Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 1. Часть 1. Крупицы прошлого. Часть 2. В плавильном котле Америки
Шрифт:
Мы возмутились: «А немецкие знали?».
– Да! – последовал ответ.
Решить такой спор без драки было невозможно, и мы подрались: трое русских против троих немцев.
Другой немецкий студент, очень серьезный и культурный на первый взгляд, так прокомментировал снятие Хрущева в октябре 1964 года: «Все-таки рабская вы, русские, нация!». На сей раз я в драку не полез, но обиду затаил. «Как же так, – думал я, – немцы подчинились этому извергу Гитлеру и еще имеют наглость называть рабами нас!»
Впрочем, и советские студенты не раз отпускали циничные замечания в адрес СССР и советских властей. Скептически воспринимались любые программы и планы, исходившие от ЦК КПСС и правительства. По поводу инициированной
На лекциях профессора получали из зала записки: «А где гарантии, что власти не вернутся к репрессиям сталинского типа? Ведь антидемократическая суть режима не изменилась!».
Пока лекторы рассказывали о нынешних и грядущих успехах советской экономики, аудитория жила своей жизнью: кто-то играл с соседом в «морской бой», рядом вслух зубрили английские слова, спорили, кто красивее – Мэрилин Монро или Джина Лоллобриджида. Интерес просыпался, если профессор с горечью сообщал, что бич советской внешней торговли – сырьевая структура ее экспорта (увы, сейчас, пятьдесят лет спустя, бич все тот же). Или когда объяснял, какой вред нанес Сталин советской науке, устроив гонения на генетику, кибернетику, бионику и многие другие важнейшие отрасли знаний. Выходя с такой лекции, кто-то громко заявил: «Все-таки мы – страна дураков!». Возражений не раздалось.
В дискуссиях за бутылкой водки или коньяка (который стоил ненамного дороже водки) студенты сходились во мнении: наша страна всегда отставала от Запада, а сейчас это отставание усугубилось. Не знали мы, что в то самое время американцы переживали из-за космических успехов СССР и преимуществ советской системы образования.
Главной заботой мгимовцев, впрочем, были не теоретические рассуждения, а подготовка к загранработе. Предел мечтания – отправиться туда по линии МИДа. Если не получится, не возьмут в дипломаты, тогда в качестве внешнеторгового чиновника или разведчика. И всем, конечно, хотелось на Запад. Соединенные Штаты – направление № 1, самое престижное. Лакомые кусочки – Англия, Франция, ФРГ, Италия, ну и остальная Западная Европа. Блатные с удовольствием устремлялись во враждебные СССР империалистические страны. Жить и работать там было не только почетнее, но интереснее и приятнее. Да и большая карьера делалась на Западе, прежде всего в США.
…Возвращаюсь к дневнику Евгения Павловича. Целую неделю после свадьбы мои и Наташины родители проводили время вместе с нами – ужинаем на Кутузовском, едем в гости к нашим родственникам Поповым. 22 марта мои папа и мама улетают к себе в Сочи. После их отъезда общаемся с Ниной Антоновной и Евгением Павловичем. Устраиваем им ужин в своей комнате, совершаем поездку в Куровское, на день рождения Екатерины Марковны, приемной мамы Евгения Павловича. Отвезли туда сервиз за 5 руб. и 20 руб. наличными. В ответ получили пироги, сало, компоты.
А 24 апреля тесть взял авиабилеты себе и теще в Сочи – их пригласили мои родители. 27 апреля мы и наш однокашник В. Лопухинский обедали у Корсаковых, затем Наташа и я отбыли в Сочи, вслед за нами, 1 мая, улетели Корсаковы. Нина Антоновна вернулась в Москву 5 мая, а мы с Наташей и Евгением Павловичем – 11 мая.
