Миллион для гения

Теперь его совсем не смущал это маленький обшарпанный офис. Наоборот! Он помнил из своей далекой юности, как точно в таких же подвалах рождались маленькие театры в его старой любимой Москве. Собирались актеры и режиссеры, просто талантливые люди и превращали эти заброшенные помещения в настоящие театры, где по вечерам набивалось много народу, чтобы посмотреть спектакль. Это была целая эпоха, десять или двадцать лет сотни таких маленьких театров несли радость людям. И было все равно, какие там стены, какие им платят деньги. Главное Театр! А для кого-то главным было выходить каждый вечер на подмостки и творить!

Потом все исчезло. Было стерто. Все было сметено временем. А время сдало эти подвалы в аренду под склады… А тут этот удивительный человек и его подвал! Он пришел по адресу!

Он очнулся от своих мыслей и услышал голос этого человека, который спокойно и вкрадчиво что-то говорил, обволакивая, притягивая к себе. Этот голос внушал абсолютное доверие, и поэтому, когда Леонидов услышал слово ДОГОВОР, сразу же сказал: – Мне не нужно никакого договора, вполне достаточно, что вас рекомендовал писатель. – И он назвал имя неизвестного ему человека. Знакомого одного знакомого, знакомого его жены.

– Вы уверены? – спросил Тепанов.

– Ну, конечно! – ответил Леонидов. – Главное, что мои книги вам понравились, а ваш друг-писатель заверил, что если Тепанов возьмется, он СДЕЛАЕТ! Для меня этого вполне достаточно!

Тепанов внимательно на него посмотрел, подумал и произнес:

– И все-таки давайте подпишем договор, – сказал это мягко но настойчиво, – для порядка, так сказать.

– Удивительная порядочность, – подумал Леонидов, подписывая не читая. Он готов был выложить ему деньги под честное слово, а тот по собственной инициативе предлагает ему гарантии. Такое сегодня редко встретишь. Впрочем, если человек занимается творчеством, возможны лишь порядочные отношения и не иначе. Он его прекрасно понимал. Сам на его месте поступил бы точно так же.

Тепанов забрал свой экземпляр, отдав Леонидову другой, сказав: – На досуге ознакомьтесь, – и стал пересчитывать деньги. Денег было немного – всего-то несколько пачек тысячных купюр, не долларов, а рублей. Не миллионы! Не доллары! Но тот пунктуально выполнял свою работу. И на мгновение Леонидову показалось, что делает он это как-то стыдливо. – Не привык человек работать с деньгами, – подумал он, вспоминая свой опыт. Он продолжал смотреть на него и поневоле залюбовался. Его пальцы, которые так бережно и даже нежно перебирали презренные бумаги, сейчас напоминали пальцы скрипача – длинные и тонкие.

– Поэт, издатель с руками музыканта! Где сегодня такое увидишь? Робко считает эти бумажки. Потом все потратит на гонорары критикам, на рекламные статьи в платных газетах, на новостных сайтах и ничего не оставит себе! Делает это для удовольствия! Просто из желания помочь! Вот удивительный человек! – подумал он, вспоминая тех людей, с которыми работал долгие годы. Все они умели считать деньги, умели их зарабатывать и делали это уверенно и азартно, а этот считает несколько пачек жалких купюр и чуть не краснеет…

Наконец, подсчет был окончен. Тепанов все-таки покраснел и спрятал их в какую-то коробку (сейфа здесь не было).

– Вы напрасно не стали читать договор, – сказал он, – там я прописал ряд мер, которые мы будем предпринимать для продвижения ваших книг, – произнес он.

– Мы можем просто поговорить об этом, пока я здесь, – возразил Леонидов. Поэт задумался и продолжил:

– Хорошо, давайте поговорим… Сначала мы напечатаем две ваши книги небольшими тиражами – по триста штук… Это входит в стоимость нашего договора.

– Я могу вам отдать свои, – возразил Леонидов, – у меня уже напечатан большой тираж.

