Между нами ничего не было

Кто бы что ни говорил о нем, да и чтобы я сама о нем не думала…в этот момент Эмиль поступает правильно. И это хорошо, конечно, но с другой стороны…просто отвратительно. Душит слишком сильно.

Ведь я снова вспоминаю, за что так сильно его…нет, тихо. Не сейчас. Никогда...

«Все спокойно»

Эмиль

Это какой-то пиздец.

Конечно, я знал, что теплого приема мне не видать как своих ушей, но чтобы настолько?! Нет, к такому меня жизнь уж точно не готовила.

Мы сидим на кухне в абсолютной, оглушающей тишине. Редко постукивают приборы. Кира рядом напряженная, как гитарная струна у криворукого, ничего не смыслящего в музыкальных инструментах меня. Ну, из того периода, когда я решил, что было бы прикольно лабать на гитаре, как Джими Хендрикс. То есть, лет в пятнадцать. Как раз тогда уже хотелось девчонок, но им совершенно точно не хотелось меня, надо было как-то выкручиваться. Спойлер: не помогло. Выглядел я очень глупо во всех этих пестрых рубашках в попытках подражать тому же Джими Хендриксу, а однажды зафигачил себе струной прямо в морду. Все вокруг думают, даже самые близкие друзья, что мой шрам — это результат неумелой рыбалки, но нет. Ха-ха! Это продукт попыток стать настоящим Казановой и поразить самую красивую девочку в классе — Аньку Шипову. Думаю, не нужно объяснять, что там ничего не срослось, а после больницы мать ликвидировала мою гитару и струны, назвав его оружием локального поражения. Отец только развел руками. Попугая купить он мог (кстати, я потом очень долго жаловался на несправедливость этого мира и родительскую вседозволенность именно ему), но против матери пойти? Это ни за что.

Вздыхаю тихо.

Кира сразу переводит на меня взгляд, и мне хочется сбежать. Все внутри поджимается! Так гневно смотрит, а я снова будто тот самый пятнадцатилетний пацан перед Анькой Шиповой со своей вонючей валентинкой и полным набором последствий гормонального взрыва: прыщами и экспериментами в одежде. Провальными, если что.

Да что ты так смотришь на меня?!

Да-да-да. Я знаю. Знаю, почему она так смотрит, и право на это, конечно же, имеет. Я повел себя глупо.

Наверно.

Нет, с другой стороны, тут взятки гладки, уж извините. Она сама пугала меня абортом! Знала, куда бить, и била без всякой пощады, сучка такая, а теперь зыркает.

Прищуриваюсь, отвечаю на ее взгляд, но первым сдаюсь и снова утыкаюсь мордой в тарелку.

Когда получил ее сообщение, я как раз был у Мадины и разбирался со своим разводом. Она обещала сделать все возможное, чтобы провернуть это за пару дней, и я только немного расслабился, как на те. Распишитесь. Бам!

«Я уехяля. Ни писи, ни зьвони, ни иси»

Да пошла ты на хрен! Сорвался, как чокнутый.

Мадина пыталась меня остановить, вразумить. Она даже бросала фразы из разряда: Кира-не-такая! Она ждет трамвая, ага, блядь! Я ее не послушал, вырвался, прыгнул в тачку и втопил, молясь лишь о том, чтобы успеть.

Признаю. Где-то на середине пути меня тоже покусывали мысли, что я веду себя, как гребаный истерик. Может быть, надо притормозить? А лучше повернуть обратно и дать ей немного времени? Пространства? Я же тоже, как снег на голову: ты станешь моей женой и точка! Точка-то точка, но…

Нет.

Нет-нет-нет.

Остановиться и повернуть обратно — не вариант. Я буквально физически чувствовал, что должен быть рядом с ней. Никаких вариантов. Никаких компромиссов. Никаких «а может быть». Должен и точка!

Ну, и вот теперь я тут.

