Минимальное воздействие. Книга 1

…

Стол для музыкантов накрыли в отдельном кабинете. В трактире у Никанора таких было аж пять, для особо знатных посетителей. Вот в одним из них, самом большом, после концерта как полагается и накрыли для артистов отходной стол. Завели такой обычай давно, и Сашка в своё время весьма этому порадовался, так что Данила включал отвальный ужин после каждого концерта как обязательный пункт договора с трактирщиками.

Повар у Никанора в этот раз расстарался, и, от количества съеденного, народ слегка даже осоловел. В этом трактире недавно начали подавать новые блюда – салаты. Говорили, что Никанор, никак, повара иноземца взял какого-то, вот тот и старается.

Машка, к тому времени успевшая тайком пригубить винца из бокала Таньки, громко крикнула половому, чтобы повара позвал. Мол, такие блюда вкусные, отблагодарить бы надо. Сашка с одобрением повернулся к сестре.

– А ведь и правда, как-то мы забывать стали про то, что люди вокруг нас стараются делать нам приятное, а мы и благодарить их забываем. Где повар тот? Позовите посмотреть хоть на мастера!

В свете недавней очередной беседы про гордыню, после истерики Аньки, на тему «почему им квасу не дали после выступления», посыл Машки был им понят, как правильно воспринятые советы. Молодец девка! Пример правильный подаёт.

В кабинет зашла молодая женщина в белом переднике и косынке на голове. Оглядываясь по сторонам, она, наконец-то, сфокусировала взгляд на Сашке и слегка поклонилась.

– Звали? – она продолжала напряжённо вглядываться в плохо освещённое дорогими свечками помещение. – Не понравилось что-то в еде?

Нина уже приготовилась услышать что-то негативное. Заставить Никанора ввести в меню трактира новые блюда было для неё очень сложно. И если от таких известных гостей сейчас будет нелестная критика о её готовке, то, скорее всего, на этом на её вновь начавшейся с нуля карьере повара можно будет ставить жирный крест.

Но вместо негатива, она услышала вполне одобрительные возгласы от музыкантов. А Александр встал со своего места и подойдя обнял её, приговаривая, что так хорошо их давно никто не кормил. Как будто она прям реально что-то несусветное изобрела, а не простые салаты с майонезом.

Нина находилась ещё под впечатлением от ранее услышанных песен, и, получив вдруг такое одобрение и добрые слова от дорогих гостей, про которых Никанор ей уже как три дня постоянно талдычит, что мол надо, чтобы довольные остались, она слегка расслабилась. Глядя в добрые чуть смеющиеся Сашкины глаза, она решила-таки задать так мучавший её вопрос.

– А скажите, Александр, а почему у вас в песне в степи замерзал мужик. Там ведь вроде ямщик замерзать должен был.

И сытый и слегка разомлевший Сашка, почти не задумываясь, на автомате ответил:

– Ну я сперва не знал, есть тут у них уже ямщики или пока ещё нет. Вот мужика и вставил.

И замолк.

А глаза у поварихи стали медленно превращаться в блюдца.

– А есаул, который сон тот разгадал, значит у них тут уже есть? – медленно и с придыханием произнесла женщина.

Сашкины глаза тоже начали округляться. А все вокруг постепенно затихли, видя, что с солистом происходит что-то странное.

– Есть. Я как на базаре услышал как-то «есаул», так сразу и про сон тот вспомнил, и про того, который коня бросил, а не пристрелил…- к концу фразы парень начал говорить всё тише, тяжело задышал и замер, уже не замечая ничего вокруг, кроме глаз стоящей напротив поварихи.

Нина закрыла рот ладонью. Слёзы сами брызнули из глаз, и она начала медленно оседать на пол.

…

Не доезжая до Москвы, разделились.

– Сама понимаешь, Пелагеюшка, не время тебе сейчас в первопрестольной-то появляться. Донесёт кто, не дай Бог, - он перекрестился, - а нам этого точно не надо.

– Да всё я понимаю, дядя Яков. – и Пелагея грустно посмотрела вслед уезжающих боярина с Рябым и Терентием.

Стёпа и Макар по приказу боярина должны будут сопровождать Пелагею и Ваську в поместье Татищева под Киржач. Оттуда потом и на Плещеево озеро к царю Петру Алексеевичу поедут уже вместе, как дядька все вопросы в Москве порешает и вернётся сам домой.

Денег боярин племяннице оставил с запасом. Могут, не стесняясь, теперь по постоялым дворам на ночлег становиться. Благо дорога от Москвы до Переяславля-Залесского была обкатана да обжита. Вот по ней и последуют.

От Москвы до поместья Татищева было без малого 120 вёрст. За четыре дня не торопясь доедем, думал Васька, когда Стёпа ему расстояние озвучил.

– Это ежели по тракту ехать. А ежели напрямки то вёрст 100 будет. Но там есть места глухие. И болота. С боярыней оно не хорошо будет.

Ну вроде уже не торопимся никуда. По тракту так по тракту.

Обогнув по широкой дуге Москву справа, на следующий день вышли на тот самый тракт.

Народу тут на дороге заметно прибавилось. Оживлённая по этим временам трасса оказалась. Васька аж присвистнул. Телеги, телеги, о, опять телеги. Проехать минут десять и никого не встретить – это прям удача. Царь на Плещеевом озере строил флот. И народишко сновал туда-сюда постоянно, туда привозя провиант и материалы, обратно увозя увечных да больных.

– Бедновато тут живут, - Васька первое время всё крутил башкой по сторонам, пытаясь разглядеть богатые кареты или красивых кавалеристов на боевых конях. А встречались пока только какие-то замызганные и, часто необутые даже в лапти, крестьяне. – Мдааа, вроде и столица рядом, а как-то всё бедностью пропахло.

– А тебе дворцы да палаты царские подавай? – Пелагея опять посмотрела на Ваську оценивающе. – Не привык к бедности? Запах не тот? А что нюхать привык? Фиалки да парфюмы французские?

– Ну чего сразу французские-то? – Васька слегка напрягся, как бы опять не ляпнуть чего. – Можно же и не богато жить, и не вонять. Или нельзя? – И парень улыбнулся.

– Ну почему нельзя. Можно. В баню-то по субботам многие ходят. И не богатством сие измеряется. Ты сам-то давно в бане был?

– Не помню. – Васька опять включил несознанку.

– А что помнишь-то? Про французов вон не переспросил, понял ведь о чём речь.

– Ну помню про Людовика какого-то. Про Версальский дворец что-то. Про какую-то ночь в день святого Варфоломея еще. Типа там католики и гугеноты резали друг-дружку. – Васька как раз недавно читал Королеву Марго и точно помнил, что ночка та случилась аж в 1572 году от Рождества Христова, а, следовательно, спалиться знаниями из будущего не боялся.