугающе близко, его чёрные голодные зрачки ввинчиваются в мои, лишая контроля даже над собственным телом.

— Сэймей… — шепчет он срывающимся голосом.

— Пусти!

Я резко отшатываюсь назад, он разжимает пальцы. По инерции прохожу ещё несколько шагов, пока не упираюсь спиной в стеклянную дверь. Наконец оказавшись на безопасном расстоянии, глубоко вздыхаю, прогоняя остаток морока.

Соби тоже приходит в себя, трёт ладонью глаза и, кажется, сам пребывает в лёгком смятении. Когда он поворачивается ко мне, собираясь ещё что-то сказать, в кармане вибрирует телефон. Я быстро захожу в квартиру и задвигаю за собой балконную дверь.

— Слушаю.

— Почему так долго? Эй, ты там что, дрочишь, что ли?

— Не суди по себе.

— Да ну? А я вот только что.

— Чёрт, Нисей, что за гадость?!

— Спокойно, Жертва моя, всего лишь хотел сказать, что у Хидео всё готово. Тебе лучше бы поторопиться.

— Ты получил моё поручение?

— А кому ты поручил получение?

От злости я выдыхаю сквозь стиснутые зубы.

— Ладно, — смеётся Нисей. — Твой Хироши мне всё передал. И это тоже готово. Все ждут только тебя.

— Приду, когда тут закончу.

— Понял. Ну, времени для того, чтобы кончить, у тебя ещё немного есть, — хмыкает он и вешает трубку.

Спрятав телефон, несколько секунд смотрю на Соби, который сгорбился у перил за стеклянной дверью и курит, часто затягиваясь. Почувствовав мой взгляд, он тут же выбрасывает сигарету и заходит внутрь.

— Проводи меня, — бросаю я, заметив, что он снова собирается заговорить.

Если Соби и удивлён внезапной, столь редкой просьбой, то смущение от минутной слабости перевешивает. Он торопливо, и оттого неловко, надевает пальто, не поднимая головы, но я всё равно вижу так и не сошедший со щёк румянец. Он старается держаться на расстоянии, пропуская меня вперёд и на ходу заматывая шарф.

Спустившись по лестнице, я перехожу на другую сторону дороги, минуя остановку. От дома Соби до моего около часа пешком, но он не выказывает удивления, как будто знал, что на автобусе я ехать не захочу.

Первые полчаса мы идём молча: я чуть впереди, спрятав руки в карманы и стараясь не сбиваться с темпа, Соби — привычно отставая на несколько шагов. За это время его зажигалка успевает чиркнуть три раза.

Почему сейчас, Соби? Почему именно сейчас ты показал мне то, о чём я старался не думать последние месяцы? Только лишь выполняя мою просьбу показать волшебство? Или что-то предчувствуя и силясь удержать меня?

Внезапно накрывает паника. Мерзкий страх просыпается внутри, разворачивая щупальца и впиваясь ими в солнечное сплетение. Только теперь я отчётливо и в полной мере осознаю, что собираюсь сделать. Осознаю, что на долгое, очень долгое время останусь без Соби. В то же время понимаю, что «без Соби» — не значит «один». У меня будет Нисей. Верный, лёгкий и понятный Нисей, которым я прекрасно обходился в последнее время. Но мысль эта почему-то не успокаивает. Потому что… «не один» и «с Соби» — никогда не станут синонимами.