Ее мать с остервенением режет мясо. Ее брат старается не отсвечивать. Его жена бросает какие-то слишком уж выразительные взгляды в сторону Киры, от которых она каждый раз краснеет. А ее дед…это полный пиздец. Правда.

Когда он зашел в дом, я на мгновение потерялся. Кира рассказывала, что ее дедушка выглядит очень хорошо. Что он спортивный, ведет активный образ жизни, а еще работает лесником. Но! Я не ожидал увидеть…вот такого человека.

Огромный мужик под два метра ростом. Весь седой, но при этом фору даст любому молодому — гарантирую. Руки, как две, прости-господи, базуки. И лицо хмурое.

Нет, я не испугался (хотя немного все же да, чего уж там?), просто не ожидал. Но вы сами посудите. Перед ним стоит огромная тарелка с мясом, и такое ощущение, что его не в магазине купили, а он его голыми руками добыл буквально только что! Единственное хорошее во всей этой мизансцене — это мелкая. Так понимаю, Алена — племянница Киры, дочка ее брата и той самой дерзкой Карины. Она залетела в дом подобно тайфуну, сразу накинулась на Киру с объятиями. Визжала, пищала, потом стала рассказывать про свои новости. Не дала ей ответить и начала расспрашивать про нее.

Это было красиво.

Правда.

Я знал, что у них с Кирой очень прочные отношения, но…знать и видеть — это вещи разные. Такой контраст…когда Кристина привозила меня в свою семью, там все иначе было. У нее тоже есть двоюродная сестра, но с ней они почти не общаются. С ее детьми она встречается «постольку-поскольку» и исключительно на праздники. Да и вообще…несмотря на всю гнетущую обстановку и дико разряженный воздух, я чувствую, что эта семья отличается. У них очень прочная, сильная связь. Друг за друга порвут. Конечно, я уже получил тому подтверждение в виде угроз любимым ружьем прямо в морду, только…и без них ты это чувствуешь.

Тут на стенах фотографии их жизни. Тут тепло. Хорошо. Здесь — это дом, а не его подобие…

Поднимаю глаза, когда чувствую на себе взгляд, и сразу же сталкиваюсь им с бабушкой. Она, как царица, сидит напротив, рядом с мужем. Он во главе стола, но сразу чувствуется, что он ради нее все.

И я вспоминаю родителей…

У них то же самое.

Черт, безумно захотелось им позвонить…

– Эмиль, так что же ваши планы действительно настолько серьезные?
– спрашивает она.

Кстати, что касается нее. Она является еще одним светлым пятном, которое…не приняло меня, конечно, это я тоже чувствую, конечно же, но она хотя бы с ходу не рубит. Готова присмотреться — это уже хорошо.

Открываю рот, чтобы ответить что-то вразумительное, но меня перебивает Кира.

– Бабуль, пожалуйста…

– Что ты меня затыкаешь? Дай поговорить с зятьком.

Кира шумно выдыхает и прикладывает ладонь ко лбу. Потом издает глухой смешок.

– Это какой-то абсурд… мы еще ничего не обсудили между собой, а вы уже напали.

– Да кто ж напал? Успокойся. Мы не покусаем твоего Эмиля.

Чувствую, как краснею.

Неловко — ад. Нет, все-таки Мадина была права, не надо было мне так резко врываться. Знал же, что кончится не очень. Ну, если вспомнить все то, что Кира рассказывала про свою маму.

Она, кстати, криво ухмыляется, не поднимая глаз, и вонзает вилку в кусок мяса…а как будто бы мне в горло.

Сука-а-а-а…

– Так, ладно, - говорит Кира, а потом встает, - Уже поздно.

– Еще только восемь!

– Уже поздно, - добавляет голосу нажима, перебивая Карину, - Эмиль сегодня рано встал, у него было подписание важного контракта.

Херь собачья, но ладно. Я смотрю на Киру, которая на меня ноль внимания. Она улыбается и кивает.

– Потом он поехал сюда и…устал. Если честно, то я тоже. Мы пойдем наверх.