Отдых получился отменным. Мы ездили в Красную Поляну по узкой извилистой дороге, проложенной в скалах над обрывами. Любовались сказочно красивыми пейзажами. Посетили санаторий Министерства обороны, расположенный на самой высокой вершине, обедали в домике пасечника. Гуляли по лесам, берегам горной речки. Слушали западную музыку, привезенную нами из Москвы. Мой папа шутил: «Такое впечатление,
что музыка записана задом наперед».Вернулись в Сочи, и тут пришло сообщение, что на отдых прибывают друзья моих родителей – директор Ленинградского бумажного комбината Печко с супругой. Оказалось, что Натулин папа тоже знаком с Печко. Решили ленинградцев разыграть. Мы с моим папой встретили чету Печко у трапа самолета в адлеровском аэропорту, повели к машине. Навстречу Евгений Павлович. Приветствует директора. Лобызаются. Спрашивают друг друга, какими судьбами оказались в Адлере. «Узнав», что Печко встречают сочинцы, Евгений Павлович просит и его подбросить до города.
Еле впихиваемся в «Волгу» и движемся в сторону Сочи. Евгений Павлович ведет себя нарочито развязно, набивается к нам в гости. Печко ошарашен, пытается сдерживать своего знакомого, предлагает ему выйти где-нибудь в центре Сочи. Но Евгений Павлович остается в машине до самого конца и вместе со всеми направляется к нам в квартиру. Печко начинает злиться, ему страшно неудобно за поведение товарища из Москвы.
И лишь войдя в квартиру, мы признаемся, что пошутили. Знакомим супругов Печко с Натулей и Ниной Антоновной. Вся компания дружно смеется. Веселились и дальше, а потом вернулись в Москву, продолжили свивать свое скромное семейное гнездышко. Наташенька возобновила учебу, начала сбор материалов для диплома. Тему выбрала очень сложную – «Роль советско-корейских экономических связей в развитии народного хозяйства КНДР». Материалы по этой теме почти отсутствовали.
Денег у нас было в обрез, хотя и получали повышенную стипендию. Спасала помощь со стороны родителей. Мои папа и мама регулярно присылали посылки – с сухой колбасой, мандаринами, черной и красной икрой, армянским коньяком, хурмой и прочей вкуснятиной. Наташины папа и мама, в свою очередь, добывали для нас деликатесы. И все равно, когда в нашей комнате собирались институтские друзья (а происходило это частенько), еды и особенно спиртного не хватало.
Позднее, когда мы стали гораздо зажиточнее и имели под рукой массу хороших напитков, со смехом сетовали: «Когда, мол, хотелось и моглось выпить, ничего не было, а сейчас все есть, только теперь и не хочется, и не можется». Такая вот диалектика жизни.
Сразу после женитьбы вернулся на повестку дня вопрос о моем отъезде на стажировку в Сингапур. Сейчас, когда Наташеньки уже нет и моя жизнь на излете, я поражаюсь тому, что решился тогда на столь длительную разлуку (целый год!) со своей юной женой. Если можно было бы начать жизнь заново, я ни за что на свете не пожертвовал бы годом семейного счастья ради какого-то Сингапура!
Но тогда казалось, что это так важно – и для карьеры, и для получения знаний, и для улучшения материального благосостояния, а значит, для светлого будущего нашей семьи. Да и потом эпоха была иная – люди распихивали окружающих локтями, чтобы съездить на пару дней в убогую Болгарию. А тут Сингапур! Сказочный остров!
Насколько помню, Натуля и ее родители в конце концов смирились с поездкой. Евгений Павлович, будучи в молодости морским капитаном, заходил в Сингапур и говорил, что и я должен там побывать, заложить фундамент будущей карьеры.
Семейная жизнь, как известно, не бывает без шероховатостей. В том числе на первых порах, пока люди притираются друг к другу. Сестра сообщила мне, что Наташина подруга по фамилии Перетрутова насмехалась над тем, как мой папа руководил столом на свадьбе. Произносил, мол, напыщенные тосты. Я, обиженный, подверг девицу критике, Наташа ее защищала. В итоге мы повздорили. Еще один повод – требование жены, чтобы я очистил стены комнаты от мириады открыток с видами разных городов. В более поздние периоды жизни я исполнял пожелания Натули беспрекословно и с истинным удовольствием от того, что делаю ей приятное. А тогда взъерепенился.