– Нет-нет! Мы напечатаем их сами, – спокойно возразил Тепанов. – Мы должны откорректировать, потом отредактировать, изменить дизайн обложек, напечатать и только потом будем распространять.

– Вы будете что-то менять? – нервно спросил Леонидов.

– Успокойтесь, – ответил тот, – я не собираюсь ничего портить, да, и менять там нечего. Книги написаны профессионально, но необходимую корректуру мы все же проведем. Даже Чехова редактировали, – произнес он и посмотрел на стену-иконостас с портретом классика.

Леонидов успокоился и еще раз убедился в том, что не ошибся адресом.

– Я семнадцать лет работаю в издательском деле и сделаю это профессионально, – добавил он. – А потом…

Леонидов замер. Сейчас ему поведают, как будет продвигаться новый бренд под названием “Леонидов” – этот никому неизвестный автор.

– …потом мы будем писать с моими коллегами, известными критиками, рецензии и статьи, будем печатать их в разных газетах и размещать на литературных ресурсах в Интернете. Мы разместим ваше интервью в моём Литературном журнале, который выходит пятитысячным тиражом. Потом… вам дадут одну из премий, – и он посмотрел на стену с классиками. – Те, словно закивали ему оттуда, соглашаясь с таким решением, – и, наконец!… – он замолчал. Леонидов тоже молчал, боясь нарушить эту волнительную тишину каким-нибудь нелепым замечанием. – И, наконец, будем продавать! Я думаю, через четыре месяца мы выйдем на тиражи в пять тысяч экземпляров! Во всяком случае, обеспечим такой спрос! Мы будем работать с крупной книготорговой фирмой, которая держит добрую половину рынка страны. Вас будут читать! Ваши книги будут продаваться во всех крупных магазинах столицы и не только!…

Леонидов был счастлив. Он не смел надеяться на такое. Всего четыре месяца, и тысячи его книг разойдутся по рукам читателей. Его будут покупать! Будут читать! Он снова посмотрел на этого высокого худого человека-поэта-издателя. Тот был в стареньком пиджаке, под которым была какая-то серенькая водолазка, и ему стало неудобно за свой вид. Только сейчас он понял, как несуразно выглядел его костюм от великого Маэстро Кутюрье в этих стенах. Здесь не нужны были ни обложки, ни фантики, ни ленточки, ни прочие аксессуары, превращающие его книги в сувенирную продукцию. Здесь нужны были только рукописи его книг и он сам – такой, какой есть, безо всяких изысков и костюмов…

Они попрощались, и он покинул это странное волшебное помещение, напоминающее келью монаха.

– Все-таки не всегда нужно слушать своего Ангела, особенно, если ты чего-нибудь да стоишь, – подумал он, выходя на улицу, где солнце нещадно резануло его по глазам своим ослепительным зимним светом.

– Выход из подземелья был найден! А он так волновался! – подумал Леонидов напоследок, обходя полукруглое здание Храм. Храм книг.

Пожилая женщина сидела перед телефонным аппаратом и заметно волновалась. На ней был какой-то несуразный праздничный костюм, необычная прическа и макияж, который совсем не скрывал ее морщин и возраста. Видимо, она куда-то собиралась или уже собралась. В место совсем необычное для нее и теперь чувствовала себя неловко и некомфортно. Она сидела, смотрела по сторонам и думала, потом сняла трубку с телефонного аппарата и нервно набрала номер.

– Георгий?... Гоша?... Здравствуй! – тихо произнесла она.

На другом конце провода послышался какой-то шорох, а затем обрадованный голос приветствовал ее.

– Марина Сергеевна! Здравствуйте! Как давно вы не звонили!

Голос Гоши был восторженным и по-детски наивным. Он совсем не напоминал того уставшего изможденного человека, который так часто теперь снимал эту трубку и сразу же нервно клал ее на место. Он давно ни с кем не разговаривал по телефону, хотя ему звонили часто, звонили каждый день. Просто было не с кем поговорить. А тут этот звонок. Звонок из его далекого детства.