Минимальное воздействие. Книга 1

– А что за песня такая? – Майор решил, что может и мерещится ему всё.

– Ты откель такой? – Старик хмуро посмотрел на Владимира. – Песню он не знает.

– Из лазарета только сегодня выпустили. – Бывалый разведчик уже вживался в роль.
– С памятью вот что-то. Тут помню. Тут не помню.
– Показал он рукой на голову.

– Из лазарету? – Старик оживился. – Так это дело отметить надо! Ты как, не пропил ещё царёв подарочек-то? – явно намекая на пять рублей наградных денег от царевны Софьи. Местные нищие раньше вычисляли таких на раз, но уже как месяца три не встречали. Давно перестали выходить из местных лечебниц выздоровевшие солдатики с премией. Кто мог уже вышел. Остальных или закопали, или скоро закопают. Безнадёга в основном осталась на этом свете ещё.

Оглядев ещё раз мужичка с обрубков ног до головы, Владимир счёл его вполне подходящим источником сведений о местной жизни. За отсутствием карманов завёрнутые в тряпки вокруг ног четыре рубля он решил не светить, от греха подальше. Не зная местных цен, он резонно предположил, что его тут сходу всё равно попытаются надуть, так лучше уж взять вот этого безногого и, угостив его, чем тут принято, поспрошать аккуратно. Без ног не убежит.

– Ну так отметим? – майор покрутил в руке рубль. – Где тут ближайшее… - он слегка сбился, чтобы не сказать «кафе». Чёрт его знает, как тут питейное заведение называют.
– ... место, где можно хорошо поесть и горло промочить?

– От это правильно! – старик прям на глазах становился веселее. – Щас ребяток кликну и пойдём. У Никифора в клубе тут на Кузнецком мосту знатные щи дают под водочку. С какой-то подливой заморской. Сам-то я не пробовал, но с тобой за компанию, раз угощаешь, повод-то какой, грех не поесть. За чудесное твоё излечение! – добавил он в конце. И негромко свистнул.

От стайки нищих отделилось два парня лет по пятнадцати. Подбежав к мужичку, они выслушали его указание, подняли и поставили калеку в низкую деревянную тележку на четырёх небольших колёсиках и потянули за верёвку.

– Пошли чтоль, служивый. – И упряжка покатилась вверх по улице. – Недалече тут.

Владимир слегка заколебался, пытаясь оценить статус нищего, распоряжения которого местные так шустро бегут выполнять.

– Да не боись, не обидим. Я и сам полгода как вышел из лазарету. Ножки-то на Перекопе оставил. Еле довезли тогда меня до первопрестольной-то. Спасибо браткам моим. И Господь сохранил. – Калека положил короткую палку, которой отталкивался от мостовой как лыжник, в левую руку и перекрестился.

Майор тоже перекрестился. Сомнения от слов доброго мужичка никуда не делись, но в разведке звания так просто не раздают, потому и по сторонам он следить не перестал.

Дошли до трактира минут за двадцать. Мальцы ловко катили тележку с калекой, объезжая все рытвины и грязь. Пропустили по дороге три явно питейные заведения и упорно двигались дальше. Что же это тут за клуб-то такой? Какая-то местная обдираловка для лохов?

На пороге немаленького такого каменного здания с надписью «Первый Московский клуб» их встретили два амбала.

…

К лету 1688 года заведение Филимона и Никифора заметно расширилось и стало респектабельнее. Будучи в числе первых мест столицы, где стали давать представления «Московские музыканты», трактир быстро стал одним их самых популярных мест отдыха для местной «золотой» молодёжи. Требования к уровню сервиса заметно выросли, и Филимон что называется «поймал волну», и ещё четыре года назад вложился в масштабную перестройку здания. По совету Сашки Меншикова выделил отдельно высокий помост для музыкантов, отделив его от танцпола. Сделал несколько ярусов для столов, обустроил ложи для особо почётных гостей. Расширил зал, на втором этаже добавил приватные комнаты. Пристроил летнюю веранду. Для продажи входных билетов на концерты выделил отдельную пристройку. Пришлось прикупить даже пустырь за трактиром, благо после пожара пятилетней давности и последующих за ним лет смут и боярских войн после восшествия царевны Софьи, то место так никто и не занял. И слава Богу! Не театр, конечно, но и не трактир уже. С подачи того же Сашки, год назад они с братом переименовали «Трактир у Филимона и Никифора» на «Первый Московский клуб». И ценник на стряпню у них там был, пожалуй, самый высокий по Москве. Имидж, как никак!

А две недели назад Никифор упросил Меншикова давать им на день концерта новую повариху. Какую-то дальнюю родственницу Данила у себя приютил, которую Александр случайно встретил недавно в трактире у старого Никанора. Оказалась знатная повариха. Никифор тогда, как раз, с Данилой сидели обсуждали новую Сашкину постановку для концерта в воскресенье, когда в дом ввалилась толпа из сестёр с Сашкой и с какой-то бабой.

Когда Сашка с порога заявил, что встретил родственницу и она будет жить теперь у них, Данила слегка посмурнел. А Никифор быстро свернул все бумаги и умотал домой от греха подальше. Потому как увидел, как вышла встречать гостей Марфа. Ну нафиг, под горячую-то руку ей попадать – себя не беречь!

А Марфа критически оглядела «родственницу», прикинув, видимо, не мамаша ли родная вдруг объявилась у Сашеньки её. А то, как деньга у них пошла, так много «родственничков», о которых и забыли уж все давно, вдруг нарисовались и стали на постой напрашиваться. Может и эта туда же?

На вид пришлой бабе было лет под тридцать. В это время родить в четырнадцать было вполне возможно. И раньше рожали. И потому Марфа упёрла руки в бока и приготовилась давать отпор. За чадушко своё она и прибить ведь может, не отдаст никому!

Но Сашка быстро просёк настроение родителей и выдал уже заранее по дороге заготовленную речь про двоюродную тётку, которая счастливым образом нашлась после стольких лет разлуки.

– Тётка, значит. – И у Марфы это был не вопрос. А скорее угроза. Мать начала краснеть и до взрыва начал тикать обратный отсчёт.

– Мам, - приобнял её Сашка, - ну конечно тётка. И повариха она знатная. Сегодня у Никанора такой стол нам накрыла. Ты же помнишь, сколько мы уже про домашнего повара говорили. Она и для труппы на репетициях готовить будет, и для нас дома тоже. Вот попробуешь и тебе точно понравится, – посыпал он словами, убалтывая раскрасневшуюся Марфу. И взглядом отцу, мол, давай мать успокаивай, а то вишь как разошлась. Один могу не вывезти.

– Ну а что, - спохватился Данила, - Сашенька прав. Хорошего повара нам давно не хватало. Ежели она такова, да и родственница…- тут он запнулся, так как Марфа на этом слове опять встрепенулась, - …ну …вроде, раз сынок так говорит. – Он опять сбился. Вспоминая предыдущие баталии про горе-родственничков-нахлебников, решил добавить напоследок: - А за постой так и из жалования вычитать можно. – И посмотрел на Сашку.

Тот сделал вид, что так оно и изначально им рассматривалось, мол, вот мать, видишь, отец сразу всё понял. Короче все успокоились, и Нину пристроили в отдельной гостевой комнате.

…

Дом, отстроенный Данилой пару лет назад на полившиеся золотым дождём гонорары сыночка за концерты, был действительно не маленький. На вырост делали. До боярских или княжеских хором не дотягивали, но, чтобы не хуже, чем у первостатейных купцов. А то и лучше. Сашка настоял и на тёплом туалете, и на печах с изразцами в каждой комнате. И даже камин заморский сделали в большой зале. Не стыдно было и князей в дом пригласить. А князья и приезжали. Бывало и не раз уже. Особенно с дочками ихними вместе. Те всё с Сашенькой пообщаться желали. Да на именины разные и праздники приглашали к себе уже часто.